– Думаю, будет лучше, если ученому ответит ученый, профессор. – Он опустил взгляд и, обернувшись, посмотрел на кого-то ганимейцев. – Шилохин, будь так добра.
Земляне, у которых не было коммуникационной оснастки ганимейцев, могли следить за ходом встречи в переводе ЗОРАКа, благодаря гарнитурам вроде той, что носил Данчеккер. Машина уже успела поднатореть в этом деле, хотя – в основном из-за разговоров со множеством самых разных людей – еще не научилась отличать формальные конструкции английского языка от американских разговорных выражений, что время от времени приводило к курьезным ситуациям.
Шилохин, руководившую исследовательской работой ганимейской экспедиции, уже представили остальной компании. Когда Гарут сел, чтобы освободить место, она поднялась и обратилась к собравшимся.
– В первую очередь, я должна поздравить ученых Земли с блестящим решением этой загадки. Как только что предположил профессор Данчеккер, мы, ганимейцы, не отличаемся высокой устойчивостью к углекислому газу. Он и его коллеги совершенно правы в выводах насчет условий обитания, сложившихся на Минерве к моменту нашего отбытия – планете, которую они никогда не видели собственными глазами.
Шилохин немного помолчала, дожидаясь, пока сказанное дойдет до сознания слушателей, а затем продолжила:
– По сравнению с Землей, горные породы Минервы отличались чуть более высоким содержанием веществ, излучающих тепло в процессе радиоактивного распада. В результате внутреннее пространство планеты было горячее, доля веществ в расплавленном состоянии – выше, а кора – соответственно тоньше. Как следствие, на планете наблюдалась более высокая вулканическая активность, нежели на Земле, что также усугублялось мощными приливными силами, возникавшими в коре под действием притяжения Луны, которая в те времена располагалась ближе к Минерве. Из-за выраженной вулканической деятельности в атмосферу попадали большие объемы углекислого газа и водяного пара; они создавали парниковый эффект, благодаря которому на поверхности поддерживалась достаточно высокая температура, чтобы вода в океанах оставалась в жидком состоянии и на планете рано или поздно зародилась жизнь. По земным меркам там, конечно, было адски холодно, но не настолько холодно, как могло бы быть при других обстоятельствах.
Подобная ситуация имела место на протяжении всей истории Минервы. Однако пик нашей цивилизации совпал с началом новой эры тектонической активности. Доля углекислого газа в атмосфере стала заметно расти. Вскоре стало ясно, что рано или поздно его уровень достигнет токсичной отметки. И тогда планета станет непригодной для нашей жизни. Что мы могли предпринять?
Шилохин оставила вопрос без ответа и обвела глазами комнату, судя по всему, предлагая землянам включиться в дискуссию.
Через несколько секунд из задних рядов пришел ответ от одного из инженеров КСООН.
– Что ж, мы на собственном опыте познакомились с удивительными технологиями, которыми располагала ваша раса. Мне кажется, вам бы не составило особого труда придумать способ, чтобы просто вернуть содержание углекислоты к прежнему уровню… что-то вроде планетарного климат-контроля, полагаю… более или менее.
– Хвалю за сообразительность, – ответила Шилохин, сопроводив свои слова жестом, который земляне восприняли как аналог одобрительного кивка. – В какой-то степени мы и правда использовали климатический контроль в масштабах планеты – главным образом, чтобы ограничить рост ледниковых шапок Минервы. Но когда дело коснулось манипуляций с химическим составом атмосферы, наша способность удерживать процесс под контролем стала вызывать сомнения; равновесие оказалось весьма хрупким. – Она взглянула прямо на инженера, задавшего вопрос. – План, похожий на ваш, действительно рассматривался как один из вариантов, однако математическое моделирование показало, что вероятность полного уничтожения парникового эффекта – а значит, еще более скорой и гарантированной гибели минервианской жизни – была слишком велика. Мы осторожны и на риск идем крайне неохотно. В итоге наше правительство отказалось от этой идеи.
