— Значит, ты в ответе за того, кого приручил? — спросил задумчиво оябун. — Хм… Но ты понимаешь, что мы не хотим войны из-за маленького тануки? Я должен заботиться о сохранении клана, о сохранении жизней моих якудза… И если поставить на одну чашу весов проблемы, которые могут начаться из-за одного несовершенного удара, и жизнь тануки, который ещё и не принадлежит к моему клану, то ты сам должен понять, что для меня жизни моих подопечных важнее.

— Сато-сан, мы найдем Ёсимасу Сакурая и довершим начатое, — попытался я убедить его.

— Сакурай видел лицо тануки. Он узнал его, ведь малыш не раз приходил в попытках отомстить за смерть родных. Вычислить, где живет малыш и кто его защищает — это не так уж сложно. А после той бойни, которую вы учинили… Да, мы с тобой знаем, что это были люди Окамото. Но для Хаганеноцуме нападавшими станут якудза Казено-тсубаса. И всё из-за одного маленького тануки…

Киоси стоял, опустив голову. Он шмыгал носом и вообще выглядел так, что вот-вот расплачется.

— Мой голос мало значит в Казено-тсубаса, но я могу обещать, что мы найдем Сакурая и довершим начатое прежде, чем развернутся боевые действия, — твердо сказал я.

— Ты напоминаешь меня в этом возрасте, — улыбнулся оябун. — Такой же самоотверженный и встающий горой за близких. Но сейчас и я должен встать горой — тануки должен умереть, а его труп надо отдать Хаганеноцуме. Молчите! Так мы избавим Токио от сотен смертей. Малыш, ты совершил ошибку… Ты должен ответить за эту ошибку.

Киоси взглянул на меня так жалобно, что в горле встал упругий комок, который никак не хотел проглатываться. Мизуки смотрела на нас с сожалением, но молчала. Она ничего не могла возразить. Я и сам понимал, что жертва тануки избавит клан от войны с Хаганеноцуме, но…

Я не могу просто так отдать этого мелкого раздолбая!

Эх, не зря всё-таки я присматривался по дороге к предметам мебели. Видимо пришло время использовать знания и память прошлой жизни…

— Сато-сан, я не зря сказал, что мы в ответе за тех, кого приручили. Значит, я тоже виноват в случившемся. Значит, мы будем сражаться плечом к плечу прежде, чем падем мертвыми, — проговорил я глухим голосом.

— Да ты в своём уме, ублюдок? С кем ты так разговариваешь? — вскочил Иширу Макото.

Другие якудза тоже зашевелились, удивленные и ошарашенные моими словами.

— Я в своём уме. И не отдам Киоси, — всё также глухо проговорил я.

— Долбоёб! Да ты…

— Тихо! — рявкнул оябун и остальные якудза тут же замолчали.

Кейташи Сато встал и обошел стол. Он остановился напротив нас. Я взглянул в его глаза открыто. Плевать на традиции и обычаи. Я не собирался отступать.

— Значит, ты ради маленького пиздюка готов пожертвовать всем? Готов подставить под удар старого учителя? Готов навлечь гнев на Мизуки? Готов опозорить меня в глазах остальных членов клана?

Я не отводил глаз. Пауза затягивалась. Мы играли в «гляделки» долго. Наконец я моргнул и произнес:

— Оябун Казено-тсубаса, Сато-сан, я с этим маленьким тануки прошел немало. Он спас мне жизнь на «Черном кумитэ». Он не отступал, когда была опасность. Он не ныл, когда было тяжело. И пусть он самый великий раздолбай изо всех в этом мире живущих, но я не оставлю его. Он мой подопечный. Он тот, кого я могу отнести к родным. И я не смогу его предать.

Оябун покачал головой, потом положил руку на моё плечо:

— Такаги-сан, ты мне нравишься своей упертостью. Есть в тебе что-то от того мальчишки, каким когда-то был я. И если ты ручаешься за своего подопечного…

— Ручаюсь! — вырвалось у меня.

Хлесь!

Широкая ладонь оябуна ударила по щеке. Коротко, без размаха. Не больно, но достаточно, чтобы я понял — старших прерывать нельзя. Киоси невольно втянул в себя воздух, я же потупился. В сотый раз проклял несдержанность молодого тела Изаму.

