— Они заявляли о неэтичности использования синтезированных личностей, полагая, что привнесение в нервную систему их комплекса данных делает невозможным развитие новой, индивидуальной, личности.

Мужчину запихнули на какую-то тележку, которая тотчас вспучилась пузырем, скрыв тело внутри. Пузырь чем-то походил на тот, в котором ныне оставалась Роза.

— Это предзавершающий этап. Синтезированный носитель отправляется в модуль для дозревания и корректировки, а также внесения информационной матрици личности. Изначально это делали по завершении синтеза, однако впоследствии было показано, что совмещение процессов дает куда больший результат. Лучший, — поправилась Роза. — Мои речевые параметры будут адаптироваться в соответствие с реальностью.

— Рад за тебя. Так что там, с бунтарями?

— Представители радикальной группы децифровизации полагали, что многие из существующих личностей настолько привязаны к цифровому пространству, что не способны более существовать вне его. Была выдвинута теория о личностном регрессе. И о необходимости уничтожения тех личностей, которые достигли нулевого регрессионного порога.

— Был такой маг когда-то, — Ирграм с интересом смотрел на давешнего мужчину, который лежал на длинной белой кровати. Его тело опутывали какие-то веревки, некоторые входили в голову, другие присосались к груди, животу. Впрочем, сам мужчина оставался спокоен, следовательно, боли не испытывал. А другие люди, все в тех же костюмах, водрузили на голову мужчины железный шлем. Сел тот плотно, закрыв часть лица. — Магистр Жельвер. Сильный. Славный. Только с ума сошел на почве любви к чистоте. Сперва руки мыл. Потом волосы удалил, все боялся, что какой-нибудь упадет и испортит зелье. И домашним удалил. И рабам. Изобрел особый состав, который убирал волосы напрочь, так, что не росли больше.

— Это психическое расстройство, которое легко поддается коррекции и требует минимального вмешательства в психику.

— Пока он сидел в башне, никто особо не переживал. Но он постепенно свихнулся настолько, что пожелал очистить город. Решил, что много в нем нищих и вовсе всякого отребья. Он выпустил големов. Те начали зачистку.

— Некорректные действия…

Мужчина на экране лежал. И смотреть на это было скучно.

— Ему удалось уничтожить несколько кварталов… трущебы, там и вправду одно отребье. Но по несчастливой случайности как-то среди него затерялся наследник другого весьма известного рода. Может, материал для экспериментов искал, может, что иное. Главное, что началась война.

Ирграм смолк.

— И долго она длилась? — поинтересовалась Роза.

— Лет пять где-то… пока голову магистра Жельвера не передали пострадавшей стороне. Его собственный наследник тоже был недоволен тем, как расходуются резервы рода. Впрочем, я не о том. Еще через пару лет уничтоженные кварталы возродились. И отребья в них не стало меньше.

— Аналогия понятна. Я не со всем согласна. Но приведенный тобой пример показывает, что мы достигли некоторого коммуникативного успеха. И ты понимаешь, что я говорю.

— Я изначально понимал.

Шлем с мужчины сняли. Некоторое время он просто лежал. Потом открыл глаза. И взгляд его был ясен, даже разумен.

— Что с ним сделали?

— Записали личность. Не могу сказать, самостоятельную или копию, что подверглась коррекции, но сейчас он осваивает блок воспоминаний. Затем его отправят снова в медицинский модуль. Нервная система его нагружена до предела и ей необходимо время на дозревание и адаптацию. Затем после ряда тестов его вернут к работе, если он участвовал в каком-то из проектов, или отправят в город. Параметры внешнего вида говорят скорее о втором. Этот мужчина несет неплохой генетический материал, который будет полезен в процессе воспроизводства популяции. Как бы то ни было, до внедрения личности он представлял собой биологический объект неопределенного правового статуса. Он не обладал признаками разумности. И это выводило его из-под юрисдикции законодательства.

