— В таком случае, мы с вами, кажется, очутились в одной лодке, — заметила я, пригубив из бокала.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Элизабет. А вас? — Я прекрасно знала, как его зовут.

— Итан Спенсер.

— Очень приятно, Итан Спенсер. — Я подняла бокал и едва заметно кивнула.

Он склонил голову в ответ и осушил свою вторую стопку. Повлажневшими глазами он изучал меня, пока я едва заметно покачивалась, легкомысленно полусидя на вертящемся кресле. Мне оставалось совершить контрольный выстрел – и я его сделала.

Взмахнув длинными ресницами, я устремила взор вдаль и провела языком по самой кромке верхней губы цвета смоли. Итан шевельнулся, кадык его подпрыгнул и вновь занял своё место.

— Мне кажется, что я знаю людей, но иногда я их просто не понимаю, — сказал он. — Я бы точно не стал опаздывать на встречу с такой женщиной, как вы.

— Вы мне льстите. — Я обворожительно улыбнулась. — В мире миллионы женщин намного красивее меня.

— Но я их почему-то здесь не вижу. — Он обвёл взглядом помещение. — Не хотите пройтись? Я думаю, мы с вами здесь уже никого не дождёмся.

— Я бы с удовольствием прогулялась по палубе, — томно вздохнула я. — Обожаю контраст – смена уютного тёплого корабельного нутра на холодный арктический ветер даёт почувствовать себя живой.

— Тогда нам понадобится что-нибудь согревающее, — сказал Итан, слезая с табурета. — Бармен…

— Не нужно, — остановила я его. — У меня в каюте едва распечатанная бутылка зелёного офирского. Давайте возьмём её? К тому же, мне нужно накинуть что-нибудь на плечи…

— Идёт, — согласился мой собеседник.

Галантно взяв под руку, он увлёк меня к лифтам, возле которых нас сразу нагнали двое молчаливых телохранителей. Наша небольшая компания спустилась на несколько ярусов вниз и добралась до моей каюты.

— Не желаете войти? — спросила я.

— Почему бы и нет, — пожал плечами Итан.

Два вертухая молча переглянулись, но остались снаружи, рассудив, очевидно, что в случае чего – деваться мне из каюты некуда. Через секунду мы оказались в маленьком, но вполне приличном помещении каюты третьего класса – во чреве корабля, без иллюминатора, но с целой стеной-экраном, на которую проецировалось изображение с наружных камер судна. Казалось, только протяни руку – и тебя подхватит колючий ветер Арктики, примет в свои воды необъятный океан…

Я взяла со стола бутылку, вручила её гостю и совершенно искренне предложила:

— Итан, давайте выпьем за то, чтобы разочарования почаще обходили нас стороной.

Мужчина с готовностью разлил жидкость травянистого цвета по бокалам.

— И за то, чтобы наши планы осуществлялись, — сказал он и уставился на меня в ожидании, пока я выпью – несмотря на лёгкое опьянение, он всё ещё пребывал начеку.

Я сделала душевный глоток, наполовину опустошив ёмкость. Итан последовал моему примеру, в два приёма осушил бокал и, глядя на мою растрёпанную кровать, произнёс:

— Честно говоря, мне уже никуда не хочется идти. Давайте останемся у вас, Элизабет?

— Не так быстро. — Я хитро прищурилась. — Мы ещё не завершили ужин, а вы уже собрались перейти к десерту?

— Ваша правда, я тороплю события. Но десерт настолько соблазнительный, что мне трудно удержаться.

— Давайте сначала посмотрим на полярное сияние. Там, на палубе, такая красота, какую нечасто увидишь… Только подождите меня снаружи, я сейчас буду, — попросила я. — Нужно утеплиться.

Итан вышел в коридор, а я сняла с вешалки коротенький полушубок из меха циконийской нерпы и сунула в сумочку портативный нейроридер с коннектором. Отошла в дальний угол и вполголоса вызвала Марка:

— Мы выходим. Минут пять – и будем на месте. Помнишь, где встречаемся?

— Не волнуйся, я тебя найду по блеску софитов, — сквозь треск помех сострил Марк.

