— Но другие тоже были там… Полицейские, пожарные, медработники…

— Нет, это оммёдо направлено как раз на кого-то из вас и ваших близких, родных. Направлено так, чтобы других не зацепило, а то покажется странным, что половина улицы сошла с ума — тогда к делу будет привлечено лишнее внимание, а так… Так, сошел с ума старик-якудза и маленький тануки — они и так были себе на уме. Люди добрые, вы присядьте на стулья. Присядьте-присядьте, я сейчас к вам подойду. Похожий случай произошел триста лет назад, но там свели с ума целый отряд самураев.

— Что? Такое уже было?

— А ты думаешь, что Запрещенное Оружие появилось только в период расцвета атома? Раньше тоже оно было, с его помощью сёгуны весьма успешно боролись против императора, пока против них не начали применять аналогичные приемы. Но самая кровавая история с его применением случилась как раз в то время, когда самураи чувствовали себя безнаказанно и могли творить то, что пожелают.

— Да? И что же там случилось? — спросил я, глядя, как мастер Нагаи рассаживает четырех людей вокруг небольшого столика со сладостями.

— Строгое то было время, военное. Самураи могли запросто зарубить крестьянина только для того, чтобы убедиться в остроте своего меча. О чести девушек не могло быть и речи, если им попадался голодный до ласки самурай, — вздохнул мастер. — Про хининов и вовсе речь молчит. В то время как раз вздумал жениться молодой крестьянин Сабуро Касикай. Он брал в жены соседскую дочь Сэчико Яминато. Свадьбу устроили хорошую, пригласили множество гостей, в том числе был приглашен и сёгун Тосикава. Но на беду Сабуро понравилась Сэчико сёгуну и решил он взять её силой…

— И что? Выебал бабенцию? Ух, будь я самураем, так всю деревню бы оттрахал хорошенько, а потом остроту меча испытал, — вскинулся Киоси.

— Молодой человек, вам лучше угоститься сладостями. Кушайте рисовые булочки с медом, наш повар старался, — мягко проговорил мастер.

— За это повара бить не буду. По крайней мере сегодня, — пробормотал тануки и отправил очередную порцию сладостей в рот.

— Про девушку и так всё ясно, — вздохнул я. — Что было дальше?

— Не только сёгун позабавился с девушкой — самураи его отряда тоже входили в хижину невесты один за другим. Пятьдесят человек было в том отряде. Сабуро в это время был привязан рядом с хижиной и слышал крики невесты. От горя он поседел. А сёгун потешался над ним, говорил, что оказывает самую большую честь крестьянину, ведь у презренного червя родится воин.

— Гнида, — прошипел я.

— Развращенный властью, — пожал плечами мастер. — Когда у человека очень много власти, то рано или поздно становится скучно жить по закону и он старается сам стать законом. После того, как самураи ушли, то крестьяне освободили Сабуро. Он тут же кинулся в хижину невесты, но не успел — Сэчико не смогла справиться с таким унижением и воткнула в грудь нож. Невеста умерла на руках жениха и вместо брачной ночи Сабуро получил ночь скорби. Свидетели рассказывали, что в тот миг, когда Сэчико испустила последний вздох, на сакуру возле хижины приземлился снегирь. Сабуро же поклялся на крови любимой отомстить подлому сёгуну.

Мастер ненадолго замолчал. Тигр всхлипнул лишний раз и вытер нос рукавом.

— И что он сделал? — спросил я.

— Сабуро отправился к оммёдзи и пообещал ему служить после смерти, если тот поможет ему отомстить. Вот тогда-то и было использовано Запрещённое Оружие — оммёдзи заколдовал стрелу с паклей, вымоченной в крови Сабуро и отдал безутешному крестьянину. Научил того, чтобы крестьянин стоял поодаль, а не то с его смертью пропадет и оммёдо. Сабуро ночью пробрался к дворцу сёгуна, зажег паклю и выпустил стрелу в покои хозяина. Необычный огонь быстро охватил дом, стоящие рядом постройки и конюшни. Отряд сёгуна был поблизости и пришел на помощь хозяину. Огонь быстро получилось загасить, но… самураи надышались странного дыма. Странность его была в том, что он вытаскивал наружу самое плохое, что было в человеке.

