Ответом были только хмурые лица. Холод от камней начал просачиваться через циновку, и колени заледенели, а с ними и все мои надежды. Куда бы мы отсюда ни отправились, на дорогах было опасно. Я слишком долго боролась, чтобы забыть, с чего начала и что мы с Танакой хотели построить. Изменить. Матушка назвала бы это мечтами идеалистов, но стоит ли сражаться за меньшее? Сдаться означало позволить Мансину ослабить позицию Кисии в отношениях с Чилтеем, сохранить внутренние разногласия, по-прежнему враждовать с любыми чужаками и погрязнуть в самодовольстве. Гражданская война, которую развязал мой отец, должна была стать последним доказательством, что Кисия давно развалилась, но брак матушки с императором Кином стал повязкой на рану, позволившей империи хромать дальше в старом ритме.

– Нам наверняка придется сражаться с Рё за трон, – сказал Оямада, прервав мои размышления. – Но не знаю, как это сделать, если только у светлейшего Бахайна нет целой армии.

– Боюсь, что нет, министр, – ответил Эдо. – Остатки отцовских батальонов плюс те, кто присягнул мне после битвы за Когахейру, едва составляют половину войска, которым командует мини… император Мансин. Однако на этот счет есть и кое-какие хорошие новости. – Он огляделся, словно ожидал, что из темного леса появятся новые солдаты. Увы, никто не появился. Понизив голос, Эдо продолжил: – Многие поисковые отряды Мансина сообщали, что видели следы небольшого полевого лагеря. Кисианского, по их мнению. Большинство считает, что это охрана Сичи, ее особый отряд.

Сичи рассмеялась.

– Это было бы великолепно. Но раз у меня нет никаких солдат, то кто они?

– Явно не наши, – пробормотала я.

– Вообще-то, думаю, как раз твои, Коко.

Я непонимающе переводила взгляд с него на Сичи.

– Мои?

– Задумайся: раз они передвигаются с осторожностью, значит, не хотят, чтобы их обнаружили императорские разведчики. А если они прячутся от людей Мансина…

– Значит, они не на его стороне.

– Вот именно. Это может быть генерал Рёдзи.

Какую бы искру надежды я ни лелеяла, я уже перестала надеяться на возвращение генерала Рёдзи.

– Генерал Рёдзи? – выдохнула я – это имя разожгло искру до пламени. – Ты уверен?

– Нет, но не представляю, кто еще это может быть, и разведчики докладывают, что лагеря определенно кисианские.

Министр Оямада откашлялся.

– Вполне возможно, – сказал он. – Но пока они не здесь, с нами, мы не можем включать их в свои планы. – Он снова пристально посмотрел на Эдо. – Однако вы здесь, ваша светлость. Так вы останетесь с нами или нет?

Я и не догадалась задать этот вопрос, считая, что ответ очевиден. Но Эдо теперь был не моим другом, а светлейшим Бахайном, и у него имелось много обязательств.

– Да, – ответил Эдо со вздохом. – Но это не так просто, как нам хотелось бы. Я не беспокоюсь о личном риске: какую бы сторону я ни принял, моя жизнь все равно в опасности; но если меня объявят изменником, пострадают люди, за которых я несу ответственность. Жителям Сяна могут повысить торговые пошлины или запретят торговать в определенных местах, не дадут доступ к имперским запасам продовольствия, сделают невозможным получить министерский пост и так далее. Отцу долгие годы приходилось с этим разбираться, но то были относительно благополучные годы. Мы не знаем, какой будет жизнь при… – Он поморщился, посмотрев в мою сторону. – Прости, Коко, но жизнь при новом императоре Мансине, как многие считают. У него нет никаких оснований носить этот титул, но все мы знаем, что он будет бороться за него, и я должен рассматривать последствия при всех вариантах.

Оямада медленно кивнул.

– Я боялся, что это будет проблемой. Что Рё внедрит в ваш лагерь шпионов, потому что не доверяет вам.

– Едва ли это удивительно, учитывая мое прошлое, – сказал Эдо и, слегка поежившись, осмотрел темные развалины.

Я старалась не воображать, что он смотрит на руины наших планов. На одной полуобвалившейся стене сидели Тор и Нуру, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, и молча наблюдали за нашим Советом, как у постели умирающего друга.

