– Хорошо поработали, – сказала я. – Не то, к чему я привыкла на посту капитана, но и не так уж сильно отличается. А из тебя вышел хороший заместитель.

– Из меня? Да я просто… – Он остановился, глядя прямо перед собой. – Ладно, это должно быть неплохо.

Лео ждал нас у часовни, сцепив руки за спиной. Выражение его лица тоже скрывала маска.

– А, Дишива, – сказал он, когда мы подошли. – Вся в трудах.

Я не клюнула на наживку и остановилась, так же спрятав руки за спину.

– Я всего лишь выполняю работу, которую вы мне поручили, лорд Виллиус.

– Как мило с твоей стороны думать, что ты можешь что-то изменить. Ты не доживешь до дня, когда эти семена дадут плоды.

– Я иеромонах, а ты никто, – огрызнулась я, и сердце забилось от собственной дерзости. – И ты не можешь этого отменить, не разрушив веру в церковь и ее бога.

Он сухо и бесстрастно рассмеялся.

– Правда? Думаешь, ты за последние несколько дней стала разбираться в наших законах и обычаях, Дишива? Церковь принадлежит моей семье, а значит, мне. Я избранный богом, я Вельд, и никакие выскочки-лошадники не помешают мне построить империю. – Он подошел вплотную, угрожая мне не только словами. – Ты назовешь меня Защитником, – прошипел он, – или я покажу, кто ты есть на самом деле, сдеру все слои приличий, в которые ты завернула слабую, дикую, презренную женщину под этой маской. – Он наклонился еще ближе, наши маски почти соприкасались. – Ну, что скажешь?

– Да пошел ты, – прошипела я в ответ. – Угрожай чем хочешь, я никогда не назову тебя Защитником. Найди себе другую марионетку.

Я отступила на шаг и, жалея, что из-за маски не могу плюнуть ему под ноги, обошла его и зашагала к входу в часовню. Ошар поспешил за мной.

– Надеюсь, тебе не придется пожалеть о своих словах, Дишива, – крикнул мне вслед Лео, когда я оказалась у дверей. – Это было бы так… некстати для твоих товарищей.

Сердце заколотилось, в крови запылал пожар, и я шагнула с яркого солнечного света в сумрачный и пыльный воздух своего убежища. Я не оглянулась и не доставила Лео удовольствия лицезреть мои дрожащие руки и злые горючие слезы, застилавшие глаза. Только когда Ошар заверил меня, что доминус Виллиус ушел, я позволила себе рухнуть на пол, сорвать маску и дать волю страху и паническим рыданиям.

Несмотря на стычку с Лео, я шла на вечерний Совет гораздо увереннее, чем днем раньше. Позади меня Ошар ворчал по поводу маски. Солдаты кивали, когда мы проходили мимо, и я надеялась, что мне не показалось и голосов, произносящих «ваше святейшество» и какие-то короткие приветственные молитвы, действительно стало больше.

Войдя в шатер для собраний, я снова остановилась на пороге, чтобы привыкнуть к яркому свету ламп. Шелестела ткань, скрипели кресла, негромкие голоса выражали мне почтение, но на лицах, медленно появлявшихся из темноты, отражалась настороженная растерянность, взгляды метались между мной, Аурусом и Лео, который на этот раз не сел на мое место, а занял другое и смотрел на меня.

– Я сообщил всем, что вы просили меня присутствовать, ваше святейшество, – радостно сказал он. – Чтобы мы могли обсудить настоятельную необходимость назначить Защитника. Как вы понимаете, во время войны такие вопросы нельзя откладывать. Мало ли что может случиться.

– Действительно, мало ли что, – согласился секретарь Аурус с такой поспешностью, будто испугался, что я прикажу выволочь Лео вон. – Присоединяйтесь к нам, ваше святейшество, мы как раз собирались начать.

Ошару не нашлось места за столом, и он встал позади меня, как часто стоял позади Гидеона. К тому времени как я устроилась в кресле, Аурус начал свою речь, и мне оставалось только смотреть на Лео и гадать, что он задумал. Его ответные удары следовали быстро, и каждый приносил воспоминания о моих прошлых попытках перечить ему.

Совет едва начался, когда Лео откашлялся и заговорил на чилтейском, предоставив мне наблюдать за выражением лица секретаря Ауруса и ждать перевода от Ошара.

