– Некоторые примечания, – призналась Эладора, – написаны мной. В прошлом году, в разгар Кризиса. Я искала места захоронений Черных Железных Богов – сырья, которое алхимики использовали для создания тех бомб. Но книгу я потеряла. Оставила ее в одном конспиративном доме, принадлежащем Синтеру. – Она попробовала сообразить, как книга могла попасть на Гетис Роу. Дом Синтера, как смутно ей помнилось, через несколько недель после Кризиса обыскала стража, тогда как сам Синтер пропал. Призрак Синтера унес книгу, перед тем как ее нашли или она оказалась среди улик дозора на Мысе Королевы?

– И вот еще, – сказал Теревант, доставая потрепанные листки, покрытые письменами. Начертание схоже с иероглифами колдовских текстов, которые она изучала. Это комментарии на кхебешском – Рамигос учила ее, что лучшие заклинания записаны на языке Кхебеша. И еще таблицы, схемы подключений, чертежи.

– Откуда вы это достали?

– От одного знакомого Эдорика Ванта, – ответил Теревант. – Я не могу их прочитать.

Алик устроился рядом на кушетке и заглянул ей через плечо. Он указал на одну схему:

– Не похоже ни на одну бомбу, что я видел.

– Божьи бомбы намного проще, – сообщила Эладора. – Я бы сказала, грубее. А это, похоже, тонкая работа.

– Эфирный двигатель. Какой-то промышленный генератор обережных чар?

– Не обережных, – пробормотала Эладора, складывая иероглифы. – Скорее… наоборот. Круг вызова. Крайне мощный. – Части огромной машины. Она перевернула страницу и наткнулась на иллюстрацию стеклянной башни. В Гвердоне ей такие не попадались. Перевернула другую и столкнулась с убористым кхебешским текстом.

– О чем повествует кхебешский? – спросил Алик.

– Попробуем разобрать. – Она принялась сбивчиво переводить: – «Чтобы обеспечить полную аннигиляцию эфирного узла, необходимо достичь локального максимума божественного присутствия. Меньшая концентрация духовных первооснов выразится лишь в частичном стирании сплетения».

– Во имя небес, что все это значит? – спросил Теревант.

Эладора вспоминала собственный опыт во время Кризиса, когда очутилась в дедушкиной могиле, и ее душа была преподнесена невыносимому взору богов. Черных Железных Богов – они тянулись к ней из своих железных темниц, простирая через все небо темные стебли-отростки. А Хранимые Боги проявлялись нечетко. И нигде, и повсюду. Усеивали землю миллионом мерцающих свечных огонечков.

– Нацеливание. Это задача по наведению. Как поразить бога.

Теревант глухо рассмеялся:

– Я видел богов в Эскалинде. Они реально… большие. Тяжело не попасть.

– Да нет, – задумчиво произнес Алик. – Не все так просто. Если Ткач Судеб – все тайны мира, то значит, он присутствует здесь, в этой комнате. Если Царица Львов – сама война, то она витает над каждым полем битвы. Вы сталкивались с местными проявлениями богов. Святые или аватары – лишь части божественного, а не бог целиком.

– Грена должна была стать идеальным пробным испытанием, – сказала Эладора. – Убитая богиня была богиней долины – местным божеством, – и она лично проявилась в святой во время удара. Вся ее сущность оказалась сконцентрирована в одной точке.

– Выходит, самих по себе бомб недостаточно? – спросил Теревант. – Чтобы убивать ишмирских богов, Хайту понадобится что-то еще?

– Вероятно. Будет зависеть от обстоятельств. Без, э-э, «локального максимума божественного присутствия» – может быть, сгодится храм, полный святых и страстных поклонников, где бог всегда рядом. Или вам придется выждать, пока бог полностью не воплотится, а это будет…

– Ужасно. – У Алика надломился голос. – Ужасно предстать перед богом. – Он выпрямился. – Мне надо идти.

– Прямо сейчас?

– Нужно поскорее к Эмлину, – тихо молвил он. Прозвучало совсем не похоже на Алика, но потом знакомый голос вернулся. – И в любом случае, мисс Даттин, это дело пахнет так, что лучше мне про него не знать.

Она проводила Алика до двери. Вне слышимости Тереванта он прошептал:

– Если хотите совет, мисс, то отведите его к господину Келкину прямо сейчас. Судя по всему, он узнал какие-то тайные сведения о городской обороне, а вы не хотели бы, чтобы они попали в руки врагов. Он хайитянин – и пока мы выяснили только одно: он не убивал своего брата.

