— Мешать вам никто не станет. Я позабочусь, — решительно пообещал штабс-капитан. — И на будущее. Ежели случится столкнуться с нашей полицией, сразу ссылайтесь на меня, немедля. А то знаю я эту породу.

— Ну, арестовать меня так просто у них точно не получится, — фыркнул Руслан. — К тому же я постоянно с казаками вашими хожу. Так что не рискнут.

— Теперь уж и не знаю, мои ли, — неожиданно усмехнулся Рязанов. — После того боя прониклись к вам казачки. Весьма. И то сказать, и в бою спасли, и в поле ночевать не брезгуете, и руки запачкать не стесняетесь. Отец солдатам, право слово.

— Меня так учили, — пожал Шатун плечами. — Хочешь, чтобы солдаты шли за тобой, делай все наравне с ними. Но не забывай, что ты командир и будь всегда первым.

— Отменно, — подумав, оценил Рязанов. — Все бы офицеры подобных правил придерживались, глядишь, и армия была бы сильнее многократно.

— Система ваша устарела. Сильно, — не удержавшись, принялся пояснять Шатун. — Взять, к примеру, вещевое довольствие. Офицер получает определенную сумму денег и отправляется покупать материю на мундир и искать швейню, где из той материи мундир пошьют. А ведь гораздо проще будет, если при каждой части подобная швейня уже будет создана, и вся материя будет поставляться туда. А за пошив мундира будет оплачивать не сам офицер, а касса полка. Предъявив соответствующий документ. Тогда и проверить движение финансов гораздо проще, и офицер не будет от дел отвлекаться.

— Умно, — оценил Рязанов. — Я попрошу вас, Руслан Владимирович описать все вами сказанное и передать мне это в письменном виде.

— А стоит ли? — смутился вдруг Руслан. — С прежним-то рапортом позора не оберешься. Так стоит ли усиливать эффект?

— О том не беспокойтесь. Документы от вас читают только я да наш с вами начальник. А писать надо. Не скажу, что каждую вашу идею применять станем, но кое-что, несомненно, в дело пойдет. Так что пишите. Обязательно пишите, — закончил штабс-капитан.

— Ну, вам глаза ломать, — хмыкнул Шатун, убирая вычищенное оружие в шкаф.

Прогуливаясь по базару, Руслан то и дело приценивался к товарам, пробовал всякие вкусности и отпускал шутки торговкам. Благодаря своему росту Шатун мог видеть практически все, что творилось вокруг. Странную толкучку у прилавка с разными сладостями он приметил сразу. Купцы и торговцы регулярно привозили на базары Кавказа всякие вкусности из Персии и Турции. Рассекая толпу, словно ледокол лед, Руслан направился в ту сторону.

Тучный мужик, добротно одетый, с бородой веником, держал за ухо мальчишку лет девяти и, брызгая слюной, шипел, колотя его ладонью по лицу:

— Да я тебе, сучий выкидыш, за такое сам руки вырву. И к мировому не потащу. Запорю, пащенок.

— Что здесь происходит? — спросил Руслан командирским тоном.

— Тебе чего? — тут же развернулся к нему толстяк. — Ступай своей дорогой, покуда цел.

Такого хамства Шатун спускать просто не имел права. Собравшаяся вокруг толпа и стоявший рядом казак просто не поняли бы, уступи он сейчас. Так что, недолго думая, Шатун отвесил толстяку резкую пощечину и, подпустив в голос праведного гнева, прорычал:

— Ты с кем так говорить смеешь, смерд?!

Многие считают пощечину обычной оплеухой, но это не так. На самом деле, пощечина это полноценный удар. Просто, как другие, его нужно уметь правильно наносить. Толстяк, мотнув после пощечины головой, закатил глаза и, выпустив мальчишеское ухо, повалился в пыль. Толпа ахнула. Приметив неподалеку лошадиную поилку, Руслан повернулся к сопровождавшему его казаку и, указав на поилку, попросил:

— Окати, друже, этого борова. Мы еще разговор не закончили.

Кивнув, казак притащил деревянное ведро с водой и, окатив ею упавшего, небрежно толкнул толстяка сапогом в плечо.

— Вставай, квашня. Его благородие с тобой еще не закончили.

— А? Чего? Кто благородие? — очумело мотая головой, просипел толстяк, неуклюже поднимаясь.