– Он говорит, что главный вопрос, который предстоит обсудить, – это наречение Защитника Единственного истинного Бога, поскольку в самом ближайшем времени иеромонах намерен повести армию Чилтея в бой.

Я не успела ответить, как заговорил Аурус, и Ошар продолжил шептать мне на ухо.

– Секретарь говорит, что этот вопрос находится в ведении иеромонаха, а не легатов армии или секретаря Девятки.

– Я назову Защитника Единственного истинного Бога, когда буду готова, – произнесла я, перебив ответ Лео. – Когда милостью Божьей мне откроется его имя.

Сидевшие за столом потянулись к своим бокалам с вином, глядя куда угодно, только не на нас с Лео. За исключением одного человека в синем мундире армии купеческих наемников, который наклонился вперед.

– Нужный вам человек, вне всякого сомнения, присутствует за этим столом, ваше святейшество, – сказал он. – Лорд Виллиус самоотверженно служит вере уже много лет, как прежде служил его отец.

– Бог никогда не руководствовался этим в своем выборе, – возразил секретарь Аурус. – И я вынужден повторить: как бы ни было важно назвать Защитника в ближайшее время, не дело Совета выбирать от имени доминуса Яровен.

Еще двое высказались в его поддержку, и я не сомневалась, что под маской доминус Виллиус самодовольно улыбается. Каким бы ни был результат сегодняшнего Совета, Лео удалось внести раскол и доказать, что многие его поддерживают.

Я попыталась заговорить в нарастающем шуме, еще толком не зная, что собираюсь сказать, но Ошар позади меня ахнул. Заметив боковым зрением какое-то движение, я повернулась лицом ко входу. В проеме, мерцая золотом на фоне ночного неба, стоял человек, чье лицо до сих пор преследовало меня в кошмарах.

Осмотрев шатер и остановив взгляд на мне, коммандер Легус откашлялся.

– Вы посылали за мной, ваше святейшество?

Его слова и взгляд пронзили меня насквозь, и я вновь оказалась в Чилтее, прижатой к земле, каждый вдох наполняла земля и вонь его кожи. Рядом кто-то насмехался. Я погружалась во тьму, пыталась сосредоточиться на пении, на голосе Раха, возносящемся словно в молитве, но он ускользал из моего сознания, как вода сквозь пальцы.

– Ваше святейшество?

Удушающая тьма сгустилась еще сильнее. Не темнота ночи, а тьма зажмуренных глаз, тяжести чужого веса, давящей на грудь и не дающей дышать.

Надо мной кружили лица, что-то бормотали голоса, сливаясь со звоном моих цепей. Я была заперта в ловушке. Тонула. Кто-то коснулся моей руки, и я закричала. Я кричала и кричала, пытаясь вырваться, когда кто-то приблизился. Мой кулак ударился о кость, но никого не было, только удушающая тяжесть, прижимающая меня к земле.

Движение. Дуновение воздуха по лицу. Меня тошнило, мир бешено кружился и раскачивался.

– Нечего этим дуракам здесь смотреть!

– А ну, расступитесь!

По моим щекам текли слезы, я в панике хватала ртом воздух. Далеко-далеко песня Раха становилась все тише, покидая меня.

– Просто дышите, – сказал кто-то, и я послушалась, думая о Лашак, которая сидела со мной в Когахейре и считала каждых вдох. Я попыталась делать так же, но не могла остановить судорожные всхлипы, даже когда шум вокруг стих, превратившись в неясный гул.

– Вам незачем здесь оставаться, – сказал тот же человек. – Ей будет лучше в тишине и покое.

Я не уловила ответа, не разглядела затуманенным зрением лица, но тот же голос снова призвал меня дышать, и я повиновалась.

Постепенно мои мысли успокоились настолько, что я смогла сосредоточиться на дыхании, затем на своих пересохших губах и мерцании света поблизости. Бормотавшие вдалеке голоса не представляли угрозы, а рядом шелестела бумага. Не понимая, где нахожусь, я попыталась вспомнить, что произошло, неохотно восстанавливая в памяти сегодняшний Совет. Лео. Легус. Я не успела подавить жалобный стон, и он вырвался наружу. Жалкий звук, который я не могла скрыть.

– Все хорошо, вы в безопасности, – сказал секретарь Аурус, и меня так удивил звук его голоса, что я приподнялась и повернулась. Но это действительно был он, сидел на краю соседней кушетки, и на его лице плясали золотой свет и глубокие тени. – И вам не нужно ничего объяснять.