— Вроде как у нас?

— Да, очень похожее. Храбрецы становились трусами, доблестные воины предателями, честные — подлецами. Всё перемешалось в доме сёгуна, а потом… потом все между собой переругались и передрались. Сумасшествие не коснулось сёгуна. Он пытался вразумить своих подчиненных, взывал к их чувству долга, ругался и бесился до тех пор, пока удар в спину не закончил его дни. Взошедшее солнце осветило кровавое побоище среди дымящихся развалин… Перед ними стоял совершенно седой Сабуро, а на его плече сидел снегирь…

— А я всегда думал, что все беды от женщин, — подал голос Малыш. — То ли дело мы, настоящие мужчины! Давайте все разденемся, чтобы обнаженными телами воздать славу мужскому началу.

— Заткнись, — пробурчал я. — Мастер Нагаи, значит, сейчас я нахожусь в роли сёгуна? А вскоре моя банда должна будет переругаться и перебить друг друга?

— Надеюсь, что до этого дело не дойдет. Если сложить все за и против, то можно понять, что сделать это мог только Сакурай, поскольку вы с Сэтору связали себя Договором Дьявольского Шара. Но почему тогда ты остался в памяти? Ведь он должен был оставить в сознании как раз Киоси, чтобы тот видел мучения своих близких и мог в полной мере прочувствовать всю боль и скорбь от ваших смертей…

Я вспомнил, что говорил сэнсэй. Взглянул на мастера — стоит тому говорить о том, что я не из этого мира или всё-таки пусть эта тайна останется между мной и сэнсэем?

— Хнык-хнык, ы-ы-ы, — провыл Тигр необычно громко.

— Чего ты? — взглянул я на него.

— Хнык, птичку… жалко… — последовал ответ.

— Я посмотрю, что можно сделать с нашими… хм… «заболевшими» друзьями. А вы, господин Такаги… Вы можете пока прогуляться. Нет, я не выгоняю вас, но вряд ли вам будут интересны наши разговоры, — произнес мастер Нагаи.

— Хорошо, тогда я пока посмотрю на тренировку семьи Окамото — вдруг чего новое узнаю?

— Конечно, посмотрите. Тем более, что у вас через пару дней будет очередное кумитэ, так что новая информация будет не лишней.

Я поклонился. Потом повернулся к своим друзьям и произнес:

— Ребята, ведите себя хорошо. Мастер Нагаи хочет вам помочь, так что ведите себя нормально.

— А-а-а-а, босс покидает на-а-ас, — проныл Тигр.

— Да пусть пиздует. Всё равно от него тут никакого толка. А ты, хряк со шрамом, ещё раз вякнешь и я тебе ноздри обратно вогну.

— Ой, какой противный мальчи-и-к, не надо Тигренку такое делать, а то его милое личико испортится…

— Я могу выправить обратно, и возьму недорого, так что если вдруг найдется пара-другая тысяч иен…

Я поспешил наружу. Циновки проследили за моими перемещениями и тихонько проскрипели под ногами.

Раньше для того, чтобы ниндзя не проникли бесшумно в дом, специально клали скрипучие тростниковые циновки, «соловьиные полы». Есть убеждение, что ниндзя нашли способ, как бороться с этим скрипом, мол, клали ладони на пол, вставали на них и так передвигались. Но это глупость — ведь с таким же успехом можно было и просто идти на руках. И всё равно вес переносится на поверхность пола, поэтому нельзя при помощи ладоней избежать возникновения скрипа.

Возможно, циновки на полу дома Окамото были не только данью традиции…

В спину доносились отдельные реплики, но я старался их не замечать. И так достали до печенок.

Охранники в строгих костюмах проследили за мной, когда я вышел из дома. После того, как на Масаши было совершено нападение, бдительность была усилена в разы. Руки на коротких «Узи» чуть дернулись. Это не прошло мимо моего внимания. Ребята были наготове, в случае чего им не составит труда чуть повести стволом и выпустить рой смертоносных пчел.

— Я отправляюсь посмотреть на тренировку семьи Окамото. Мне разрешил мастер Нагаи, — миролюбиво произнес я.

Чуть подумал и поклонился. Пусть покажусь им вежливым и лоховатым школьником, которому посчастливилось учиться с Масаши.