Вернет ли?

Рука заныла. И Верховный поднял её. И не удивился, увидев, что кожа вновь стала золотом. Только теперь то сияло солнечным светом. Единственным, что могло разогнать тьму.

Глава 5

Миха

Припекало полуденное солнце. И Миха потел. Пот стекал по лицу и шее, собирался ручейками, пробирался под рубаху. Но пот ладно. К мокрой коже прилипала пыль и грязь, слипаясь плотным панцирем. Но мухам он помехой не был. Стаи их кружились над головой, то и дело норовя присесть, вцепиться в кожу. И барон то и дело дергал головой.

И шипел.

Ругался.

Но шел.

Первым ступал Тень, взваливший на плечо мальчишку. У Михи были подозрения, что здоровья это парнишке не прибавит.

Да и не только ему.

Миара брела, повиснув на Винченцо, но хотя бы сама переставляла ноги. А вот Ицу пришлось нести. И ладно, весу в ней почти не было.

— Твою ж… — барон шлепнул рукой по шее. — Есть у вас заклятье против комаров… и мух… и жары… и лучше бы, чтоб как в сказке, раз и мы на месте.

— Я бы тоже не отказался, — просипел Карраго, останавливаясь.

По дороге он где-то добыл кривоватую палку, на которую и опирался. Вид, к слову, у великого мага был так себе. Глубоко немагический. Скорее уж у Михи начинали закрадываться подозрения, что еще немного, и нести придется в том числе и великого.

— Тут… уже ничего осталось, — барон тоже перевел дыхание и поглядел на Миху виновато. — Если прямо…

И вправду недалеко.

По прямой.

Правда, на этой прямой забыли пару оврагов с отвесными склонами да заросли какого-то на диво колючего кустарника. Их пришлось обходить, и Михе даже начало казаться, что эти треклятые заросли будут тянуться вечно.

Но вот лес вдруг расступился. Причем как-то так резко, что Миха с трудом удержался от шага вниз.

Обрыв.

Нет, ну с их-то счастьем… река имелась. Внизу. А еще склон, снова же поросший уже знакомым кустарником, из которого то тут, то там поднимались сухие хлысты деревьев.

— Все, — Карраго рухнул на задницу. — Староват я стал…

И руку прижал к груди, замолчал, слушая сердце.

— Ну извините, я к реке обещался. И привел, — барон поглядел на упомянутую реку и поморщился. — Она же ж вот. Рядышком.

Рядышком.

Всего-то надо, что спуститься. Можно даже кувырком. Миха вот, пожалуй, смог бы. Да, шкуру бы подрало и крепко, но заживает на нем быстро.

— Не советую, — Миара опустилась на землю аккуратно. — Ледория. На редкость своеобразная зараза… обычно произрастает в местах, где имел место выброс тьмы. Её и поглощает.

А выглядит, как обыкновенный шиповник. Разве что сизые колючки великоваты. А листочки сморщенные да в налете.

— Раны оставляет глубокие. И нарушает тонкие энергетические связи. Так что… — она закрыла глаза и сделала вдох, успокаиваясь. — Для всех… даже для нежити… универсальное средство… пытались выращивать.

Миха молча протянул флягу с водой, которую магичка приняла.

Тень аккуратно устроил сына на моховой подстилке. Мальчишка, к слову, очнулся, правда, вряд ли ясно понимал, что происходит. Уж больно затуманенным был взгляд.

А еще он чудовищно похудел за прошедшие дни.

И Миара потянулась к пациенту.

— Сиди уже, — рявкнул Карраго. — Без тебя разберусь.

— Я…

Она руку убрала и горделиво выпрямилась, устремив взгляд куда-то на другой берег. Миха тоже поглядел, но толком ничего не увидел. Тоже лес зеленеет.

— Надо искать спуск, — предложил он.

— Надо сперва разобраться, где мы находимся и в какую вообще сторону двигаться, — Тень наблюдал за тем, как Карраго водит руками над его сыном.

И внимательно так.

Настороженно.

Определенно не доверяя до конца, но при этом очевидно отдавая себе отчет, что иных вариантов у него просто-напросто нет.

— Туда, — Джер без всяких сомнений указал на другой берег. — Нам туда. Ну… меня туда тянет. Во всяком случае.

И шею почесал.