Когда молчание затянулось, Эдо поморщился.

– Хотел бы я предложить какой-нибудь план, но не знаю, что для тебя сейчас будет самым разумным, даже если я к вам присоединюсь. Если тебя увидят живой, это ослабит позиции Мансина, но трудно сказать, как он отреагирует. Благосклонно отступит и позволит тебе править без него? Этот вариант кажется… скажем так, маловероятным.

– Рё – разумный человек, пока делаешь то, что он хочет, – проворчал Оямада, плотнее запахивая плащ. – За ним всегда нужно внимательно наблюдать, чтобы он не застал тебя врасплох.

Сичи согласилась с ним, но, пока они обсуждали характер Мансина, мои мысли блуждали. Если меня увидят живой. Такая мелочь, но имеющая такие последствия. Эдо прав, Мансин меня не сместил, не занял мое место, потому что я не справилась. В глазах всех кисианцев, кроме его близкого окружения, Кисией правила я, пока не погибла. Точнее, пока Мансин не объявил меня мертвой. Может, мне и не нужен грандиозный план, по крайней мере пока. Мне просто надо быть живой.

– Эдо, – резко сказала я, вмешавшись в их неспешный разговор. – Пока ты не можешь остаться с нами, но не выделишь ли нам несколько солдат для защиты? Верных людей, которые точно на нашей стороне.

– Да, конечно. Мне самому следовало об этом подумать, это самое меньшее, что я могу сделать.

Сичи оживилась и посмотрела на меня.

– У тебя есть план?

– Не совсем, но мы не можем принять решение, пока не узнаем, как отреагирует Мансин на то, что мы живы.

– Если вы намерены кинуть ему наживку… – предупреждающе начал Оямада.

– Не волнуйтесь, министр, это будет самая скромная наживка. – Я с улыбкой оглядела настороженные лица, и ночь перестала быть такой холодной. – Я хочу вынудить его ответить, просто продолжая жить как ни в чем не бывало.

– Не уверен, что понял вас, ваше величество.

– Все просто, как и сказал Эдо, министр. Мансин меня не свергал. Он не выиграл битву, просто занял трон в мое отсутствие. Если я буду сражаться с ним, он атакует в ответ, но если я просто… буду править как императрица и развею слухи о своей смерти, ему понадобится план получше.

На лице Оямады медленно расплылась улыбка.

– Ха! Ему это точно не понравится.

Лорд Пирин поприветствовал меня улыбкой. Он оказался моложе, чем я ожидала, но в последнее время многие сыновья получили титул от отцов. Прежний лорд был союзником императора Кина, хотя трудно сказать, кого он поддерживал – императора или армию. Тогда это не имело значения. А теперь имело.

– Ваше величество, – сказал лорд Пирин, поклонившись. – Такая честь принимать вас в моем доме.

Я не предупредила его о своем прибытии, и, пока мы обменивались приветствиями, смущенные служанки поспешили принести чай. Они попятились, одновременно кланяясь, и звон чашек еще долго стоял в воздухе.

– Выпьете со мной чаю? – спросил лорд Пирин, стараясь выглядеть скучающим. – Окажите мне честь.

Я согласилась с императорским достоинством, пытаясь копировать манеры матушки. Я садилась за столы тысячи раз, но все же до сих пор чувствовала себя неуклюжей и слишком крупной, совершенно неуместной. Лорд Пирин с равнодушным видом сел напротив.

Из-за чилтейского вторжения многие лорды центральной Кисии бежали в поисках безопасности, но уже вернулись, несмотря на то что чилтейская угроза сохранялась. Города и деревни лежали в руинах, некоторые опустели, другие кишели беженцами из Мейляна, и везде недоставало припасов, чтобы продержаться до конца зимы. Многие лорды и губернаторы, с которыми я встретилась за последние два дня, смирились с тем, что голод и болезни опустошат их земли и ничего нельзя поделать. На юном лице лорда Пирина уже была написана безысходность.

– Простите, что принимаем вас без должных почестей, ваше величество, – сказал он, наливая две пиалы чая. – Нас не предупредили о вашем прибытии. По правде говоря, мы слышали, что вы погибли. – С той же вялой улыбкой он подвинул ко мне через стол пиалу. – Разумеется, я рад, что это были ложные слухи.