По привычке, принадлежавшей больше Хане, чем мне, я потянулась к стоявшей передо мной пиале, обвивая теплую керамику пальцами.

– Да. – Я сосредоточилась на руках. На пиале. На паре, поднимавшемся в лицо, увлажняя кожу своими бледными, тонкими пальцами. – Но… на самом деле, вы не собираетесь отдавать ему Унуса.

Я осмелилась поднять взгляд. Ее улыбка за щитом пиалы с чаем дрогнула.

– Почему же?

– Ну… если он получит Унуса, то окажется на шаг ближе к своей цели.

– Верно, – согласилась она. – И, хотя враг моего врага может временно стать союзником, Лео нельзя принимать за друга.

Она сделала глоток, и пар заструился вокруг лица, каждый серебристый завиток был как палец, которым я хотела коснуться ее.

– Он… определенно опасен, – согласилась я.

Мико наклонила голову набок.

– Даже для такой, как ты?

– Как я? – Мне потребовалось мгновение – припомнить, что ей известно. – Ну, я не уверена. Мои мысли прочесть точно сможет.

– А контролировать их?

– Не помню, чтобы он когда-либо пробовал… – Я умолкла, вернувшись к тому моменту в Кое, когда стояла перед Лео с клинком в руке и не хотела его убивать. Но тогда я погрузилась в туман, говоривший тяжелым голосом. Он настаивал. Тянул. Заставлял. И я вонзила клинок между ребер Лео. – Один раз, – поправилась я. – Когда я осталась одна.

– Ты осталась одна?

– Без…

Пол как будто ушел из-под ног, мои мысли обняло теплым облаком. Кайса откашлялась.

– Без меня, – сказала она. Резкость и подчеркнутая подозрительность ее слов снова пролили тревогу в мой подавленный разум. – Меня зовут Кайса.

«Что ты делаешь? Уходи! Она же решит, что мы…»

– Чудовище? – громко выпалила она. – Так вы думаете о «таких, как мы»? Почему бы просто…

– Прекрати! – прошипела я, проливая чай на ноги, пока мы дрались за контроль. – Это не поможет.

Улыбка спала с лица Мико, но она подалась ближе.

– Погоди. Пусть она говорит. Кайса. Так ее зовут? Так зовут… другую душу, разделяющую с тобой тело? Ту, что вошла в мертвую левантийку?

– Это сделала я, но да, Кайса…

– …здесь, – договорила она, снова перехватывая контроль, и на этот раз я отступила и позволила ей говорить. Жадное любопытство на лице Мико было лучшей реакцией, чем я опасалась. – Ваше величество.

Мико снова наклонила голову, чтобы изучить нас получше, и забыла про чай.

– Ты не любишь меня, – сказала она, скользя взглядом по моему лицу и как будто читая его.

– Я вас не знаю. Как и Касс, хотя ей кажется, что знает. Мне не нравится, что вы используете ее чувства в своих интересах. – Мико вздрогнула, и мне захотелось взять назад ужасные слова Кайсы, стереть боль со лба моей дочери, но Кайса помешала моей слабой попытке взять верх. – Нет, Касс, позволь мне сказать. Она захотела со мной говорить, и это наименьшая компенсация, которую ты можешь дать мне за то, чем заставила пожертвовать ради нее.

– Заставила пожертвовать? – переспросила Мико, ее улыбка и удивление сменились растерянностью.

– О нет, – отозвалась Кайса, и уголки наших губ поднялись в ухмылке. – Я не так глупа, чтобы дать вам больше сведений, которые вы используете против нас.

Мико прищурилась.

– Можешь не любить меня, но это не значит, что тебе позволено обращаться ко мне с полным отсутствием уважения. Я императрица Кисии, и, если ты знала мою мать, это должно что-то для тебя значить.

Кайса пожала плечами.

– Вы не моя императрица. Что случится, если кто-то вам не поклонится? Мир обрушится?

– Ладно, хватит, – сказала я, и Кайса позволила себя отстранить. – Извините. – Я была не в силах встретиться с Мико взглядом. – Все так… сложно.

– Да, вижу. Хотя лучше быть сложной, чем бесполезной, согласна?

– Полагаю, что так, – ответила я.

Мико опустила пиалу и протянула руку к моей руке, ее покрытые мозолями пальцы прикоснулись к моим.