Она кивнула:

– Спасибо. Прошу, не говорите никому об этом вечере.

– Я хранить тайны умею, – сказал Алик. И ушел, торопливо сбегая по лестнице. Плечи его согнулись, будто он влачил тайну, висевшую на нем нелегким грузом.

Эладора закрыла дверь.

– Здесь есть что-нибудь про настоящие бомбы? – спросил Теревант, перелистывая кхебешские бумаги. Она практически слышала, как Келкин кричит в голове: «Это вопрос государственной безопасности!»

– Нет. Но бумаги надерганы беспорядочно. Многие листы отсутствуют.

– Еще кое-что, – проговорил Теревант. – Дом, куда нас отвел Вант… там была девушка. Примерно вашего возраста. Она обладала какой-то особой силой – как будто могла знать, что произойдет, или видела разное издалека.

– С ножами в руках? Мелкие отметины на лице, как веснушки? И с ней иметь дело сплошная беда?

– Вы ее знаете? – Теревант вытаращил глаза.

– Это она моя двоюродная сестра. Карильон Тай.

– Она украла большую часть этих бумаг, – сказал Тереван. Он выдержал мгновение, затем добавил: – По-моему, она убила Ванта.

– Ах, ну да. На это я могу пролить свет. – Пришлось поднапрячься, чтобы сообразить, как давно это было. Казалось, прошли месяцы. – Три недели назад я встретила Карильон в Новом городе, и она предупредила меня о том, что неизвестные люди, эмм, подложили ей в дом некое тело. Эти злодеи напали тогда и на меня.

– Вы видели, как они подкладывали тело Ванта? – с угрюмой отрешенностью спросил Теревант. Взял свою кофейную чашку, заглянул внутрь, словно проверял осадок на яд или сомневался в ее существовании. Его способность к доверию пострадала изрядно.

– Я – нет. Но у Карильон есть некоторый… духовный дар. Она была… впутана в Кризис в прошлом году и от этого… изменилась. – Эладора примолкла, мысленно проверяя свои слова. Дознание определило, что Карильон сломлена, святость сошла с нее. В том ее амулете отсутствуют чары, а Шпат ушел навсегда. Черные Железные Боги уничтожены. Но кто выдавал это заключение? А вдруг они ошиблись или же солгали Эладоре?

– Я думаю, – сказала Эладора, – что мы должны поговорить с Кари.

– Она хотела меня зарезать.

– Да, это в ее духе.

Возле площади Мужества слонялось много народу – с Фестиваля не закончился отток гуляк, а ряженые по-быстрому сочинили или эксгумировали сценки о королях, торговцах и барыжниках. Дети и пьяньчуги залазили на памятники забытым святым и великим победам. Эладора вела их по краю площади, избегая толпы возле кофейни «Вулкан». Даже в этот час в ней полно промлибов, и не хотелось, чтобы какой-нибудь знакомый задал вопрос о Тереванте.

Толпа редела по мере подхода к морю и Новому городу. Впереди наполовину разрушенная, наполовину извергнутая громада Морского Привоза, откуда началось Помойное Чудо. Где-то там в искореженных завалах, среди каменных плит и волшебства покоятся останки Шпата – и профессора Онгента тоже.

Те, кто был близко связан с Карильон Тай, в корне менялись. Или погибали. Или и то, и другое.

– Я не вполне представляю, как ее найти. Знаю примерно, как добраться туда, где мы виделись, но она могла и переехать.

Теревант покосился на нее из-под капюшона. Плащ более-менее скрывал мундир, но был маловат для его стати.

В небе творилось нечто непонятное, черные столбы дыма поднимались со Священного холма, с Мойки и позади холма Замкового. Эладора уставилась на дым, гадая, неужели произошло нападение – и тут ветер переменился, и до нее долетел запах. Там очищали трупные шахты. Под церквями Хранителей ветвилась сеть глубоких колодцев, что уходили вниз, в упырьи туннели. Сотни лет церковь отдавала трупоедам гвердонских усопших. Эладора вспомнила похороны соседа; по окончании церемонии, когда отбыли скорбные близкие, обитая черным повозка выехала из сельской церкви Вельдакра и загромыхала в Гвердон. Никто не отметил странности: после смерти тело переходит на попечение церкви. Наоборот, чудаками слыла семья Эладоры – с их сафидистским упорством сжигать мертвых.