— Их благородие, господин подпоручик изволили тебе только что в рыло дать. Понял, туша? — фыркнул казак, кивком головы указывая на парня.

— Так это что ж, он меня так? — охнул толстяк. — Да кто ж вам эдакое позволил, чтобы честных людей по морде бить? — начал заводиться он, словно не понимая, что повышает голос на офицера. А значит, априори на дворянина.

— Я смотрю, ты, шваль, с первого раза не понял, — не остался Руслан в долгу. — Могу повторить, для прояснения сознания. Только смотри, чтоб со второго раза башка не оторвалась.

— Да что ж это такое?! — вдруг визгливо завопил толстяк. — Это что ж такое деется, люди добрые?! Честного купца средь бела дня ни за что по физии лупят, а полиция и ухом не ведет! Да куда ж это власти смотрят?! Городовой! Городовой!

— Ты, я смотрю, не уймешься, — зловеще зашипел Руслан.

— А ну разойдись, — послышалась надменная команда, и в толпу не спеша вклинился полицейский урядник в сопровождении двух рядовых.

Толпа раздвинулась, чтобы тут же сомкнуться еще плотнее. Что ни говори, а бесплатное зрелище привлекло многих. Выпрямившись во весь рост, Руслан принял независимый вид и, разглядывая полицейских сверху вниз, иронично хмыкнул. Не вояки. Урядник превосходил толстяка в весе раза в полтора, а его подчиненные словно вчера из концлагеря.

— Представьтесь, сударь, — надменно потребовал урядник, поворачиваясь к Руслану.

— А ты кто такой, чтобы я тебе представлялся? — фыркнул парень. — Назовись, служба. Или в полиции этому не учат?

Толпа разразилась злорадным смехом. Судя по ее реакции, урядника здесь явно не сильно уважали.

— Вы бы, сударь, не сильно задирались, — насупился полицейский. — То, что вы не казак, и так ясно. И что вы за птица, мы будем в околотке узнавать. За мной следуйте.

— Хочешь узнать, кто я такой, придешь в дом графа Рязанова. Там и меня найдешь, — фыркнул Руслан, поворачиваясь к уряднику спиной.

Толстяк, сообразив, что он сейчас уйдет, подпрыгнул и снова завопил:

— Да что ты с ним разговариваешь?! В железа его! В холодную! Я сей же час мировому на него жалобу подавать стану!

— Пасть захлопни, холоп! — рявкнул в ответ Руслан, стремительно разворачиваясь и отвешивая толстяку очередную оплеуху.

На этот раз визгливого толстяка не просто отбросило, а снесло с места. Не удержавшись на ногах, он врезался в урядника, и оба весьма упитанных гражданина оказались под ближайшим прилавком. От смеха толпы в соседней чайной стекла звенели. Руслан же, сообразив, что явно перестарался, вопросительно покосился на своего сопровождающего. В ответ казак только одобрительно усмехнулся и, кивнув, негромко проворчал:

— Добре сделано, Шатун. Таких визгливых только так и учить.

Они выбрались из толпы и направились к выходу с базара. Шедший рядом с Русланом казак, очевидно припомнив, что парень не от мира сего, во всяком случае, Рязанов объявил им, что Руслан долгое время жил за границей, начал быстро объяснять парню, что купцы регулярно нарываются на проблемы. Это поначалу удивило Шатуна. Помня, что общество в этом времени весьма сословно, подобные выходки не могли остаться незамеченными.

Но как оказалось, некоторым купцам большие деньги придавали наглости, и они осмеливались оспаривать главенство дворян. В таких случаях их ставили на место. Примерно таким же способом, как это сделал Руслан. Уже за воротами базарной площади, из кустов, к парню метнулась маленькая фигурка и, ухватив его за руку, тихо произнесла:

— Спаси Христос, барин. Кабы не ты, убил бы меня тот боров.

— Украл у него что? — понимающе хмыкнул Шатун.

— Не успел, — потупившись, мотнул мальчишка головой. — Раньше приметили. Уйти хотел, да он ловок, шельма, оказался, а меня в толпе зажали.

— Сирота? — поинтересовался Шатун.

— Угу.

— Давно на улице?

— Второй год пошел.

— На кого работаешь? На местных, или кто пришлый пригрел? — не унимался Руслан, понимая, что просто так беспризорнику одному промышлять никто не позволит.