– Ты оказала мне огромную услугу, Кассандра, и за это я тебе благодарна. К сожалению, нам предстоит еще много сделать, если мы хотим отвоевать трон и лишить Лео Виллиуса какой-либо власти, и поэтому я надеюсь, что ты будешь со мной, как была бы со мной моя мать.

Я не сводила взгляда с руки, мягко обнимавшей мою, и не могла найти слов. Здесь должна была сидеть Хана, она должна была выжить, забрать мое тело и жить дальше, ведь, в отличие от меня, ей было ради чего жить. А у меня оставалось лишь острие, глубоко вонзенное в грудь, ноющую от любви к ребенку, которого я никогда не имела.

«Скажи нет. Ты все сделала. Мы все сделали. Мы доставили Лео послание и больше не обязаны ей ничем. Она же использует тебя, Кассандра».

– Да, конечно, буду. – Слова прозвучали не громче вздоха, но улыбка Мико стала шире, и она убрала руку.

– Она гордилась бы тобой, как, надеюсь, и мной, – сказала она, и, собравшись встать, отодвинула остывший чай и указала на мою промокшую ногу. – Тебе нужна чистая одежда?

– Да, наверное. – Я всё еще ощущала вес и тепло ее руки. – Только, если можно, не кисианская. Мне трудновато двигаться в ваших платьях.

Ее улыбка стала сдержаннее.

– Это можно понять. Посмотрю, что у нас найдется. А тем временем мои люди подыщут для тебя свободный шатер. Скоро подадут вечернюю трапезу. – Она с легким стоном встала, и собака тоже встала и потянулась.

«Унус?»

Вопрос замер у меня на губах. Это самое малое, что я могла сделать для Кайсы, но меня удержали опасения, что Мико больше не посмотрит на меня с такой улыбкой, никогда не положит руку поверх моей.

– Унус? – произнесла Кайса, пробившись на мое место.

Мико уже отвернулась и говорила с охраной снаружи, но теперь умолкла, краем глаза наблюдая за мной.

– Что Унус?

– Где он?

– Кассандра или Кайса?

Настороженный тон вопроса ранил глубже, чем я ожидала. Когда ни одна из нас не ответила, Мико покачала головой, словно отгоняя неприятную мысль.

– Могу приказать кому-нибудь отвести вас к нему. Его охраняют, чтобы не сбежал и не причинил никому вреда.

Я подавила порыв Кайсы выпалить, что он никогда и никому не причинит вреда, разве только для самозащиты.

– Да, мне хотелось бы его увидеть.

Мико посмотрела на нас долгим взглядом и отвернулась.

Как она и сказала, мы обнаружили Унуса закованным в цепи и под наблюдением пары стражников с напряженными и несчастными лицами. От холодной грязи его отделяло лишь потрепанное одеяло, он сидел, согнувшись, будто холод проник даже внутрь.

– Унус, – позвала Кайса, опускаясь перед ним на колени. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – сказал он, глядя в пространство. – Мне дают еду, а на ночь у меня есть теплое одеяло. Со мной обращаются лучше, чем я заслуживаю.

– Вовсе нет. Ничего подобного ты не заслуживаешь.

Голос Кайсы дрогнул от гнева, и я позволила ей полностью контролировать тело, отступив перед сложными чувствами, которые всегда вызывал у нее Унус. К счастью, не романтическими – это было, скорее, стремление исцелить его и спасти, доказать себе и всему остальному миру, что у истории чудовища необязательно должен быть трагичный конец.

Унус повернул голову в нашу сторону, щурясь от идущего снаружи яркого света.

– Мы чудовища. И заслуживаем все, что получаем.

– Ты совсем не чудовище. Дуос – да. И не потому, что другой, а потому что сам предпочел быть чудовищем.

– Ты ходила к нему.

– Это Кассандру императрица попросила пойти, и она, конечно же, согласилась.

Он не отводил взгляда от сияющий полоски дневного света – только ее он и мог видеть, оставаясь прикованным.

– Она предложила меня ему. Дуосу.

– Но она тебя не отдаст, – ответила Кайса, повторяя мои уверения. – Дать ему то, в чем он нуждается, неразумно в сложившихся обстоятельствах.

– Почему? Что изменится для нее, если Дуос объявит себя Богом?

Понимание как поток камней обрушилось на мой разум.

– Ничего. – Голос Кайсы звучал напряженно. – Это просто слово, если ты не веришь, что оно что-то значит.