Комары его искусали знатно, и рожа барона утратила всякую претензию на аристократизм.

— Такое вот чувство, что… в общем, надо.

Переспрашивать мальчишку не стали.

— Тогда стоит передохнуть. И да, на ночевку я бы предпочел устроиться у воды, — Карраго помахал руками. — Тем более, если на той стороне тоже заросли…

Миха поскребся.

И переглянулся с Тенью. Кто-то один должен остаться. Маги явно вымотаны, Миара вон, утративши остатки гордости, просто легла и свернулась клубочком, глаза даже прикрыла. Винченцо просто дышит, широко открыв рот, и кожа его сера то ли от пыли, то ли от усталости. Карраго кажется почти бодрым, но Миха нутром чует, что тот куда слабее, чем представлялось. Джер, конечно, с мечом, но он все-таки ребенок. И много ли сдюжит?

— Я пойду, — решился Миха. — Ты… огонь тут сообрази. Поесть может. Да и просто…

Не признаваться же, что Миха понятия не имеет, что там нужно делать. А вот проход вниз он как-нибудь отыщет.

Тропинку там.

Или еще чего.

Или протопчет на худой конец. Меч у него снова же имеется. Можно сперва мечом ветки порубить, а потом… в общем, вариантов множество. Главное, найти место, где берег не такой крутой.

— Туда иди, — Тень махнул рукой. — Хотя… хрен его знает.

Останавливать и отговаривать, убеждая, что сейчас все отдохнут и двинутся дружною толпой на поиски спуска, его не стали.

Жарко.

Все-таки очень жарко. И чувство такое, что жар этот изнутри жжет. Главное, что там, в замке, Миха так от жары не маялся. А тут тело словно плавится. И вода помогает слабо. Впрочем, воду Миха бережет, что-то подсказывает, что еще пригодится.

Берег вытянулся ровной струной. И это само по себе подозрительно донельзя. Не бывает настолько ровных берегов, чтобы прямо по линеечке вычерченный. И кустарник этот. Местами он поднимался, выбрасывая из обрыва изломанные плети, впиваясь шипами во влажную мокрую землю. Местами, наоборот, сползал почти до самой воды. Вот только берег продолжал оставаться крутым, отвесным.

И сколько идти?

Тысяча шагов? Две? Десять?

А есть ли смысл в другую сторону глянуть? Или все-таки надо еще углубиться? Главное, чтобы опять туман не случился, а то ведь уйти легко.

Вернуться же…

Шорох в кустах услышал Дикарь. Он же заставил Миху обернуться, впрочем, как-то лениво, словно заранее признав, что за шорохом этим опасности нет.

Миха принюхался.

И…

— Выходи, упырь, — сказал он почти ласково, правда, все одно подобрался. Кто этого, клыкастого, знает-то?

— Ирграм, — упырь выбрался бочком. Стал он словно бы еще ниже. И кожа посерела, правда, неровно как-то, пятнами. — Меня зовут Ирграм.

— Можешь называть меня Михой, — Миха не сводил с упыря взгляда.

— Приятно познакомиться…

Он и поклон изобразил.

А из соседнего куста выбралась его тварюга, которая вот уставилась на Миху без малейшей приязни. Более того виделась в красных глазах её готовность слегка расширить собственный рацион.

— Заблудились? — осведомился упырь пресветским тоном.

— Скорее пребываем в некоторой растерянности. Возникло вот желание…

Интересно, где он шлялся, когда остальные с мертвяками воевали? Хотя… не Михе вопросы задавать. Да и не ответят ему.

—…перебраться. А берега вот высокие. Какие-то однообразно высокие.

— Позволите? — упырь приблизился бочком к краю и высунул голову. — Прелюбопытно… в самом деле весьма любопытно.

И пальцем землю ковырнул.

Потом вообще в нее руку запустил. Когтистую. И когти были такими, что куда там обычной зверюге. Вытянул руку. Принюхался. К рукам. К земле, которую растер между пальцами.

Стряхнул.

— Что ж… полагаю, что внешний вид сего сооружения наводит на определенные мысли.

Кого?

— Природа, несомненно, велика и удивительна, но вот такой… как вы выразились, однообразный рельеф ей не свойственен. Да и кустарники… да… кустарники…

— Те, что опасны и для живых, и для не очень?