— Босс, и что ты планируешь делать? Неужели вмешаешься? — девушка присела на край стола.

— Нет, я ничем не должен выдавать своё родство. Но у меня есть верный друг, который в силах помочь… — Изаму Такаги кивнул на девушку, а глаза его остановились на фигурке собаки, что висела на изящной шее.

— Ты хочешь… — ладонь девушки прикрыла фигурку.

— Так надо, Шакко, — вздохнул Изаму. — Ребята не вытянут одни, а задействовать Норобу опасно.

Рыжевласка поджала губы, потом погладила фигурку собаки и кивнула:

— Я сделаю это, босс…

Не забываем ставить лайки, писать комментарии, а также вести себя прилично. Всё-таки все мы культурные люди))

«Война любит победу и не любит продолжительности»

Сунь Цзы

Путь в раздевалку никто не рискнул преградить. Оно и понятно — в прошлый раз хорошо приложил одного засранца о стену. Так, что зубы застучали по бежевой стене коридора. Молодой человек что-то пытался сказать мне в спину, но с полным ртом крови особо не поговоришь.

Люди жались по стенам, пока мои гравитационные берцы топали по истертому сотнями ног ламинату. Я шел неторопливо, готовый среагировать на любую неожиданность. К счастью, неожиданности не случилось. Белая дверь в раздевалку открылась легко и без скрипа.

— Ты долго возился, — с коричневой скамейки поднялся мой брат Кен.

Молодой, смазливый, с белыми, как снег, волосами и худощавой фигурой брат очень нравился девчонкам. И подбешивал меня. Мне приходилось из кожи вон лезть, чтобы меня заметили, а этому хлыщу достаточно было только загадочно улыбнуться. Но всё равно, он мой брат…

На его руке красовался хроносалютем Норобу. Самый уважаемый обитатель нашего приюта был древним, как дерьмо мамонта, но его гаджет функционировал как новенький. Хроносалютем походил на большие наручные часы с широким сенсорным экраном. Благодаря ему я должен буду выйти с территории Арены Чести без разоблачения.

У Кена так легко получалось совладать с этими гаджетом, а у меня… У меня не было никаких способностей к управлению хроносалютемом, поэтому я и взял брата с собой. Чтобы он управлял наноидами, пока я сражаюсь внутри костюма.

— Да? Долго? Вообще-то, если ты не заметил, я там едва не проиграл, — пробурчал я в ответ и отстегнул лицевую пластину.

Пальцы Кена ловко перестукивали по экрану хроносалютема, заставляя миллионы маленьких роботов-наноидов снимать доспехи. Меня словно окружило темное облако мошек, сквозь которое доносилось только постукивание мультикевлара. Доспехи частями складывались в потрепанный кейс. Надо будет купить новый, а то не под стать воину Лиги Совы с таким старым «чумоданом» болтаться.

Черный костюм требовал починки, но ремонт я оставлю до дома. Моё время в раздевалке заканчивалось, и скоро сюда должны ввалиться другие воины Арены Чести. Повинуясь воле хроносалютема, черные доспехи с аквамариновыми неоновыми вставками покидали моё тело. Сам бы я смог только через час освободиться от костюма.

Безопасность, мать её… Всё для того, чтобы минимизировать смертность на Арене Чести.

— Если проиграл, то я сказал бы другую фразу, — также спокойно ответил Кен.

— Какую?

— Проиграешь — услышишь. Не дергайся, ты мешаешь.

Через минуту я уже стоял под бледным светом люминесцентных ламп в одних трусах. Худой, но жилистый подросток шестнадцать лет, с родинкой над левым краешком губы, непослушными черными волосами и упрямым взглядом. Таким я не должен выходить из раздевалки, поэтому пальцы Кена снова побежали по экрану хроносалютема.

Темное облачко наноидов изменило мой внешний вид. Я взглянул в отражение лицевой пластины в руках. Мда, ну и образина… Черная щетина топорщится колючками ежа, косой шрам пересекает лицо, острый кадык норовит проткнуть кожу. Лет тридцать, не меньше. Такой типаж мы с братом выбрали для выхода на волю.

В Арене Чести участвуют люди только по достижении восемнадцати лет, но нам удалось обмануть систему. У меня получилось войти в Лигу Совы уже в шестнадцать. Но, чтобы обман не раскрылся раньше времени, приходится надевать чужое лицо, созданное из оболочки наноидов.