— И если ты ручаешься за своего подопечного как за самого себя, то я готов дать вам шанс, — ровным голосом, как будто ничего не произошло, проговорил оябун и повысил голос, глядя на своих возмущенно забурчавших вакагасир. — У вас будет пара недель, чтобы найти и ликвидировать Ёсимасу Сакурая. До конца месяца мы потянем время, поездим на встречи, будем притворяться незнающими ничего о малыше-тануки. Однако, Такаги, чтобы тебе жизнь раем не казалась, я даю в нагрузку ещё двоих человек…

— Сато-сан, но как же Хаганеноцуме-кай? Мы ещё… — начал было Иширу, но оябун не дал ему закончить.

— Приказ оябуна мы обсудим позже. Хино-хеби-кай уже плачет кровавыми слезами от действий этого белобрысого мальчишки. А ведь он обычный кобун, — потрепал Кейташи Сато меня по щеке. — И сдается мне, что такими же слезами будет плакать и Хаганеноцуме. А может и вовсе исчезнет, узнав, что этот мальчишка стал вакасю.

— Что??? — одновременно воскликнули Мизуки и Норобу. — Изаму стал вакасю?

— Да, я назначаю его командиром небольшого отряда. В отряде будут тануки и ещё двое людей. Это не обсуждается! — оябун подмигнул мне. — Вы пока идите. Возле выхода тебя будут ждать новые подопечные. А мы тут ещё немного с сэнсэем Норобу поговорим. Идите-идите, ничего с вашим драгоценным сэнсэем не случится.

Мы с тануки резво поклонились, досчитали до трех, а потом выскочили, не веря своему счастью.

Мы остались живы! И это в то время, когда я уже начал было вспоминать молитву «Отче наш». Я радовался так, что даже не стал подкалывать охранников у двери. Светился улыбкой ярче солнышка.

Я стал вакасю, а это уже повышение! Это как старший смены на предприятии, если вы понимаете, о чем я, или как ефрейтор в армии. То есть шел на получение звездюлей и возможную смерть, а получил повышение. Как же забавна порой бывает жизнь. Как же смешна… Мне хотелось смеяться в голос, но я сдерживался — теперь я небольшая, но шишка на теле клана якудзы. Надо вести себя соответствующе. Только улыбался изо всех сил.

Правда, улыбка померкла, когда увидел тех двоих, что ждали меня у выхода…

А я-то радовался. Улыбался… Думал, что заслужил поощрение в тот момент, когда едва не нагнули. Ан нет, оказывается нагнули. Да ещё как!

Я только покачал головой, когда увидел тот самый материал, с каким придется возиться.

— Эх, белобрысый хинин! Странно, что ты ещё живой? Не видел наверху нашего нового вакасю? Сказали, что сейчас будет спускаться, — пробурчал Ленивый Тигр, когда увидел меня, вышагивающего с гордым видом.

— Скорее всего он такой грозный, что хинин обделался и теперь наш новый вакасю ждет, пока развеется смрад, — хихикнул Малыш Джо.

Да, именно два этих здоровенных балбеса стояли внизу и надеждой смотрели вверх. Ожидали нового начальника…

— Как вы разговариваете со своим новым боссом? — взвизгнул Киоси. — А ну, упали на колени и начали пробивать лбами пол! Или я сам сейчас заставлю вас это сделать. Да, босс?

Киоси с надеждой взглянул на меня. Ох, ну и подхалимаж… Прямо-таки захотелось заехать ему по уху от души. Только что мялся и потел наверху, а сейчас готов разорвать за своего любимого босса.

— Щенок, не тявкай, а то тявкалку вырву и в другое место по пупок затолкаю, — процедил Ленивый Тигр. — Шутка неудачная у вас, вообще смеяться не хочется.

— Да уж, не до шуток нам. Сказали, что новый вакасю будет настолько грозным, что перед ним даже огонь тухнет, а вода сама собой испаряется, — поддержал Малыш Джо.

Вот вообще не ощущал себя настолько грозным. Интересно — кто это так поприкалывался над двумя увальнями?

Хотя, если бы я ссал в подставленные уши, то вообще про какого-нибудь семилапого восьмикрылого дракона рассказал бы — первое впечатление бывает порой самым важным при знакомстве.

У меня всё ещё теплилась небольшая надежда на то, что это ошибка, а сейчас вместо двух здоровенных амбалов подойдут два небольших молодых человека. Вот с таким материалом я бы поработал, а с этими двумя…