Как только вода в моей кастрюле закипела, я сразу же влил грамм пятьдесят-шестьдесят холодной воды.

— Что ты делаешь, Изаму-кун? — спросила Мегуми, с интересом наблюдающая за моими действиями.

— Творю магию, — подмигнул я в ответ. — Результат моих пассов вы сможете оценить чуть позже.

Пока пельмени закипали во второй раз, я приготовил воду с уксусом для обмакивания готовых пельмяшей. Девятипроцентный уксус развел в воде в пропорции одна столовая ложка уксуса на три ложки воды. Добавил давленного чеснока и перца. Кацуми смотрела с непониманием на мои приготовления. Я же улыбался и сохранял таинственный вид.

Кацуми же налила в свои соусницы соевый соус и выдавила майонез, украсив его листиками пахучей кинзы. Тоже приготовила улучшитель вкуса…

Второе закипание тоже получило рюмку холодной воды. Третье также. Кацуми уже начала выкладывать свои пельмени на широкое блюдо, когда мои закипели в четвертый раз. Ну что же, ещё чуть-чуть и можно вынимать.

Пельмени Кацуми разварились, расползлись, а многие даже лопнули по шву. Не то, чтобы вид был неприглядным, но не совсем эстетичным — это точно. Японцы же едят не только ртом, но и глазами, поэтому и нужны были все мои приготовления.

Когда я достал свои кусочки на широкое блюдо, то не забыл и сваренные лисички. Их выловил и положил отдельно. Рядом покрошил свежий укроп. Всё, можно накрывать на стол и пробовать.

Кацуми с ревнивым видом смотрела на мои идеально слепленные комочки. В отличие от её приготовления, мои выигрывали по внешнему виду.

— Идите, дети, сейчас слуги всё разложат и принесут, — проговорила Мегуми.

— А они не уронят мои пельмени? — с невинной моськой поинтересовался я. — А то вдруг Кацуми подножку кому подставит… Ай!

На этот раз я специально не стал ловить скомканную тряпочку. Пусть её… Пусть выпустит злость. Тряпочка мягко шлепнула меня в центр лба. После этого отвалилась и спланировала на столешницу. Это не луковица, это легче.

Иногда можно давать женщинам послабление, тем более что этим жестом она признала своё поражение. Пусть и не во вкусовых качествах, но хотя бы в визуальных. Ладно, не будем делить шкуру неубитого медведя, может быть, у неё фарш будет вкуснее и тесто лучше?

— Кацуми, — укоризненно покачала головой Мегуми. — Ну как же так?

— А чего он… Чего он стоит и лыбится? — нахмурилась подруга. — Я же эти «хлебные ушки» первый раз готовлю. А он… А он вон как сделал…

— Это не повод, чтобы девушке из хорошей семьи портить о себе впечатление.

— Ладно, погорячилась, — шмыгнула носом Кацуми. — Прости меня, Изаму. Прости, а?

Я поджал губы, с видом ущемленного достоинства поднял упавшую тряпку, посмотрел на неё и… Моментально скомкав, метнул в ответ.

Шлеп!

Тряпка ударилась точно в лоб подруги. В то самое место, где она была у меня.

— Квиты! — подмигнул я в ответ и бросился вон из кухни.

Вслед мне полетели возмущенные крики Кацуми и довольный смех Мегуми.

Уже за столом я поглядывал на Кенджи — он был самым главным пробователем наших творений. Пельмени разложили на тарелочки, также рядом выложили соусы, сваренные грибочки, заправку для пельменей.

Мы с Кацуми уселись по разные стороны стола и тоже взяли палочки. Кенджи пробовал то с одного блюда, макая в различные соусы, обильно посыпая свежей зеленью, то с другого. Я тоже попробовал — пельмени Кацуми вышли очень неплохими.

Но мои-то были явно лучше! Сочнее и вкуснее!

Я не сомневался в своей победе. Не сомневалась в ней и Кацуми, что было видно по её насупленному лицу, когда она попробовала мою готовку.

Сваренные в грибном соусе пельмени под острой уксусной заправкой с чесночком были бесподобны. Мои холостяцкие годы вытащили на свет самое полезное, что сохранили.

Мегуми тоже с удовольствием уплетала как пельмешки Кацуми, так и мои. Она не подавала вида, чтобы не дать мужу шанса угадать — где чья готовка. Просто ела и щурилась от удовольствия.

