Пока они шли по коридору, в воздухе густело эфирное напряжение, и Теревант задумался, не работает ли за этими бетонными стенами какая-нибудь мощная сверхъестественная машина. Когда он моргал, то перед глазами промелькивали руны и колдовские сигиллы.

У кабинета Рамигос они остановились. Сквозь проем Теревант увидал ряды полок с журналами и томами в тяжелых переплетах. К потолку крепились цепочки, на них висели небольшие божьи идолы всеразличных пантеонов. Ткач Судеб и Царица Львов тесно соседствовали с пантеоном Хранителей, смертебогом Хайта, Звездой и прочими, незнакомыми ему богами. Все идолы примерно одинаковой величины и выполнены одной и той же рукой – боги со всего света собраны и классифицированы, как бабочки под стеклом.

Тут Рамигос закрыла дверь, и он остался снаружи.

Эладора устроилась в кресле напротив доктора. Волхвовательница взяла ее за руку и причмокнула, глядя на рану:

– Что ж, как бы то ни было, ты пыталась заниматься.

– Мне пришлось, э-э, применить чары на практике.

– Вот как? – Рамигос откинулась в кресле. Повела рукой, и чайник начал кипятиться. – Рассказывай.

Эладора осторожно подбирала слова – ей бы не хотелось выдать имя Карильон. Сперва сестру надо выманить из Нового города, как бродячую кошку, и обучить толково применять свои богоданные, во второй уже раз, способности. Рамигос, если узнать ее получше, добра и великодушна, но также она могущественная чародейка и не потерпит дерзкого нахальства Кари. Нет, лучше отложить их встречу до другого раза.

– Я попала в переделку в Новом городе. Кажется, пытались ограбить. Без существенного ущерба.

– Для тебя или для них?

– Эм-м, для меня. Те, кто на меня набросился…

– Послушай, – проговорила Рамигос, наливая чашку терпкого чая. – Если ты, не выправив разрешение, начнешь бегать по городу и швыряться опасными заклинаниями, то тебе придется держать ответ перед уполномоченным волхвователем. А она строго накажет… тебе – практикуйся чаще!

– Собственно, я пришла спросить у вас, – Эладора отхлебнула чаю. – Есть ли заговор, чтобы блокировать телепортацию?

Рамигос прыснула со смеху:

– Да ведь телепортация, почитай, невозможна. Я сама знаю лишь горстку адептов-людей, которые худо-бедно пробовали перемещаться. Из всех бед, о которых следует беспокоиться…

– А как насчет святых? Святые могут телепортироваться.

Рамигос поставила чашку.

– Никто, – мягко проговорила она, – не видел Мирена Онгента за последние четыре месяца. Не тревожься на его счет.

Эладора зарделась и попыталась прикрыться чашкой. Стыдно быть такой насквозь прозрачной.

– Я… в квартире мне показалось… то есть на самом деле ничего не было, но на миг показалось…

– Он не придет, Эладора. Даю слово. В этом можешь на меня положиться.

Она что, намекает на какой-то секрет? Вдруг стража поймала Мирена, несмотря на все его таланты?

– Хотя, – промурлыкала Рамигос, – его чудеса могли в дальнейшем и облегчить творение подобных чар в Гвердоне. Наверное, стоит это дело поизучать, когда выдастся свободный годик. Короче говоря, способы блокировать или отклонить телепортацию есть. Не совсем полезные в обиходе знания, но для тебя будет хорошая тренировка. Итак, начнем со старого приятеля – «Транзакционного Анализа»…

Эладора внутренне застонала, когда Рамигос вытащила из выдвижного ящика замусоленный учебник. «Транзакционный Анализ Кшебешского Гримуара» был основой современного колдовства, вот только он пресловуто запутан и скучен. Незнамо сколько они потратили, применяя методы «Транзакционного Анализа» к ее проблеме, но когда закончили, голову словно залило противопожарной алхимической пеной и в ее липкой тяжести окончательно угасли все мысли.

– На первых порах сгодится, – пробормотала Рамигос. В голосе слышалась неохота прекращать занятие. – Меня ждет работа.

– Спасибо вам. – Эладора, потянувшись, встала, а Рамигос взяла «Костяной щит» и пролистала страницы.

– Это что такое?

