Она чуть прикрыла глаза, сдержала вздох и велела:

- Неси.

А вот очередной фиал исчез в рукаве, правда ненадолго. Почувствовав взгляд, Миара вернула его на полку.

- Яд взяли отсюда, - сказала она. – Сомневаюсь, что в замке так много мест, где можно найти такую замечательную вещь, как корень армонии. И сделал это человек, который точно знает, какие здесь хранятся сокровища.

Такхвар потер подбородок.

- Найдите эту… рабыню.

- А вообще, конечно, - палец Миары скользил по полке. – Удивительнейшая безответственность. Я вижу по меньшей мере дюжину крайне любопытных компонентов. Ими не то, что одного наемника, ими всех, кто в замке, убрать можно.

И улыбка у нее сделалась до крайности мечтательной.

Гадюка.

Вот как есть гадюка.

Но полезная.

А упомянутую рабыню отыскали. Даже нашли. В одной из камер, в которых она убиралась. Правда, никого не удивило, что была она мертва.

Глава 13

Тело, избавленное от одежды, уложили на столе. Кожаные петли захлестнули руки и ноги мертвеца, а через грудь палач деловито перебросил тяжелую цепь. Звенья были из металла толщиною в палец Михи. Вторую такую же протянули над животом, а уж на горле затянули широкую полосу ошейника.

- Отлично, - Винченцо потер руки.

И склонился над трупом.

А ведь хорошо работают. Вдвоем. Миара подает то одну, то другую склянку из кофра, который доставили сюда же. Винченцо то капает, втирая содержимое в кожу, то принимается выводить тонкой кистью на этой вот коже что-то.

И главное, не понять, что, ибо кожа остается чиста.

Но вот в руку его лег нож, и от горла до паха протянулась линия из мелких разрезов, соединявшихся в один престранный узор.

- Хорошо, - Винченцо отступил и склонил голову набок, любуясь собственным творчеством. И главное, что никто-то из людей, собравшихся внизу, не произнес ни слова, пока маги работали.

Мешать опасались?

Миха вот тоже помалкивал. Присел на низенький стульчик с дырками по бокам и на сидушке, стараясь не думать о предназначении этих дырок, и наблюдал.

- Сейчас я наполню сосуд тела силой, и мы призовем душу. Однако времени будет не так и много, - Винченцо поглядел на Миху. – Думай, о чем желаешь спросить. И учти, что они не всегда отвечают.

- А когда отвечают, то не всегда правду, - уточнила Миара.

- Душа ведь солгать не может? – задал барон вопрос, который интересовал не только его.

- Кто тебе сказал такую глупость? –Миара удивилась и вполне искренне. – Поверь, врут все. Даже души.

- Особенно души, - Винченцо поддержал сестру. – Мертвые никогда не упустят случая напакостить живым. Так что… спрашивай. Может, что-то и выйдет.

Он положил руки на голову мертвеца.

А Миара взялась за голые щиколотки. Глянула на брата и коротко кивнула. Потом… нет, не было ни потустороннего сияния, ни внушительного речитатива, от которого замерло бы сердце. Да ничего-то, собственно говоря, не было. Только тело вдруг выгнулось дугой, и рот раскрылся, из него донесся тяжелый хрип, перешедший вой.

От воя этого по спине потянуло холодком, да и появилось желание убраться куда подальше.

Отравили?

Так не дотравили же…

- Кто ты есть? – жесткий голос Винченцо хлестанул по нервам.

- Йа… - мертвец рванулся, пытаясь сбросить руки магов. А когда не вышло, снова выгнулся, вскинул руки, насколько позволяли ремни. И те, толстенные, шитые из воловьей толстой кожи, заскрипели. – Йа…

- Имя!

И маг сильнее сжал голову.

- Ир-х-с…

- Ирхас, - медленно повторил Такхвар, а мертвец открыл глаза. И Михе подумалось, что ну его нахрен такие глубокие впечатления.

Допросы.

И вообще.

Вряд ли парень знает что-то серьезное.

- Ирхас, - Винченцо склонился над мертвецом и тот, зарычав, лязгнул зубами, пытаясь дотянуться до носа. – Ты понимаешь, что мертв?

Мертвец ответил бранью.

Наверное, это означало, что он понимал.

- Отлично. Тебя обманули. И убили. Что тебе обещали? Свободу?

- С-свободу, - голос его был глухим.

