— Она там, — указка скользнула по извилистой линии. — Мы установили путь, по которому провезли девочку. Её не решились убить.

А в городе не стали бы рисковать, оставляя в живых.

Что правильно?

Голова кружилась все сильнее, и Ирграм отступил к креслам.

— Гнев богов падет на тех, кто осмелится пролить благословенную кровь. Но и держать её при себе не рискнули.

— Отдали торговцам?

— Именно. Отправили в ваш город.

Где изредка, но появляются рабы с той, иной кровью. Их мало, и потому подобный товар всегда вызывает интерес. А тот заканчивается в лабораториях.

У девочки мало шансов.

— Что нужно сделать?

— Тот, кто указал путь, слеп за чертой границы, — указка скользнула по узкой речушке. — Ты поедешь по пути каравана. Ты найдешь тех, кому продали дитя. И выкупишь её.

Просто.

Слишком уж просто, чтобы быть правдой.

— И ты никому не скажешь о том, кто она есть, — завершил жрец.

— Если она попадет в город, — Ирграм замялся, не зная, как сказать. — Там мне сложно будет сделать что-то. Далеко не все готовы будут расстаться с интересным… экземпляром. Деньги не важны.

— Но кое-что другое вы весьма цените.

Жрец взял со стола шкатулку, откинул крышку и перевернул. На пол посыпались сизоватые необработанные камни, столь крупные, что Ирграм глазам не поверил.

— Скажешь тому, кто владеет ею, что Империя найдет чем заплатить.

— А если…

Она ведь может и не доехать. Дети хрупки. Слабы.

Дороги опасны.

Город еще опаснее.

— Поспеши, — мягко улыбнулся маг. — Тот, кто слышит кровь, говорит, что она еще рядом с границей. И если ты поспешишь.

— Почему вы сами не… — Ирграм наклонился и поднял камень. Большой. С куриное яйцо. Сколько такой может стоить?

В голове не укладывалось.

— Нас не любят. По ту сторону границы. Нужен кто-то, кто не будет отличаться от обычных ваших людей. И кто-то, кому мы доверяем. Кто-то, кто знает достаточно много, но не спешит распорядиться своим знанием. И кто-то, способный оценить оказанное доверие.

Чуть тише Верховный добавил:

— И свободу.

Рассвет в очередной раз растопил туманы, открыв знакомые уже глазу пустоши. Солнце, пусть только-только выбралось на небосвод, пригревало.

Щурился старик.

Ица привычно держался рядом с Михой, время от времени поглядывая на него. И на чумазом лице мальца появлялось выражение презадумчивое. Правда, палец в носу несколько портил момент, но что поделаешь.

Джеррайя был полон решимости.

Он смотрел на болота мрачно, насупившись и закусив губу.

— Идти стоит туда, — старик указал в сторону, обратную той, где находился сожженный остров. — Конечно, получится несколько дольше, но, если не изменяет память, то выйдем к речушке. А там и лодку поискать можно будет.

— Зовут тебя как? — поинтересовался Миха, прикидывая, встречал ли на пути своем реку. Он ведь шел примерно оттуда, куда указывал старик.

— Такхвар, — ответил старик, прищурившись. — Отец мой был из пришлых. Мать его имя дала. Но все называют меня Тихварем.

— Такхвар, — Миха повторил это имя, пробуя на вкус. Доверия к старику не особо прибавилось, но следовало признать, что сам он, если и выйдет из болот, то не факт, что туда, куда надо. — Веди. Сумеешь?

Такхвар склонил голову.

— Здешние болота возникли еще до начала времен, — его голос разносился над седою равниной. — Сказывают, что существовали они еще до той проклятой ночи, когда небеса пролились на землю огнем. И помнят Древних.

Он шел, безошибочно выбирая тропу, той легкою походкой, которая выдавала немалую сноровку, быть может, несколько утраченную, но не позабытую вовсе.

— На древних картах остались они, но куда большие. И думаю, куда более опасные. Ныне же по краю их пролегли многие пути.

Джеррайя брел. Медленно, упрямо, стараясь ступать по следам старика, что было глупо — только проваливался.

— Сердце же по-прежнему сокрыто от взоров людских. Говорят, что там, средь трясин, пути сквозь которые были забыты, стоит башня, возведенная Древними.