Покинув каюту, я заперла дверь. Молчаливые охранники всё также следовали по пятам, наша небольшая процессия достигла лифтов, а мы с Итаном прямо в кабине выпили ещё по бокалу – похоже, клиент наконец расслабился. Обстановка разряжалась, я становилась всё веселее и раскованней, едва заметно потянуло в сон – это был верный признак того, что снотворное начинало действовать. Глубоко вдохнув, я закрыла глаза и активировала впрыскиватель, резервуар в голени судорожно дёрнулся, вгоняя в вену ледяной укол нейтрализатора снотворного – смесь фенидата с адреналином. Сердце тут же подскочило и заколотилось, вытесняя дурман. Внутри меня началась неистовая борьба химических соединений. Оставалось самое главное – уединиться с целью, сделать дело и уйти…

Нежным звонком лифт возвестил прибытие на верхнюю палубу. Двери распахнулись, и мы вышли под обзорный купол. Над нами всё также сверкала аврора – переливалась, перемигивалась безумными оттенками зелени. На диванчиках под куполом расположились отдыхающие – они мирно полулежали и тихо беседовали, наслаждаясь видом, развернувшимся у них над головами.

Последняя дверь за тепловым экраном осталась позади – и мы вышли на стеклянную галерею, тянущуюся вдоль всего борта. Поверх прозрачного экрана, отделявшего палубу от бескрайней громады океана, проносился холодный ветер, невесть через какие щели пробираясь внутрь. Итан, приложившись прямо к горлышку бутылки, протянул её мне. Я сделала глоток, картинно покосилась на охранников и спросила:

— Итан, а эти двое всё время ходят за вами?

— Постоянно, — махнул он рукой. — Они с меня глаз не спускают, а где-то неподалёку бродят ещё четверо. Достали хуже тараканов, но я к ним уже привык… Вам они доставляют дискомфорт?

— Честно говоря, да. — Я зябко поёжилась. — Чувствую себя не в своей тарелке, словно какая-то преступница.

— Карл, Джером, вы не могли бы на некоторое время оставить нас наедине? — спросил Итан, обращаясь к охранникам. — Дайте нам хоть пошептаться!

Амбалы равнодушно пожали плечами, а Спенсер взял меня под руку и повёл вдоль галереи. Чуть поодаль, но всё же в поле зрения охранников, мы присели на удобную лавочку, скрытую в полутьме, и Итан вновь наполнил бокалы.

— Через три дня я сойду в Квебеке, — заплетающимся языком произнёс он, — а вы отправитесь дальше, в Атлантику. Я хотел бы встретить вас снова. Я чувствую присутствие какой-то невероятной тайны рядом с собой. И очень хочу её раскрыть.

— Знаете, я думаю, каждый человек – это невероятная тайна, — ответила я, физически ощущая, как расширяются зрачки, как скачет сердечный ритм – меня потряхивало от холода и нервного возбуждения после инъекции стимулятора. — Вокруг нас столько людей, но мы всё время куда-то бежим, бежим… Мимо, без оглядки – часто не хватает даже времени на то, чтобы просто посмотреть человеку в глаза, задержать взгляд, заглянуть поглубже.

— Вы правы, Элизабет. — Спенсер хитро прищурился. — Но в ваших глазах я успел кое-что разглядеть.

— И что же это?

— Авантюризм, — заявил Итан. — Вы не та, за кого себя выдаёте.

— Что это значит? — насторожилась я.

— Я видел вас вчера в ресторане, в другом наряде – столь же броском, как и этот. Вы не умеете есть столовыми приборами. Но вы настолько умопомрачительно держитесь, что мне сразу стало ясно – этот образ вам чужд… Слушайте, вас тоже клонит в сон? — прервал он себя, нахмурившись. — Это давление меняется, или мне только кажется?

— Усталость, нервное напряжение. — Я пожала плечами. — Я бы с удовольствием прилегла – только подальше от этих ребят.

Я взглянула через плечо Итана, где метрах в тридцати два охранника, искоса поглядывая на нас, о чём-то переговаривались. Вдруг в полутьме отчётливо замерцали голубоватым светом зрачки моего нового знакомого. Тот рефлекторно провёл ладонью по залысине и сказал:

— Спенсер слушает… Ангелина?! — Брови его вздёрнулись ввысь. — Ты… Подожди… Какой вирус? Так… Злоумышленники? Так значит, это всё подстроено? Так значит… — Он протёр глаза кулаками и принялся болезненно щуриться.

Взгляд его поплыл, он зашатался и стал оседать на спинку скамьи.

— Так это ты всё подстроила, — слабо пробормотал он, в последний раз взглянув на меня. — Я должен был сразу понять…