Кивок.

И она все-таки наклоняется, касается шеи лежащего. Тот, пребывая в болезненной полудреме, от прикосновения этого приходит в себя. Его глаза раскрываются, и Ирграм отмечает лопнувшие сосуды и характерный желтоватый оттенок белков.

Печень отказывает.

На лице – россыпь пятен, некоторые уже превратились в язвы. Другие лишь появились. Спекшиеся губы раскрываются и из них вырывается протяжный стон.

- Мне жаль, - равнодушно говорит магичка, перехватывая руку. Пальцы её сжимают запястье, она чуть прикрывает глаза. И руку отпускает. – Добей его.

Спорить Ирграм не стал.

Кто-то рядом хрипит и пытается отползти, но заходится в кашле. Кашель громкий, и капли крови разлетаются по стенам. На Ирграма тоже падают, как и на Миару.

- Дерьмо… - она резко разгибается. – Скажи, чтобы тяжелых сюда не тащили. Шансов у них нет, а место занимают.

- Куда…

- Сам подумай, - во взгляде её вспыхивает ярость. И тут же гаснет. А Миара отворачивается. – Пусть окажут им последнюю милость.

В этом определенно есть смысл. А шея лежащего хрустит под рукой Ирграма. Руки у него стали удивительно сильными.

Да и не только руки.

Второго он тоже добивает.

Задерживается над третьей. Девушка. Совсем молоденькая и, надо полагать, когда-то красивая. Она лежит, уставившись на Ирграма огромными глазами. А в них видится ужас.

И… становится жаль.

Странное чувство. Хорошо забытое.

- Не бойся, - говорит он, и собственный голос кажется слегка хрипловатым.

Она скулит.

И замолкает, стоит поймать её взгляд.

- Ты… - губы девушки вдруг расползаются в улыбке. От этого они трескаются и из трещин сочится гной, смешанный с кровью. – Это ты?

- Я, - Ирграм опускается на колени.

Надо… надо просто свернуть ей шею. Это ведь просто. Сжать слегка, подсунуть руку снизу. Поймать хребет. И…

- Я ждала, - голос у нее некрасивый, сломанный. – Я так ждала… и ты пришел.

Рука её тянется к Ирграму. Так ей кажется. А на деле сил хватает только чтобы слегка оторвать эту руку от камня. Ирграм с готовностью подставляет ладонь.

Теплая.

Какая же теплая. Горячая даже. И это живое тепло сводит с ума.

Он же склоняется к девушке.

- Ты… ты меня поцелуешь?

- Конечно.

Бред? Или… Ирграм чувствовал связь, слабую, зыбкую, но все же свидетельствовавшую о том, что тело его обладает некими способностями. Влиять на разум?

Он никогда не был менталистом.

Да и менталисты действуют иначе.

Девушка прикрыла глаза. И улыбнулась так счастливо. А её тепло потекло в Ирграма, странное, живое и все же отравленное близостью смерти.

- Что ты там возишься? – недовольный голос магички едва не разрушил момент. Ирграм заворчал. Тихо. Пока тихо…

И поднялся.

Девушка была мертва. Сама? Или все-таки дело в тепле? В жизненных силах, которые он отнял? Надо будет проверить. И если так, то, возможно, пить кровь вовсе не обязательно?

Он поглядел на вереницу тел.

И поморщился.

С магами вечно так, все норовят свалить свою работу на кого-нибудь. Но ничего, Ирграм исполнит.

- Воду! – донесся голос магички. – И про еду пусть не забудут. Кто тут сегодня за старшего? Вот и отлично. Возьми кого-нибудь и…

Ирграм облизал клыки и шагнул к следующему телу.

Мужчина.

Массивный. С крупной головой, слишком большой для тщедушных плеч. А вот руки длинные, с узловатыми мышцами. Кожа на руках полопалась и теперь эти мышцы были видны.

- Ты… тварь… - мужчина поглядел без страха. – Д-добить… д-давай уже. Хоть мучиться не буду.

Его взгляд долго не удавалось поймать.

Но Ирграм справился. Мгновенье. И взгляд этот помутнел.

- Ты… ты младшенького-то учиться отправь, - голос его смягчился. – Я заплатил… пусть грамоте… будет в писцах сидеть, глядишь, вовсе в люди выбьется.