А глаза вращались. Причем в разные стороны и с разной скоростью, что добавляло сюрреалистичности происходящему.

- Говори.

- Да… - вот ругался мертвец не хуже живого. Миха оценил. А вот Винченцо криво усмехнулся и сказал.

- Я ведь и иначе могу спросить.

Он слегка надавил на виски, и протяжный вой сотряс каменные стены. В этом звуке было столько боли и отчаяния, что Миха почти решился прекратить допрос.

- Говори! – жестко повторил Винченцо.

- Ты…

- Я могу привязать душу к телу. И оставить её в ней. И приходить сюда. Каждый день. И спрашивать, спрашивать… много спрашивать. Хочешь?

- Отп…сти!

- Отпущу. Ответишь и отпущу.

- Свободу. Мне. И бабушке. Если поможем. Она тут… была… служила. Внизу, - вращение прекратилось, а мертвец облизал губы. – Поставили… обещал свободу. Старик. Она при нем. Помогала. Учил. А потом помер. Она мать родила. Обещал свободу и не дал!

В голове мертвеца появились плаксивые нотки.

- Её оставили. Прибираться. А мать потом померла. При родах. И я был. Тоже. Твари, все вы…

Он захлебнулся руганью и криком.

Если так и дальше пойдет, Миха оглохнет. Или свихнется.

- Погоди, - он встал. Если времени и вправду нет, то стоит поискать другой подход. – Она заслужила свободу, верно? Твоя бабушка. Она тебя вырастила.

Безумный взгляд остановился на нем. Мертвец и голову приподнял. Оскалился.

- И твою матушку. Она умерла, так? Ты сам сказал.

Кивок.

И оскал.

Кровь на зубах. И слюна пузырится, темная.

- Тебя растила бабушка. И она тебя учила, верно? А может, ты сам учился? Ты ведь способный. И мог бы добиться многого. Если бы родился свободным человеком.

Хрип вырвался из глотки.

- Но ты раб. И вещь. Имущество. Это неправильно. Там, откуда я родом, рабов нет.

- Вреш-ш-шь!

- Клянусь именем, - сказал Миха. И почувствовал, что клятва свершилась. И не только он почувствовал. Взгляд мертвеца изменился. Нет, в нем не появилось ни доверия, ни желания рассказать обо всем. – Но это не важно. Мы ведь здесь. И ты мертв. Тебя тоже обманули, как твою бабушку. А еще её убили. Вон она…

Старуха была мертва пару часов. Её нашли в каком-то закутке, рядом с ведром и грязной тряпкой, в луже разлитой воды. Нашли и притащили в подвал.

- Винченцо, будь добр, поверни его, чтобы видеть.

Вой вновь резанул по нервам, и теперь в нем звучало отчаяние. И ненависть.

- У тебя есть выбор, - Миха присел перед мертвецом и посмотрел в глаза. Усилием воли задушил отвращение. И страх, который теперь вдруг появился. Подспудный. Инстинктивный. А с ним и желание немедля избавиться от угрозы. – Ты можешь промолчать. Или соврать. Я тебя отпущу. Я не сторонник пыток. И ты уйдешь. К богам там или еще куда. Главное, что тебя здесь не станет, как и твоей бабушки. А тот, кто вас убил, он будет. Жить. Дышать. Строить планы. Удачно или нет – это покажет время. Главное, что он будет. А вы нет.

Мертвец заскрипел зубами.

- А вот может быть иначе. Я могу наказать его. Не за вас. За себя. Нехорошо травить людей. Но и за вас тоже. За ложь. За то, что он вас убил. Ладно бы тебя, тебя точно в живых не оставили бы. Но её-то зачем?

- Ты…

- Выбор, - Миха выдержал взгляд. – Твой и только твой. Свободный. Ты же хотел свободы, так? Вот и получай. Свободу выбора.

Тихо стало.

В этой тишине слышно, как стучит сердце. Собственное, Михино, потому что он и сам не уверен в том, что делает. Но мертвец скалится. И оскал плавно перерастает в улыбку.

- Х-х-рошо, - он хрипит и облизывает зубы. За языком тянутся нити слюны, отчего-то черной. – Так… хор-рошо. Ты… его… Гхвар. Его звали Гхвар. Он… сам… прих-х-дил… сказал… денег на откуп. Десять медведей. Хватило бы… мне бы хватило.

Миха поглядел на Такхвара, тот осторожно кивнул. Знает, стало быть этого Гхвара.