Эладора робко дотронулась до стены.

– Я так понимаю, твой друг Шпат по-прежнему… – Она поискала слово. Шпат разбился насмерть на глазах сотен свидетелей, но Новый город был вознесен волшебством из его останков. – Существует.

– И существует существенно, – откликнулась Кари, – кое-где. – Она вздохнула, откинулась на спину и уставилась в потолок. – Но дотянуться до него все труднее. Здесь, наверху, одно из немногих мест, где вещи по-прежнему… текучи, что ли. Здесь он близок к цельности и может разное творить с камнем. Ниже, на уровне улицы, он более… – Она опять прервалась. Нет – прислушалась, – разгорожен. В Новом он может показать мне все. Это как прежние видения, только он не орет без умолку, чтобы я освободила кучу злыдней-богов. Но он отныне мыслит не так, как мы. Его душа вроде бы как размазалась… не знаю, сама сообрази. Ладно, его душа заключена в Новом городе целиком, но он все еще человек, а не бог. Поэтому он весь раздроблен, состоит из разных кусков. Есть улицы, в которых от него только гнев, или места, где одни его воспоминания, и я не могу говорить с его, э-э…

– Осознанным разумом, – предположила Эладора. Ситуация чудная – и завораживающая. Последний, отчаянный рывок Кризиса – когда Карильон перенаправила общую мощь бившихся в силках Черных Железных Богов в умирающего друга – создал нечто совершенно небывалое. Не просто город, а новый уклад бытия. Живой город, дух места, при нем Карильон – что-то вроде святой. Искренне захотелось поговорить об этом с доктором Рамигос. – Ты не сходишь со мной на Мыс Королевы? Там есть кое-кто, с кем я…

– Хер тебе.

– …бы тебя познакомила.

– Эл, нет.

– Давай, я поговорю с Келкином. Мы…

– Нет.

– Ладно.

Несколько минут Кари молча ела.

Эладора помешала суп и опять отставила его.

– Видно, как твой самосуд обеспечивает в Новом городе порядок и безопасность.

– Стараюсь, как могу, ясно? – Кари выплюнула рыбью косточку. – Тут же где-то была бутылка вина? – обратилась она к воздуху. Разговаривает со Шпатом. Каков бы ни был ответ, Кари он не понравился, и она раздраженно наморщила нос.

– Ясно, стараешься. – Эладора обвела ложкой небольшой арсенал кинжалов и огнестрела рядом с постелью. – Но ведь это безрассудство – пытаться все делать одной – то есть физически одной.

– Как правило, все проходит как надо. – Кари недовольно провела по лезвию резака оселком. – Я бы справлялась намного лучше, когда бы всякие уроды не посылали за мной отряды смерти.

– Что ж, это дополнительный довод к необходимости прислушаться к разуму, как ты считаешь? – спросила Эладора. – Карильон, с любезности господина Иджсона, ты бы могла работать вместе с чрезвычайным комитетом. Твои способности получат официальное одобрение…

– Эл, – произнесла Кари, – нет. Нижние боги, да ты, может, единственная душа во всем Гвердоне, которая должна понять, что такое, когда у тебя в башке угнездились боги этого города. Сама знаешь, что со мной сделает стража, если поймает. В лучшем, сука, случае я кончу свои дни пожизненным сроком.

– Такого не случится.

– Сошлют меня на Чуткий, как вредную святую. Расчленят в какой-нибудь алхимлаборатории. Сожгут у столба.

– Да, это уже правдоподобнее. – Эладора удрученно смотрела, как сестра точит нож. Вспомнился вечер, когда профессор Онгент привел к их порогу на улице Желаний Кари, ошеломленную и напуганную загадочными видениями. Тогда ей было невдомек, что их источником были кошмарные Черные Железные Боги. Кари казалась тогда такой хрупкой и измученной – Эладора даже забыла их взаимную неприязнь с самого детства и с открытой душой постаралась помочь.

Теперь же Карильон хрупкой не кажется. В ней порывистая, злая сила; уверенность, рожденная от воли и готовности действовать, совершать насилие. Теперь она сама пугала Эладору как никогда прежде. Кари и раньше всегда ходила с ножом, но тогда Эладора отчего-то знала, что сестра им никого не убила.

А сейчас, похоже, что резак в руке Кари побывал в деле не раз.