— С сокровищами? — уточнил Джер, вытаскивая ногу.

И поморщился.

Рана его затянулась, зарубцевалась даже, оставив на коже жирный красный шрам, однако ступать на ногу все еще было больно. Миха за мальчишкой приглядывал.

За обоими.

— Как знать? — старик остановился, делая вид, что устал, но на деле позволяя мальчишке приблизится. — Когда-то отец моего брата, барон де Варрен, сказывал, что в годы юности его, случилось ему заплутать на болотах. И тогда-то чудом и волей богов он преодолел трясины, дабы оказаться пред островом. И своими глазами он видел башню, возведенную из белого железа.

Миха успел подхватить мальчишку, который оступился и едва не растянулся на мхах.

— Он провел ночь подле неё, а после вышел, так и не осмелившись заглянуть внутрь.

— И зря, — Джер тряхнул плечом, избавляясь от руки и помощи.

Ну-ну, надолго ли его хватит.

— Отнюдь, — старик поднял ладонь к глазам и прищурился, вглядываясь куда-то вперед.

Миха тоже посмотрел.

Ничего. Солнце уже почти достигло зенита, повисло огромным шаром. И жарко. И душно. Над болотами поднимается марево раскаленного воздуха, и все-то вокруг кажется зыбким, ненастоящим.

— Его старший сын и наследник дал клятву, что однажды проделает тот же путь. И что переступит порог заклятой башни.

Запахи тоже смешались. На солнцепеке багульник горит, распостраняя вокруг терпкий злой аромат. Дышать им надо с опаскою, ибо скоро начинает болеть голова.

— Он мечтал принести в дом сокровище. Подобное тому, что дало начало роду де Варрен.

Старик смахнул жирную лосиную муху, что ползла по потной коже.

— И сдержал слово.

— Да? — Джер, присевший было, вскочил. — Он добрался? Он заглянул?!

— Вероятнее всего, — он помолчал и добавил в полголоса. — Тот мор начался на землях де Варренов. В замке де Варренов. И первым отошел к богам именно наследник де Варренов.

Идти за древними сокровищами как-то сразу и расхотелось.

Джер вытер нос рукой и поинтересовался:

— А что он оттуда принес-то?

— Вернетесь, — Такхвар повернулся к мальчишке и улыбнулся этак, ласково-ласково. У Михи от этой улыбке шерсть на загривке поднялась. — Спросите у вашего отца. Он точно знает.

После полудня разговоры прекратились. А остановки для отдыха сделались частыми. Мальчишка больше не говорил. Он шел, упрямо стиснув зубы, стараясь не хромать, но и наступая на ногу аккуратно. С него градом катился пот, а лицо сделалось бледным, сероватым даже.

Когда же на пути вырос очередной островок, довольно приличных размеров, Джеррайя просто упал на землю. Он закрыл глаза и вытянулся. На тощей шее проступили жилы, и Миха слышал, как громко, судорожно, колотится его сердце.

Но дошел-таки.

Пусть не без помощи.

— Де Варрены всегда отличались упрямством, — заметил Такхвар, тоже опускаясь на землю. И он устал. Может, не так, как парень, но явно. Ица, соскочив с Михиной шее, на которой он провел последние несколько часов, поспешно вскарабкался на кривую сосну. Там, в развилке ветвей, и устроился.

— Вы слишком многое ему позволяете, — Такхвар покачал головой. — Так он привыкнет.

— И?

Миха тоже присел.

Принюхался.

Человеком не пахло. Зверем? Пожалуй. Сюда определенно заглядывали кабаны, может, и лось навещал, все-таки трава здесь росла мягкая, не то, что болотные осоки. Но запахи были старыми, выветрившимися.

— Раб должен знать свое место, — не открывая глаз, отозвался Джер. — Отец так говорил.

— Хоть что-то вы да запомнили.

— Я многое запомнил. Отец… он строгий. С рабами. И слугами.

— Он просто понимает, что есть порядок. И сколь опасны бывают рабы.

Ица прижался к ветке. И только темные глаза поблескивали. Слушает? Определенно. Понимает? Миха готов был поклясться, что да.