Связь теперь ощущалась четче.

А с нею и спокойствие, исходившее от человека.

- …среднему корову отдай, стельную. И не кривись, хорошая девка… так и скажи, что отец благословляет… не вздумай дурить! Боги, чай, все видят. А то ишь… ты моей мамке тоже не больно-то глянулась, но…

Он не успел договорить, так и замер, с раззявленным ртом.

Ирграм осторожно отступил от тела, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Тепло?

Пожалуй. Там, внутри. И главное, что тепло это уходило не только к нему, нет, оно, оживив ненадолго мертвое по сути тело Ирграма, дальше утекало в камень, где и пряталось.

Это получается… накопитель?

А дальше?

Сможет ли Ирграм пользоваться им?

Он, воровато оглянувшись, - госпожа скрылась в зале – сунул руку за пазуху и нащупал камень. Даже сквозь ткань тот ощущался горячим. И стоило сосредоточиться, как из камня в Ирграма потянулась тонкая нить силы.

Выходит…

Ирграм оскалился и, сглотнув слюну, шагнул к следующему покойнику. То есть, пока еще не покойнику, но оставалось ему недолго.

Старик?

Надо будет поискать кого помоложе. Сравнить.

Да и на здоровых проверить. Вдруг да новые его способности только на больных и работают?

- Хочешь, - Ирграм склонился над лежащим. – Я тебе что-то покажу?

Связь возникла сама собой.

А вот силы в старике была капля. Но с другой стороны, Ирграм, в отличие от урожденных магов, знал цену таким вот каплям.

Нет, он не будет спешить.

Ирграм шел. Осторожно, по стеночке, иногда позволяя себе задержаться. Он шел и собирал крупицы силы, отравленные тьмой, которые его тело принимало. Как принимал и камень. Он ощутимо нагревался, и тепло это вновь же позволяло ощутить себя… живым?

Иным?

Ирграм пока не знал. Он просто запомнил это ощущение, решив, что подумает над ним и прочим позже. Главное, что происходящее ему определенно нравилось.

Люди же… люди умирали тихо.

И без боли.

Разве это само по себе не хорошо?

В какой-то момент он остановился, ощутив приближение опасности. И чутье, уже не единожды спасавшее, потребовало убраться. Ирграм не стал перечить, нырнув в какой-то коридор, чтобы прижаться к стене. Обоняние уловило новый запах – масел и ароматической воды – чуждый этому месту. А потом раздались шаги.

И появился тот, кого все ждали.

Он все еще слегка прихрамывал, пусть и меньше, чем при прошлой их встрече. И мимо прошел, не заметив. Впрочем, оно и к лучшему.

Ирграм прижался к стене, вцепившись в камень. Возможно, самое время убраться? Камень? Жаль, конечно, но… здесь становится слишком опасно.

Глава 31

Миха

Больше всего на свете Михе хотелось вымыться. Проклятье, он и на болотах-то не ощущал себя настолько грязным. Или, может, дело в том, что на болотах грязь была честной – тина там, торф и пот. А тут… тут сам воздух стал каким-то другим. Дым от костров, которые раскладывали за скотным двором, если и уходил в небо, то после возвращался, накрывал замок душным покрывалом. И в нем запахи становились резче.

Злее.

Камня. Крови. Гноя. Смерти.

И её вокруг было столько, что, пожалуй, сам по себе Миха сошел бы с ума. От страха ли, от отчаяния, от того, что слишком много её вокруг. И чувствуя, что того и гляди сорвется, он отступил, позволив выглянуть Дикарю. Тот аккурат к смерти относился с варварским спокойствием.

Люди всегда умирают.

Болезнь?

И они случаются. В памяти всплывали мутные картинки про ветер, который приходил с востока. Про черный песок, что подбирался к самым пещерам. И шаманы собирались, стучали в бубны и плясали ночь и день, и еще раз ночь, силясь отогнать беду. Они и ушли первыми.

А потом ветер забрал других.

Кажется, тогда Дикарь был мал. И тоже испугался. А отец сказал, что смерти нет, что есть лишь великий путь. И дело воина – пройти его с честью.

Странно, что у Дикаря имелись представления о чести. Или, может, просто Михин разум в очередной раз перевел все в доступные Михе понятия.