— Мост будет также пахнуть силой. Оно, чем бы оно ни было, сожрет этот мост раньше, чем ты его построишь, — заключил Карраго. — Все-таки я предлагаю старый добрый способ.

— Это какой же? — Михе не то, чтобы было любопытно, скорее уж милая тихая речушка под боком напрягала изрядно.

— Сжечь. Поверьте старому магу. Нет той нечисти, которая бы плохо горела. Особенно, если использовать алхимический огонь.

И улыбка у него была такая… предвкушающая.

Даже жутко сделалось.

— Завтра, — сказал Миха, глянув на небеса, которые уже потемнели. — Попробуем все завтра…

Что сказать.

Фляга в руках магистра от магии не казалась чем-то грозным, пусть даже держал её Карраго очень аккуратно. А Винченцо отступил на всякий случай. И главное, когда остальным посоветовал убраться за спину его, желающих возражать не нашлось.

Щит он поставил.

Карраго же осторожно снял крышку.

Пахло…

Почему-то сосновыми иглами. Карраго встал на четвереньки и пополз к реке, держа флягу в левой руке. Правой он весьма бодро что-то чертил, успевая заполнить канавки в песке желтоватой жижей алхимического огня. А потом, добравшись до самой воды, которая поутру выглядела отвратительно мирной, просто положил флягу в эту самую воду. А потом поднялся и резво отбежал.

— Давай…

Искра, родившаяся в пальцах Винченцо, упала на жижу, и та полыхнула да так, что жар Миха и сквозь щит почувствовал.

Огненная змейка скользнула к воде.

Коснулась воды.

И в следующий миг Миха отшатнулся, оттаскивая от края щита детишек, которых вид огненной стены вовсе даже не испугал. Рыжее пламя взвилось до самых небес. Вскипела и испарилась вода. Пар этот растянулся в стороны.

Следом раздался истошный вой.

Визг.

Звук ломающегося стекла.

Вздрогнула земля. Сами берега словно осели.

— А оно здоровое, — заметил Карраго, стряхивая руки. — Щит держи, олух…

— Я держу!

— Крепче держи.

Пламя горело.

И горело.

Пар, которым затянуло щит, развеивался, оставляя сизую дымку. Воняло паленым. И главное, запах такой, муторный, химический.

— И долго нам тут стоять-то? — уточнил барон.

— Пока не прогорит, потом надо подождать, пока земля остынет, — Карраго потер руки.

— Но тогда ж опять все водой зальет!

— Всенепременно.

— А смысл?

— Смысл… вода будет водой. Очень грязной, даже я бы сказал, что не столько водой, сколько темной жижей, поскольку дно будет покрыто пеплом и спекшейся землей. В это жиже рыбам будет весьма неуютно. Да и твари, сколь бы велика она ни была, понадобится время восстановить силы. А потому, если все налюбовались, предлагаю подняться чуть выше.

— Зачем? — уточнил барон.

И Карраго вздохнул, воздел очи к небесам, но все-таки ответил.

— Воняет здесь. Зверски.

Огонь догорел ближе к вечеру. И да, вони не стало меньше, скорее наоборот, она усилилась, сделалась ядреней и обрела новые ноты. Теперь к химозному смраду добавились легкие оттенки тухлятины.

В общем, даже смена места не слишком помогла.

— А если оно все равно восстановится? — барон то и дело выбирался из пролеска к реке, которая медленно заполнялась водой. Выгоревшее русло дышало жаром, и потому над рекой весьма скоро снова поднялся туман. Или пар.

Или что-то еще, влажное, вонючее и тяжелое. Правда, это марево висело над водой, слегка цепляясь за останки сгоревших камышей. Вода же мешалась с пеплом и землей, превращаясь в черную жижу.

— Тогда мы повторим все еще раз.

— А если…

— И еще раз.

— А если все равно? — барону явно не терпелось поближе подобраться.

— Тогда мы объединим усилия и попробуем использовать силу.

— А… почему вы сразу? — Джеру явно не терпелось посмотреть на этакое диво.

— Потому что есть такое правило, если можно обойтись без силы, то стоит обойтись без нее, — ответил Винченцо. — Сила тратится легко. И если войдет в привычку использовать её по поводу и без, то однажды её не хватит, когда она будет действительно нужна.

