Он вперился взглядом в глаза Миары, и та снова дернулась, а потом вдруг изогнулась, как в припадке.

- За ноги держи! – Карраго произнес это сухо. – Иначе она себе что-нибудь сломает. Конечно, её проблемы, но сейчас хватает других…

Она билась, выгибаясь, и на губах появилась пена. Рот раскрывался и закрывался, а из горла вырывался протяжный сип. И Миха, навалиавшись всем весом, пытался удержать ноги.

- Что… ты… творишь?

- Пытаюсь удержать эту упрямую дуру, пока она не пережгла себе дар.

Понятно.

То есть, ни хрена не понятно. И пора ли уже на помощь звать? А если и так, то кого?

- Что она… выдумала… - Карраго удалось прижать извивающуюяся магичку к постели. И упершись одно рукой в грудь её, вторую он положил на лоб.

Миара дернулась.

И затихла.

- Твою ж… учишь их, учишь… а без толку… говорил… сколько раз говорил, что нельзя переходить грань. Подводил… - он тихо ругался, а Миара просто лежала.

Ровно.

Прямо.

Её живот слегка поднимался и опускался, стало быть, дышит.

Карраго нахмурился. И убрал руки. А он слегка побледнел. И пот смахнул. Он снял с пояса кошель, бросил на стол и дрожащими пальцами вытащил склянку. Посмотрел и сунул Михе.

- Открой.

- А сам?

Карраго вытянул руки. Пальцы мелко и часто тряслись.

- Что это? – Миха поднял крохотный флакон.

- Зелье. Успокаивающее. Укрепляющее. Пара капель и она сутки проспит. Если будет третий приступ, я уже не удержу.

Верить?

А варианты?

- Клянусь, что зелье не причинит ей вреда, - устало произнес Карраго. – Давай. Открывай и влей ей. Все и влей… подольше поспит, глядишь, мозги на место встанут. Нет, как можно…

От зелья едко пахло дешевым спиртом, какими-то травами и болотом. Миха осторожно вливал его между губ. Потом вытер каплю, что вытекла на щеку. И саму магичку переложил чуть повыше, укутав одеялом.

- Она же вроде очнулась.

- Очнулась, - Карраго взял другую склянку, мало отличимую от той, что у Михи была. И пробку вытащил зубами. А потом осушил одним глотком. – Это все эмоции… на грани они обостряются. А эмоциональные всплески влекут за собой энергетические колебания. Они в свою очередь могут вызвать спонтанные всплески силы. А когда этой силы нет, то наступает энергетический кризис. И кризис физический. Сейчас ей надо спать. И я прослежу, чтобы ни одна тварь её не побеспокоило.

Сказано это было едва ли не с нежностью.

Миха даже поежился.

А Карраго проверил пульс. Поднял руки, развернув ладонь, прижал пальцы к запястью, сперва к левому, затем к правому. Отпустил. Кивнул себе, подтверждая какие-то собственные мысли. И после уж снова повернулся к Михе.

- Так что там она про чуму говорила-то?

Глава 39

Ирграм

- Слушай… а я когда-то пытался найти тайный ход, - мальчишка шел, громко топая, и факел в его руке разгонял тени. Сам же он крутил головой, пребывая в том восторге, что свойственен детишкам, не осознающим, сколь опасен мир. – Я знал, что он тут есть!

Ирграм поморщился.

Лучше бы он пошел один. Нет, он хотел пойти один, но мешекское отродье покачало головой, а барон… что взять с мальчишки, оставшегося без присмотра?

- И даже спускался… правда, потом Даг меня запер. Ну как… сказал, что хочет помириться. Что мы братья и все такое. И что он карту нашел в бумагах отца. Древнюю. А я поверил. Дурак был.

Под ногами с визгом метнулась крыса, которая исчезла в каменной трещине.

Камеры остались позади.

Комнатушка, где обреталась стража, была пуста. В ней пахло плесенью и еще дерьмом, потому как кто-то навалил кучу прямо у стойки с оружием.

Оружия вот не было.

И людей.

- Кыш! – барон попытался пнуть крысу, но та увернулась.

- Не стоит, - тихо произнес Ирграм. – Крысы часто больны.

- Думаешь, нам стоит бояться крысиных болезней? – хмыкнул мальчишка.

Упрям.