Мужчине протянули руку, которую он захватил, пусть и не с первого раза.

— В то же время он имеет ценность, поскольку на создание его были потрачены ресурсы общества. Однако фактор неопределенности и позволил радикально настроенной группе общества уйти от ответственности после того, как они внедрили вирус в систему. Вирус вмешался в работу синтезаторов, в результате чего созданные носители показали высокий уровень дефектов. Произошел не контролируемый синтез, а спонтанные изменения. И то, что получилось, сложно было отнести к отдельному виду.

Новое видео.

На сей раз из ванны вытаскивают нечто… даже нечеловекообразное. Это скорее кусок плоти… и кости торчат… и все же больше на плоть похоже.

Странно.

И отвратительно. Но скорее все-таки странно.

— Вследствие неопределенности юридического статуса, — продолжила Роза. — Причиненный ущерб оценивался исключительно с материальной точки зрения. И наложенные личностные ограничения на участников группы были минимальны. Преступление не квалифицировалось, как покушение на жизнь и здоровье человека.

Люди.

Странные. Разные. Мужчины. Женщины. Треугольные лица с широкими лбами и узкими подбородками. Синие волосы. Волосы зеленые. И желтые с прядками. Кожа, разрисованная узорами. Они что-то говорят, сменяя друг друга, но звука нет.

— Происшествие вызвало широкий общественный резонанс. Был пересмотрен ряд старых положений, внесены уточнения, хотя статус объектов в процессе синтеза не был приведен к равному с человеческим. Однако совмещение на последнем этапе синтеза физического объекта с записью личности отчасти позволило отчасти изменить юридический казус конечного элемента.

Вешать надо было.

Или головы рубить. Или еще чего. А то… смотрят, кривляются…

— Дискуссии затянулись. А затем и о самом движении подзабыли. Все же большая часть популяции пребывала в цифровой зоне. Однако именно это заставило изменить основное русло проекта, перенаправив с временно-адаптационного русла в репродуктивное. Если изначально подразумевалось, что разумные будут воспроизводить популяцию и, исполнив свой долг перед обществом, возвращаться в свои локусы, то впоследствии доктор…

Ирграм, кажется, придремал под этот заунывный речитатив.

Все же в Розином рассказе не хватало некоторой драматичности. И в целом ей бы над эмоциями поработать, чтоб интересно было.

Ну или понимание появилось.

А с бунтовщиками они это зря… вешать. Или головы. Чтоб другим неповадно было.

Винченцо

— … таким образом сложилась парадоксальная ситуация. Общество достигла пика своего развития и поняло, что дальше развиваться не имеет смысла. Оно обладало невероятными с твоей точки зрения возможностями, но не имело ни малейшего желания их использовать.

— Сейчас заплачу от сочувствия.

— Сочувствовать ты вряд ли способен, — заметил Цаи. — Из того, что я увидел, формирование твоей личности происходило в условиях, которые не способствовали развитию эмпатии…

— Плевать на мою личность. Они поняли, что вымирают… и решили ускорить процесс? Эта девчонка?

— Отнюдь. Скорее она рассчитывала на несколько иной эффект. Они.

— Были еще?

— Были. Именовали себя группой «Освобождения». Полагали, что существующий путь развития цивилизации изначально тупиковый. Что, избавленное от трудностей, помещенное в среду, которая полностью подконтрольна, общество не будет иметь стимула к развитию. Теория катастроф, как определяющего фактора эволюции, существовала давно. Она была признана спорной, что логично, поскольку многие моменты данной теории не выдерживают критики. Однако эти юные… гении не только добрались, но и творчески переработали данную теорию.

Сколько длиться этот разговор?

И стоит ли верить словам? Чьим? Существа древнего? Наверняка хитрого и опытного, куда более хитрого и опытного, чем Винченцо и Миара, и даже Карраго… интересно, что сказал бы Карраго, если бы случилось ему встретиться с Цаи?