Капитан Лиза что-то прорычала вполголоса, но все-таки приказала нам опустить сходни. Поставив сундук на причал, квинланец поднялся на борт, все еще пытаясь перевести дух.

– Пожалуйста, прикажите принести сундук, – сказал он, проходя мимо капитана.

Капитан мрачно посмотрела на него и махнула мне рукой.

Мне очень хотелось случайно уронить сундук в воду, но если он решит отплатить мне тем же, то я окажусь в невероятно невыгодном положении. Поэтому я просто принес сундук и поставил его вместе с другими вещами, но кроме того, дал программе четкие инструкции о том, как именно переводить его имя.

– Кто он такой? – спросил я Теда.

– Гордец Припадочный. Его семья разбогатела на торговле вином, но, насколько я понимаю, сам он – просто избалованный щенок.

Напиток, о котором шла речь, был не совсем вином, но его делали из забродившего сока местных фруктов. Как это часто бывает с алкоголем, его производство стало огромным бизнесом. Я не раз встречал сопляков, которые считали себя крутыми просто потому, что их родители добились успеха. Возможно, этот рейс станет более сложным, чем я рассчитывал.

Как только наш несносный пассажир оказался на борту, мы отчалили. Затем Тед и Фрида подняли парус, и мы, раскачиваясь на волнах, неторопливо вышли из порта. «Ураган» фактически был баржой с парусом, и его гоночные характеристики вполне соответствовали его конструкции. Доберемся ли мы до конца сегмента? Кстати…

– Орик, слушай, а «Ураган» может прыгать из одного сегмента в другой?

– Если есть груз, который стоит того, то да. В противном случае мы делаем круг – переходим в реку Аркадия и поворачиваем обратно. У Лизы нет большой компании со стандартными маршрутами. Если бы ты сел на «Голуэй», то никогда бы не покинул этот сегмент – он просто ходит вверх и вниз по каждой реке, нарезая круги. Это не такая уж плохая жизнь. Если хочешь отправиться в следующий сегмент, сойди в Высокой Горе. Обычно раз в пару дней там можно найти корабль, который идет через границу. «Гамильтон» прыгает через сегменты – кажется, иногда они идут через три и даже четыре сегмента. Но, опять же, все зависит от груза.

– А названия сегментам тут дают? – спросил я.

Орик покачал головой.

– Это дурная примета. Если даешь название своему сегменту, то начинаешь отождествлять себя с ним, и получается, что он – практически твоя страна; затем ты начинаешь говорить про границы и армии, и глядь – тебя уже рассеяли.

Фрида разобралась с парусами и присоединилась к нам.

– Рассеивают не для того, чтобы наказать, а…

– Фрида, я уже слышал твою доктрину. Судить Администратора – не наше дело.

– Я не сужу его, Орик, я обсуждаю его мотивы. Он наказывает, но не наставляет нас.

Кто-то, стоявший в средней части корабля, фыркнул.

– Деревенщина! Хватит обсасывать старые легенды про богов и демонов. Это просто смешно.

Фрида свирепо взглянула на Гордеца, но он остался таким же надменным, как и раньше.

– Легенды? Ты дефективный, что ли? Администратор – такая же часть жизни, как и погода. Или, по-твоему, дождь – тоже миф?

– Ну да, ну да, он помогает траве расти, птичкам – летать, а по утрам поднимает солнце на небо.

Я недоуменно уставился на него. Этот простофиля, очевидно, верит в то, что «Небесная река» – естественная среда обитания. Я уже открыл рот, чтобы возразить ему, как вдруг осознал всю нелепость этой ситуации: я собираюсь объяснять атеисту, что Бог существует. Мне хотелось пробить лицо ладонью, но я сдержался: подобное поведение вызвало бы вопросы. Пусть с ним местные разбираются.

Орик и Фрида сформировали шаткий альянс и принялись спорить с упертым Гордецом. Он был классическим примером эффекта Даннинга – Крюгера – настолько невежественным и уверенным в себе, что даже не понимал, как мало он знает. Вполуха слушая их разговор, я смотрел на места, мимо которых мы проплывали. Я провел немало приятных дней с друзьями на реке, но и в жизни матроса тоже были плюсы.