— Ага… — Джер все же приблизился к краю щита и ткнул в него пальцем. — Там же уже не горячо…

Щит убрали.

И Миха сам вышел за границу.

Там воняло еще ядреней. И кажется, запах добивал не только его. Карраго помахал перед носом ладонью, потом чихнул и скривился. Винченцо поморщился, а вот Миара закрыла глаза.

— Хорошо… что-то есть в нем такое, успокаивающее…

Что именно её могло успокоить в этой вони, Миха решил не уточнять, но направился к берегу.

уточнять, но направился к берегу.

Глава 26

Ирграм

Вопль твари, сотрясший воздух, заставил его вжаться в землю. этот крик, слышимый, правда, где-то на грани восприятия, выворачивал разум. И тело отзывалось мелкой дрожью. Ирграм сдавил голову руками, испытывая одно, почти непреодолимое чувство — броситься.

Туда, где поднималась стена грязного огня.

Где заворачивались вокруг клубы пара. Где плавилась земля и с нею — все-то живое, что в земле этой было. И тварь, она тоже была живой.

А теперь умирала.

Ирграм заставил себя лежать. Он уткнулся лицом во влажный мох, он закопался бы в него вовсе, спрятавшись там, в спасительном переплетении корней. По руке пробежала мокрица. И прикосновение её заставило вздрогнуть.

А потом тварь в реке издохла.

Или просто замолчала.

Ирграм не сразу решился подняться. Он еще долго, как ему показалось, лежал, мелко дрожа, пытаясь успокоить растревоженный разум. И потом, приподнявшись на локтях, втянул воздух.

Пахло гарью.

Дымом.

Сгоревшим деревом. Гнилью и плесенью. И еще волосом.

Он потряс головой и заставил себя подняться. Тело все еще сотрясала дрожь, приступами, и приступы эти отзывались судорогой в пальцах.

— А я ведь… — почему-то показалось очень важным заговорить, словно бы речь, собственный голос, могли избавить Ирграма от слабости. — Почти уверился… что неуязвим. Будет мне урок.

Рытвенник, лежавший рядом, глядел с недоумением.

— Ты… не слышал?

Слышал.

Но… то ли, что слышал Ирграм? Или на него голос твари не оказывал такого уж влияния? А если так, о чем это говорит? Думать было сложно, и Ирграм поднялся, опираясь на древесный ствол. Смахнул с шеи то ли жука, то ли паука, и огляделся.

Река еще горела, пусть и не сплошным потоком, но редкими пятнами. Алхимическая дрянь оказалась неплохого качества.

Маги…

Тоже не издохли. Вон, щит виден. Дым его огибает. Подойти? Нет, мысль Ирграму категорически не понравилась. Маги… маги увидят, в каком он состоянии. Пусть и не поймут всего, но зачем выказывать свою слабость? Нет уж…

Ирграм какое-то время наблюдал за рекой.

После за магами, все же снявшими щит.

За тем, как подошли они к берегу, насколько это вовсе было возможно. Наверняка, сегодня не полезут дальше. Алхимический огонь — еще та дрянь, с него станется смешаться с илом, и там-то, на дне, тлеть. Помнится, одно время так и использовали, наливали в сточные ямы или отстойники, а потом поджигали. И если лить немного, то смесь горела долго, жарко…

Нет, сегодня точно не сунутся.

Завтра?

Наверняка.

И не по дну пойдут. Оно будет заполняться водой, из родников ли, что прячутся в тех он темных яминах, да и выше по течению река вполне себе жива. Вон, уже и поползли тонкие ручейки, поднимая грязь да пепел.

Ирграм потряс головой и двинулся вдоль берега.

Не то, чтобы ему было нужно, берег в обе стороны он уже успел осмотреть, но оставаться на старом месте, смотреть на черную проплешину было вовсе невыносимо. Слишком уж напоминала она о твари.

Крике её.

И ужасе, который остался где-то там, в глубине души. Если, конечно, у Ирграма еще была душа.

Чем дальше, тем выше поднимался берег, да и лес подбирался вплотную, порой выстраивая вовсе непроходимую щетку из тонких гладких стволов железного дерева. Пахло здесь уже не гарью, но землей, волглой лесной подстилкой и зверьем, которое водилось во множестве.