В сознании Эладоры вспышкой промелькнуло видение – ясное, как любое духовное прозрение: Карильон лежит на крыше, убитая. Застреленная кем-нибудь из врагов. Опасно владеть большой силой, если ты забываешь, когда надо остановиться и перенаправить ее.

Но Эладора не могла придумать слов, чтобы показать и Карильон эту картину. Даже просто заставить слушать у нее не выходит. Знай она, как убедить Кари прислушаться к рассудку, то сделала бы это давным-давно. В доме на улице Желаний. Или раньше, в Вельдакре – в усадьбе, где они вместе росли.

– Я тут столкнулась с матерью.

– Как там старуха? – спросила Кари, продолжая точить.

– Она теперь святая.

– Вот говно! – Нож соскочил и порезал Кари колено. Из мелкой ранки брызнула струйка крови. – Кто? Святая Хранителей? Хера себе, ты издеваешься? – Она захохотала, прижимая тряпку к кровоточащей ноге. – Сильва стала святой?

– Хранимые боги избрали ее своим сосудом. Теперь там все серьезно и высокодуховно.

– Ну, она, поди, счастлива. Как там та штука, о которой она то и дело толковала? Сафи-чего-то там.

– Сафидизм. Вера в то, что искать святости хорошо и правильно, и надобно ее достигать путем смирения и согласия с занебесьем, подавить свою волю и покориться в угоду богам. – Красноватая водянистая жидкость с чешуйками сколотого камня засочилась из стены возле Кари. Эладора вытаращила глаза, но ничего не сказала. Своего рода эхо, предположила она. Раны Карильон отражаются Шпатом.

– Ну, теперь она счастлива.

– Вообще-то… – начала Эладора, – она довольно горячо тебя костерила. По-моему, лучше тебе к ней не приближаться. Честно говоря, нам обеим не стоит. Я думаю, она съехала с ума.

– Съехала, ага. – Кари закрыла глаза, обращаясь внутрь себя. – Ну, значит, у Сильвы все прекрасно. Пускай еще станет мученицей, чтоб все вообще охерели!

Эладора засопела, будучи не уверена в своих чувствах, по поводу мимолетного пожелания страшного конца ее матери. Но решила, что в целом не против.

– Ты так и работаешь с келкинской шайкой? – спросила Кари.

– Под «шайкой» ты имеешь в виду чрезвычайный комитет, наделенный парламентом властными полномочиями в целях преодоления кризиса? Да, я служу у Келкина, помощницей. В настоящее время.

– А ты… – Кари помедлила, потом задала вопрос самым обыденным тоном, какой сумела изобразить: – Давно видела Крыса?

– Собственно, утром. Между упырями и Хранителями сейчас трения, и он поглощен политической деятельностью.

– Несчастный, – сказала Кари без особого сочувствия в голосе. – Знаешь, под Новым городом есть трупные шахты. И туннели, многие мили, как обычно под городом. Шпат, когда выстраивал это место, и об упырях не забыл.

– Я могу ему передать, если ты хочешь.

– Только попробуй, едри тебя за ногу! Эта тварь меня пыталась прикончить. Крыс мертв – его имя носит нечто иное. – Она осторожно приотняла тряпку от раны. Кровь остановилась.

Эладора спорить не стала.

– Есть что о Мирене?

Эладора замерла. Сына профессора Онгента она не видела с Кризиса. Долгое время она считала себя влюбленной в этого холодного, отстраненного парня. Лишь впоследствии, через месяцы после его исчезновения, она поняла кое-что о его истинной природе.

Ножи у Мирена тоже не залеживались без дела.

– Ничего нового.

– Кажется, раз или два я примечала, как он ошивался в Новом городе, но он пронырливый хер. Сразу исчезал, стоило за ним погнаться.

– Но он же не мог сохранить способность к телепортации? То был дар от Черных Железных Богов.

– Ага, ну как-то сваливал, говноед. – Кари убрала тряпку, грязным пальцем проверила рану.

– Подойди сюда, – попросила Эладора. Она нашла кувшин относительно чистой воды. Носовой платок она обронила в сутолоке драки, поэтому оторвала лоскут от собственного платья и сноровисто очистила рану.

– А ты поднаторела. – Эладора кивнула. После Кризиса она отдыхала и успокаивалась, изучая первую помощь при несчастных случаях. Из нее вышла бы сносная сиделка. – И за заклинание тоже спасибо.