Спор разгорелся настолько, что привлек внимание капитана.

– Хватит! – крикнула она. – Нужно вымыть палубу, откачать воду из трюма, груз не накрыт брезентом, и спинакер все еще не поднят. За работу!

Вот и все. Судя по довольному лицу Гордеца, он решил, что победа в этой дискуссии осталась за ним.

За следующие два дня ничего особенного не произошло. Мы попали под короткий дождь, отчего Гордец жалобно завопил. Я никак не мог понять, почему существо, созданное для воды, ненавидит дождь. Но, с другой стороны, наша собака, которая лезла во все лужи и ручьи рядом с домом, притворялась мертвой каждый раз, когда мы пытались ее помыть. Пойди пойми.

От общения с Гордецом я уклонялся, и он переключил свое внимание на остальных матросов. Орик и Фрида на время забыли о своих незначительных разногласиях, заключили перемирие, чтобы совместно противостоять иноверцу.

Я собирался обсудить это с Бриджит. Похоже, что Администратор стал частью формализованной системы верований, в которой уже появились несколько борющихся друг с другом течений. Вере в Администратора противостояла версия атеизма, которая не столько выбирала науку вместо религии, сколько отказывалась играть по общепринятым правилам. Было бы интересно узнать, на что похожа картина мира Гордеца, но разговор с ним – слишком высокая цена за информацию.

Мы добрались до города, который, по словам Теда, носил название Жучиный Сок. Нет, я не шучу, и программу-переводчик я не подкручивал. Оказалось, что главный товар, который производят местные жители – это крепкий напиток, сделанный из выделений какого-то насекомого. Во-первых, тьфу! Во-вторых, я уже не в первый раз задумался о том, не замешано ли тут чье-то чувство юмора – то ли «прыгунов», то ли самой программы. Я решил не менять название города и связал его и с самим напитком.

Жучиный Сок был последним городом на Нирване перед горным хребтом, за которым начинался новый сегмент. Через пару дней капитан корабля решит, пойдем ли мы дальше вниз по реке или свернем в приток, чтобы отправиться в противоположную сторону. Многое зависит от того, какой груз мы сумеем получить и где он стоит дороже.

Многое зависит и от пассажиров. Если они готовы платить за то, чтобы попасть в определенную точку, их пожелания тоже повлияют на решение капитана. Это заставило меня задуматься о том, куда едет Гордец. Если ему нужно в другую сторону, значит, мы с ним попрощаемся. Я попытался выдавить из себя слезу, но потерпел сокрушительное поражение.

Пока мы подходили к городу, я заметил, что на пристани кипит работа, но не вся она, похоже, имела отношение к обычной жизни порта. Четыре или пять грузовых кораблей стояли у причала, и их команды о чем-то громко и воинственно спорили с квинланцами, похожими на чиновников. Последние были препоясаны кушаками, на которых висели мечи.

Мне стало не по себе. Я понимал, что все это вряд ли хоть как-то связано со мной, но сейчас любой намек на вмешательство полиции заставлял меня нервничать, словно мелкого воришку.

Капитан Лиза прыгала по палубе, выкрикивала приказы, пытаясь провести «Ураган» через узкий проход к свободному месту у причала. Еще она зачем-то вступила в перебранку с докерами, тем самым усилив общую праздничную атмосферу. Но в конце концов нам все-таки удалось пришвартоваться.

Мы с Тедом схватили трап и начали его устанавливать, но даже не успели закончить работу, как на борт по трапу двинулась делегация полицейских. Капитан Лиза вышла им навстречу.

– Мы ищем беглеца, который, возможно, едет вниз по реке, – сказал сержант. – Нам нужно осмотреть ваш корабль.

– Что? Весь наш груз? Вы шутите? Вы хоть понимаете, сколько времени это займет?

Сержант покачал головой.

– Нет, нет, мы разыскиваем одного конкретного квинланца, в рюкзаке которого лежит что-то, похожее на похоронный ящик.

Ой-ой. Вероятность того, что в мегаструктуре длиной миллиард миль есть два таких беглеца, довольно мала. Я напрягся и начал подыскивать пути отхода, но затем вспомнил, что уже не похож на Боба и что в данный момент на мне нет рюкзака.