Костюм из серой ткани, мешковатый и задрипанный, сгодится для отвлечения внимания. Левый ботинок просил каши — тоже элемент отвлечения. В конце повязал ярко-красный платок на левую руку. Пусть камеры фиксируют лицо из наноидов — люди потом всё равно не смогут меня вспомнить.

— Я готов! — прочистил я горло при помощи адаптера смены голоса. — Идем.

На этот раз голос получился тягучим и низким. Тем самым, которому не хочется противиться. Металлическая ручка кейса захолодила руку, тяжесть потянула вниз. Пришлось чуть скособочиться, чтобы пройти в дверь.

Кен пожал плечами и шагнул следом за мной. Для всех он был моим сыном. Сыном воина Шина. Я предлагал ему взять легенду, что он с детства на голову ушибленный, чтобы не задавали вопросов, но Кен пообещал в таком случае нагадить мне в ботинки. Пришлось отказаться от такой шикарной легенды…

Мы вышли из огромного цилиндрического здания Арены Чести через черный ход. На нас глянули десятки девчонок, поджидающих выхода воинов Арены Чести. Не узнав нас, они тут же забыли про наше существование. Эх, а я бы познакомился вон с той рыженькой зеленоглазкой…

Она не такая шикарная, как сестра Розия, но фигуркой её природа не обидела. Губы земляничного цвета были словно созданы для поцелуев, а небольшой носик задорно вздернут. Я выдохнул и отошел прочь. Даже не оглянулся на неё и Арену Чести.

Само здание смотрело на Южу-Сити огромными матовыми стеклами. Слева от округлой стены скопились тысячи гравилетов. Где-то там был и наш транспорт.

За небольшим силовым забором возвышался город. Сплошной металл, стекло и бетон. Там жили люди с металлическими сердцами и такими же глазами, с бетонной душой… Гравилеты скользили между облаками и постройками. Тащили людей туда, куда им вовсе не хотелось.

— Вызывай нашу колымагу, а то жрать охота, — сказал я, повернувшись к Кену, когда мы отошли от черного входа.

Тот только зыркнул на меня и не глядя постучал по хроносалютему. Тут же из стройных рядов припаркованных машин вынырнуло вытянутое металлическое тело гравилета, похожее на стальную семечку. Вот только вряд ли, где можно найти подсолнух гигантских размеров для таких семечек.

Внутри стальной шелухи было место для четырех человек и небольшого багажа. У нас ещё и лобовое стекло поцарапано от столкновений с ветками, птицами, забором. Ну да, я тоже учился управлять гравилетом в своё время.

Двери открылись. Я бухнулся на потертое сиденье и вытянул усталые ноги:

— Эй, водила, гони быстрее!

Кен хмыкнул и наклонился над панелью управления.

— Рада приветствовать вас, граждане Кен и Шин, — отозвался гравилет женским голосом. — Чего вы хотите: поездку, полет, минет?

Кен икнул, а я расхохотался, глядя на его удивленную рожу. Недаром же я задержался перед выходом из гравилета — легкая перенастройка бортового компьютера позволила сейчас чуточку поржать.

— Какая глупая шутка, — заметил Кен.

— Да ладно тебе. Чуточку улыбнуться никому не мешало. Не будь таким серьезным, Кеновина…

Брат только покачал белой головой.

— Нам уже по шестнадцать лет. Пора взрослеть, Шин.

— Пора? Да сейчас самое время для дурачеств!

— Но скоро мы получим собственные хроносалютемы, а это уже повод для того, чтобы стать серьезнее.

Ох уж мне этот серьезный братишка Кен… Вечно у него одна ответственность и серьезность на уме.

Гравилет вознесся над асфальтовой площадкой. Я бросил прощальный взгляд на стайку девчонок у черного входа — рыжевласка выделялась среди них огоньком среди разбросанного конфетти. А если остановить Кена и пригласить эту красотку на свидание? А что, кредиты есть, можно сводить в кафешку или в визирум…

Мой взгляд упал на поцарапанную и порванную обшивку гравилета, на свою грязную одежду, на просящий каши ботинок… Нет, не согласится. Девчонки не зря толпятся у черного выхода — ходят легенды, что двух таких фанаток бойцы Арены Чести взяли замуж. Вот и теплится огонек надежды в девичьей груди. Хотят быть на виду, в высшем обществе, в роскоши и неге. Но никак не в задрипанном гравилете рядом с приютским мальчишкой…