Черт побери!

Вот как же хреново-то!

Вообще отвратительная ситуация! Ненавижу наблюдать как умирают друзья и при этом я не в состоянии чем-либо им помочь!

Я готов сразиться с сотней кась, если только это поможет спасти друзей. Горячий комок подступил к горлу, когда на губах побледневшего Киоси возникли кровавые пузыри.

— Не останавливайся! — крикнул Норобу.

Его пальцы тоже мелькали в воздухе, но… Ни капли оммёдо не вырывалось наружу. Она как будто вся испарилась после атаки на огненную кошку.

— Я не останавливаюсь! — крикнул я в ответ. — Но ты же сам видишь!

— Ничего я не вижу! Делай! Делай!

В уголках глаз сэнсэя блеснули капли влаги. Мне кажется, что это от напряжения. Не могли это быть слезы, просто не могли… Как и у меня… Просто от напряжения всё расплывается перед глазами. Просто это… И этот противный горячий комок в горле…

— Делай!

— Да делаю я! — в отчаянии я ударил себя по коленям и…

В этот момент ощутил, что правое бедро отозвалось болью. Мне в кожу впился кругляшок. И это…

— Сэнсэй, давай попробуем это, — я извлек из кармана баночку с белесой мазью.

— Подарок десяти призраков? — Норобу тут же выхватил баночку из моих рук. — Если уж и оно не поможет…

Белесая мазь легла на края ран. От мази пошло белое сияние. Края ран начали стягиваться, словно порванная кожа превратилась в осколки магнитов. Сэнсэй аккуратно нанес мазь по всей поверхности раны, невзирая на то, что тела Киоси и Такаюки при этом едва не выгнулись луками.

Мы с Гоэмоном удержали бьющиеся тела. Раны на телах друзей начали затягиваться на глазах. Я никогда не видел такой быстрой регенерации. Даже под самым мощным Дыханием Жизни ещё приходилось подождать, а тут…

Кости срастались, покрывались мышцами, сухожилиями, а потом на всём этом возникала новая розовая кожа. Через минуту о том, что друзья были ранены напоминали только капли крови на траве вокруг них.

Киоси и Такаюки открыли глаза почти одновременно.

— Что это было? — спросил Киоси.

— Твоё второе рождение, дурень, — буркнул Норобу и отвернулся.

Он явно пытался незаметно сморгнуть капли влаги в уголках глаз. Я же просто вытер лоб, заодно убирая предательские слезы.

— Как вы себя чувствуете? — спросил я.

— Словно вчера перебрали с сакэ, — ответил Такаюки, оглядываясь по сторонам. — А где эта кошка?

— Не стала вас дожидаться. Сказала, что придет в следующий раз, когда вы будете в форме, — хмыкнул я в ответ.

— А вон там не её башка валяется? — показал Киоси.

— Ну да, голову-то она оставила, чтобы вы могли её запомнить надолго.

— А как дела у прекрасной госпожи? — оглянулся Такаюки.

У госпожи дела обстояли в высшей степени хорошо. Последний гаки был поднят на копья и спустился на землю уже хладным трупом без малейших признаков жизни. Женщина стояла возле повозки, а четверо самураев пытались эту самую повозку поднять. Ещё двое ловили сбежавших лошадей.

— Ну что, пошли знакомиться? — предложил я. — Ребята, вы как?

— Ну, если не считать порванной одежды, то вполне неплохо, — пожали плечами Киоси и Такаюки. — Спасибо вам за помощь. А что это было? Чем вы нас вылечили? Дыханием Жизни?

— Как раз Дыхание Жизни у нас и не получилось. Мы вылечили вас с помощью мази, которую подарили… Впрочем, это долгая история, как-нибудь потом расскажу, — сказал Норобу. — Кстати, а где сама баночка с мазью? Я же клал её вот сюда…

Мы посмотрели всё вокруг, но… баночки с белесой мазью нигде не оказалось. Мы обыскали всё вокруг, но так и не смогли найти ту самую чудодейственную мазь, с помощью которой смогли поднять на ноги Киоси и Такаюки. Она словно сквозь землю провалилась.

— Господа! — позвал нас от повозки тот знатный самурай, который до последнего защищал прекрасную даму. — Не затруднит ли вас подойти к нам? Тем самым вы окажете нам великую честь, хотя мы и так уже перед вами в неоплатном долгу!

Его зычный голос, явно привыкший повелевать тысячами воинов, пролетел над полем и был слышен каждому из нас.