За столом велась беседа ни о чем. Чтобы не ухудшать вкус пищи различными неудобными моментами. И мы с Кацуми ждали с нетерпением — каков же будет вердикт? Кому Кенджи отдаст предпочтение?

Наконец, отец семейства аккуратно положил палочки и чуть отстранился от стола:

— Что же, вы явно ждете мое решение. И оно будет такое — вот эти вот пельмени мне понравились больше всего, — он показал на пельмени Кацуми, отчего та радостно взвизгнула и выбросила руки вверх. — Однако, они выше всяких похвал с вот этой вот заправкой и грибочками. И это моё решение — вот эти пельмени и вот эта заправка.

На этот раз его палец ткнул в уксусную заправку. Моё творение.

— Но тогда… — Кацуми растерянно посмотрела на меня. — Тогда выходит, что никто из нас не победил?

— Ой, это ваше общее творение? Ну что же, тогда я могу сказать, что вместе вы прекрасно сработались. От вашей готовки можно язык проглотить.

Я уже понял к этому моменту хитрость Кенджи. Он не захотел никого выбирать. Может быть мои пельмени понравились ему больше, но он поступил грамотно — нашел золотую середину. Не унизил дочь и не обидел гостя. Я улыбнулся и поклонился, признавая его мудрость.

— Ребята, только вместе у вас получится сделать такое совершенное блюдо, которое заставит всех известных поваров сделать харакири, — произнес Кенджи и едва заметно подмигнул мне. — Вы оба проспорили, но оба победили. В единстве — сила!

В этот миг я заметил, что рука Мегуми в это время выскользнула из-под стола. Ага, так вот кто передавал знаки Кенджи…

Они явно сговорились за нашими спинами. То есть результат был известен заранее. Вот так пройдохи.

Я был доволен судейством. Даже то, что Кацуми пришлось петь, а мне в это время быть на подтанцовке не могло испортить настроение. Всё-таки семейство Утида может грамотно управлять людьми и принимать верные решения.

А ещё я вдоволь нажрался пельмяшей!

— Беги, Минори! Беги! — прокричал Камавура Тэкеши в мегафон.

Усиленный сводчатым потолком звук ударил по барабанным перепонкам бегущих. Десять первокурсников бежали друг за другом уже целый час. Такое испытание выносливости преподнес им преподаватель боевых искусств.

Шесть человек согласились участвовать в травле хинина. Три молодых человека и три девушки. Их кланы были не такими могущественными, как клан Огава, да и древность родов насчитывала в крайнем случае пять столетий, в то время как у того же Хидики род берет начало далеко за тысячу лет. Может быть поэтому они решили выслужиться перед Минори, а может имели какой-то свой интерес.

Всё-таки это было достойное аристократа приключение — наказание выскочки. При всём при том, что выскочка является чернью, земляным червяком, посмевшим поднять белобрысую голову, испачканную в навозе, и взглянуть слепошаро на блистательную мощь древнего рода Огава.

Мало того, что взглянуть — хинин посмел ещё наступить на спину лежащего аристократа. Это вообще из ряда вон выходящее событие. Раньше это бы каралось смертью преступника из низшей касты, но сейчас… Сейчас закон не позволял сделать так.

Закон говорил, что низшей касты нет, а все люди в Японии равны. Вот только буква закона и буква аристократической речи — это совершенно разные вещи. Аристократия не одно тысячелетие помогало императорскому трону, чтобы её заслуги были так просто приравнены к заслугам крестьян или, что ещё хуже, к заслугам землекопов. Говноуборщиков…

— Бежим! Ещё пять минут! — завопил мегафон преподавателя.

Этот крик придал сил. Нельзя было показывать слабость! Пусть тут собрались дети аристократов, но первый признак слабости может потом вызвать кучу насмешек. Поэтому надо бежать и стараться не отстать от Минори.

Старшекурсники Юко и Кента стояли у стены с безмятежным видом. Их ничуть не трогали страдания первокурсников. На холеных лицах царила неимоверная скука. Только приказ Камавуры Тэкеши заставлял их подпирать стену со спускающимися черными лентами, на которых белым нарисованы сдерживающие иероглифы. Конечно, у молодых людей нашлись бы причины быть в другом месте, но они не могли ослушаться преподавателя.