И хочет властвовать, хотя бы здесь, потому как пусть и барон, но не настолько глуп, чтобы поверить, будто титул его что-то да значит.

- Думаю, что не стоит искать беды.

Девчонка кивнула. И за руку барона взяла, вроде как в поисках опоры.

- Дальше, - сказала она.

- Что? А… да, дальше… так вот, я эту карту взял. Звать никого не стал, потому как дела рода и все такое. Думал, что Даг со мной пойдет, но нет. Ждал, ждал и пошел сам. В ход какой-то… а он меня и запер. Я там два дня просидел. В погребе с морковкой. Потом рабы нашли уже… и отец выпорол.

Ирграм бы тоже выпорол. Не за погреб, а за дурость.

А потом еще раз. Для усвоения науки.

Камеру он отыскал быстро. И камень нужный почуял. Запоздало спохватился, что хорошо, что мальчишка здесь. Ход ведь на кровь заклят.

Кровью тот поделился спокойно.

А Ирграм вдруг понял, что запах этой крови больше не вызывает приливов слюны. Стало быть, мешекская императрица, чтоб её, и вправду его изменила.

Радости он не ощутил.

Допустим, солнце и вправду перестанет быть опасным. Но… что взамен? Ничего не бывает даром. Это Ирграм уже усвоил.

- Больше я в подземелья не лазил, но я знал, что ход есть. И Даг, получается, тоже знал. Стало быть, отец хотел его наследником… да… будь он жив…

Бормотание барона отступило на задний план. Ирграм теперь вслушивался в темноту.

Под ногами хлюпала вода. Будто вздыхал кто-то. И шелест подземной речушки о камни заставлял подобраться.

Не только Ирграма.

Замолчал барон. И движения его изменились. Шаг стал спокойней. Уверенней. И осторожней.

Мешекское отродье вообще двигалось бесшумно.

Не отставало.

Первая мертвая крыса обнаружилась в расщелине меж камнями. Трупик её успел покрыться тонким соляным налетом, а загнутый хвост торчал этаким обрывком веревки.

- И крысы, - мрачно произнес мальчишка.

Крысы.

Крыс в городе магов хватало. Их было едва ли не больше, чем людей. Они обживали развалины древних строений, слишком исторических и ценных, чтобы их разрешили разбирать, и слишком неудобных, чтобы поселиться людям.

Крысы спускались в подвалы. Занимали давным-давно пересохшие акведуки. Крысы… были.

Просто были.

Ирграм помнил это мягкое царапанье за стеной. Или писк, что доносился откуда-то сверху. Тогда же вниз летела труха. А порой и твари.

Твари были умными и к людям не лезли.

А люди не трогали крыс.

Следующая лежала тут же. И еще одна. Потом крыс стало больше. Они выстилали камень, иные добирались до воды, утыкаясь в нее мордами, а порой и вовсе скрываясь под темной её гладью. Они лежали по одиночке и кучками…

На крыс в городе не охотились.

Странное дело. Еды всегда было мало, особенно на окраинах. А крысы, если разобраться, то же мясо. Но и рабы избегали их трогать.

Мало ли.

А то еще крысиный король разгневается.

В этом застарелом суеверии, которое, как Ирграм успел убедиться позже, проникло даже в Башни, было что-то на диво варварское.

Крысы сплетались в клубки.

И…

- Меня сейчас вырвет, - сдавленно произнес мальчишка. – Отвернись.

А вот императрица мешеков, кажется, обладала куда более крепкими нервами. Она покачала головой и осторожно, переступая между крысиными тушками, двинулась вперед. Она то и дело останавливалась, наклонялась, разглядывая то одну, то другую кучку. И распрямлялась.

Шла дальше.

- А мне нянька говорила… когда еще была нянька… так вот, она говорила, что крысы первыми чуют. Болезнь. Беду. И бегут. Выходит, права была?

Как сказать.

Крысы из города магов не уходили никогда. И в тот год, когда случился пожар, после которого треть Нижнего города превратилась в головешки. Поговаривали, что магам понадобилось место для башен. Ирграм помнит. Как много, оказывается, он помнит.

И позже не ушли, когда южный ветер и берберы вместе с рабами принесли лихорадку. Тогда магам пришлось вмешаться. Ирграм тоже вышел на улицы.

Как вышел. Выслали.