Затем она умолкла, дав землянам возможность обдумать другие варианты. Данчеккер не стал озвучивать идею о том, что в попытке наладить компенсаторный механизм ганимейцы могли завезти на планету растения с Земли. Он уже знал, что самим ганимейцам не было известно об этом проекте. По всей видимости, это решение опробовали уже после того, как экспедиция Гарута покинула Минерву. Дальнейшие изыскания, проведенные его учеными, а также обсуждения с ЗОРАКом показали, что, если ввоз земных видов и преследовал эту цель, достичь ее все равно не удалось бы – что вряд ли бы ускользнуло от внимания ганимейских ученых той эпохи. Пока что события экспедиции на Землю оставались тайной.
Наконец Шилохин широко развела руками, будто обращаясь к классу учеников, которые сегодня соображали чуть медленнее обычного.
– С логической точки зрения все очень просто, – ответила она. – Если бы мы не остановили рост уровня CO2, нас бы ждало вымирание. А значит, мы просто не могли допустить такой возможности. Но если бы мы, согласно одному из вариантов, все же предотвратили накопление углекислого газа, это грозило бы слишком высоким риском оледенения планеты, поскольку именно углекислый газ поддерживал на Минерве тепло за счет парникового эффекта. Но парниковый эффект был важен лишь в силу большой удаленности от Солнца. Другими словами, необходимость в нем отпала бы, окажись мы ближе к Солнцу или будь само Солнце горячее.
Часть сидевших перед ней землян по-прежнему пребывала в недоумении; на некоторых лицах вдруг возникло недоверчивое выражение.
– Тогда все просто, – раздался голос неподалеку от Ханта. – Вам всего-то и нужно было либо передвинуть Минерву, либо разогреть Солнце.
И хотя он сказал это в шутку, ганимейка принялась кивать, имитируя жесты землян.
– Именно, – подтвердила она. – К тем же двум заключениям пришли и мы. – Из разных мест зала послышались удивленные охи. – Оба варианта были досконально изучены. В итоге команда астрофизиков убедила правительство, что разогрев Солнца проще реализовать на практике. Ошибок в расчетах никто не нашел, но наше правительство, как обычно, проявило осторожность и решило не спускать все деньги на шалости с Солнцем. Первым делом они хотели увидеть доказательства, что план имеет все шансы сработать… Да, доктор Хант? – Шилохин заметила, как он поднял руку, чтобы привлечь внимание.
– Не могли бы вы объяснить немного подробнее, как именно они собирались осуществить этот план? – спросил он. – Думаю, некоторые из нас поражены самой возможностью подобной идеи.
Его настрой поддержало согласное эхо приглушенных голосов по всему залу.
– Конечно, – ответила она. – В арсенале ганимейцев, как уже известно большинству из вас, есть технология, которая пока что недоступна землянам, – технология, основанная на принципах искусственной генерации и управления эффектом, который вы именуете «гравитацией». Проект ганимейских астрофизиков предполагал размещение на околосолнечной орбите трех колоссальных проекторов огромной мощности, которые должны были сосредоточить в центре звезды пучки пространственно-временного искажения – или, если хотите, «гравитационного усиления», хотя это, скорее, описывает внешний эффект воздействия, нежели природу самого явления. В теории это должно было привести к росту солнечного тяготения и едва заметному коллапсу звезды, который бы прекратился, как только давления излучения и гравитации снова сбалансируют друг друга. В новой точке равновесия излучение Солнца стало бы более интенсивным и, при правильном подборе параметров, скомпенсировало бы потерю парникового эффекта на Минерве. Иначе говоря, мы могли бы позволить себе рискованные манипуляции с концентрацией углекислого газа, ведь, даже если бы эти попытки потерпели неудачу и планета начала замерзать, мы бы смогли исправить ситуацию, просто скорректировав солнечную постоянную. Это достаточно развернутый ответ на ваш вопрос, доктор Хант?