– Хайитянский роман. Кстати, о Хайте. Я должна…

Рамигос оборвала Эладору:

– Если ты о мертвом хайитянском шпионе, которого стража нашла в Новом городе, то не говори ни слова. Тебе бы лучше в эту заваруху не вляпаться.

Эладора придержала язык. Рамигос перевернула еще пару страниц и подняла глаза.

– Твой дед когда-нибудь путешествовал в Хайт?

– Я… хмм… я не знаю. Многие стороны Дж-дж… жизни моего деда покрыты мраком, и когда уничтожили всю семью, с ней уничтожили семейные дневники. К чему вы спросили?

Рамигос протянула книгу обратно.

– Без задней мысли. Пока, убегай. И не забывай упражняться в чарах!

Молодой писарь вымученно улыбнулся Тереванту, пока оба ждали окончания беседы Эладоры с Рамигос.

– Она ненадолго, – сказал юноша и был прав, на встречу ушло не больше минуты, но вышедшая Эладора казалась измученной, будто прошло много часов.

– Благодарю вас за книгу, – голос ее царапал, будто она долго и беспрерывно говорила перед этим. – Я верну ее вам в посольство.

– Буду ждать с нетерпением.

Рамигос позвала его проходить. Минуту назад ее стол устилали бумаги, сейчас же он гол, как кость. Теревант оторопело заморгал.

– Присаживайтесь, пожалуйста.

– Я здесь насчет хайитянского подданного, третьего секретаря Ванта. Мне передали, что его останки у вас.

Она наморщила бровь:

– Передали? Кто – первый секретарь?

– Нет, другие источники.

– Другие источники, – фыркнула она. – Витиевато как-то.

– Его тело у вас?

Она повернулась к божествам на цепочках. Потыкала пальцем в хайтского Смертебога, и он завращался. Вибрация от колебаний божества побежала вверх-вниз по цепочке, понуждая прочих богов соударяться друг с другом и цокать.

– Лучше бы вы, – приглушенно произнесла она, – дали мне все уладить самой.

– Я возглавляю посольскую безопасность. Убийство одного из наших дипломатов попадает в мою компетенцию.

Кумиры перестали раскачиваться, некоторые из них запутались, натолкнувшись на растопыренные лапки Ткача Судеб. Рамигос нахмурилась и отплела смерть от остальных.

– Да уж, – буркнула она самой себе. – Недоброе предвестье. – Она встала, качая головой. – Давайте решим ваше дело.

Она опять повела его через лабиринт лестниц и коридоров. Несмотря на возраст, она задала скорый шаг, нетерпеливо его подгоняя.

– Вы знали Эдорика Ванта? – Приостановилсь она у дверей морга.

– Лично – нет. – После чтения кипы заметок Теревант чувствовал, будто немного этого человека знает. Вант любил Гвердон, его хитросплетения интересов и переменчивую жизнь. Вант был наблюдательным, сноровисто подмечал личные особенности персон или детали их биографий, что давали ключи к пониманию дел. И был близок принцу Даэринту – оба обретались в Гвердоне не один год: один в ссылке, другой вольготно стоял в тени, пока послы поочередно приезжали и убывали обратно. Некоторые записи Ванта напоминали Тереванту о его собственных взаимоотношениях с отцом, о его стараниях поддержать порядок в делах, пока старик медленно угасал.

Пожалуй, он отнесся к Даэринту слишком сурово. Обычаи Хайта ни за что не допустят, чтобы первый секретарь в этом признался, но, должно быть, тот принял смерть Ванта близко к сердцу.

Доктор Рамигос отперла тяжелую дверь и пригласила его в помещение морга. Здесь, на возвышении, лежал обугленный при пожаре труп. От такого состояния покойника было немного не по себе, обычно неусыпные как можно скорее избавляются от лишней мертвой плоти. Смерти не полагалось представать так неряшливо.

Сильнее всего повреждена голова, а также верхняя часть груди – там выгорело почти до костей. Растрескавшиеся лоскутки налипли на месте лица – то ли опаленная кожа, то ли обрывки одежды. Теревант проверил запястья: под спекшейся кожей красноречиво прощупывались бугорки стальных вживителей.

Рамигос вздохнула:

– Известно ли вам, что он делал той ночью в Новом городе?