— Ну что же, раз нас так просят подойти, то не стоит быть невежливым, — проговорил Норобу.

— Я тоже думаю так, — кивнул я в ответ. — А что до баночки… Можно будет вернуться позднее. Я запомнил, где мы находимся.

Я занес координаты в память костюма, чтобы потом вернуться и поискать ещё, когда будет удобное время. Сейчас и в самом деле не стоило игнорировать призыв спасенных людей.

После этого мы двинулись в сторону прекрасной дамы и оставшихся в живых спутников.

Когда мы приблизились к вставшей на четыре колеса повозке, то знатный самурай, чьи брови так и не прекратили хмуриться, скомандовал:

— Преклоните колени перед императрицей Японии, грязные черви!

Такаюки и Гоэмон тут же ткнулись головами в траву, Киоси и Норобу сложились пополам, а я, глядя на друзей, приветливо кивнул.

Самурай нахмурился ещё больше:

— Тебя кася ушей лишила? Я сказал, чтобы вы преклонили колени, грязные черви.

— Мы и так уже выказали своё уважение, любезный, — хмыкнул я в ответ. — И не стоит забывать, что без нас никакой императрицы Японии уже не было бы на свете. Скорее всего она гоняла бы тебя по Дзигоку своим веером и материла бы так, как никто не материл на этом свете.

Лицо самурая из желтого тут же превратилось в красное. А вот бровки красавицы вздернулись вверх. Она явно не ожидала таких слов. Да что она — никто не ожидал подобного. Гоэмон даже закрыл голову руками, как будто на него напала стая голодных комаров.

— Что ты творишь? — прошипел Норобу. — Склонись и не выпендривайся!

— Да вот ещё. Я и так кивнул. Этого достаточно, чтобы выказать своё уважение такой красивой женщине. Ведь я спасал именно красивую женщину, а вовсе не императрицу. И будь на вашем месте любые другие люди, многоуважаемый Хидэёси, я поступил бы точно также.

— Какие дерзкие речи! Ты совсем обезумел, слизняк? — выругался самурай и обнажил свой меч.

Точно также поступили и остальные воины из отряда императрицы. Они пока не рисковали приблизиться, но вот оружие достать рискнули.

Ну что же, пусть… Я только улыбнулся в ответ. Пусть заряд моего костюма и приближался к нолю, но сил ещё хватит на то, чтобы положить всех самураев мордами в землю, а потом каждому засунуть катану в такое место, куда солнце вообще никогда не заглядывало.

— Кто вы, молодой человек? — выступила вперед императрица и положила ладонь на ручищу самурая. — Не стоит обращать сталь в сторону наших спасителей. Названный отец, я верю, что учтивость проявится позже, сейчас в венах воинов ещё кипит ярость битвы.

— Госпожа Коноэ, вы слишком добрая, — буркнул Хидэёси, нехотя убирая меч обратно в ножны. — Ваша доброта может вам же выйти боком. Как бы эти грязные черви не оказались подосланными убийцами… Может быть всё это одна большая спланированная операция по нашему устранению?

— Господин Хидэёси, вы слишком мнительны, — улыбнулась она.

— Моя мнительность спасла нам жизнь. Я не зря не поверил тем шестерым пройдохам-ниндзя, которых нам выделил Токугава — где они сейчас? Не они ли завели нас в эту ловушку?

— Это… Если у вас свои разборки, то мы, пожалуй, пойдем, — напомнил я о себе. — Вроде сейчас дорога чиста и никто нападать не собирается, так что бояться вам нечего. Всего доброго и не поминайте лихом…

— Постойте, молодой господин, вы так и не назвали своего имени, — склонила голову императрица. — И я вас не отпущу без награды — никто не посмеет упрекнуть императорский род в неблагодарности…

— Да нам на вашу награду как-то по х… Ай, блин! Чего так щипаться-то? — не удержался я, когда длинные пальцы Норобу сдавили кожу на боку.

И на фига только выключил действие костюма, когда мечи оказались в ножнах? Хотел сэкономить заряд. Вот и сэкономил…

— Простите моего неучтивого племянника, — проговорил Норобу и ещё раз поклонился. — Он в детстве был очень вертлявым и часто выпадал из рук моей бедной сестры. Приземлялся в основном на голову, потому из-за шишек не осталось места для учтивым манер и элементарной вежливости. Однако, всё это он компенсирует храбростью в бою и смелостью в атаке.