— Это твой первый выход в открытый космос, Лиз? — спросил Марк, участливо заглядывая мне в лицо сквозь визор шлема.

— Да. До сих пор летала только внутри, — произнесла я, стараясь унять дрожь в теле.

Шлюзовая камера замерла, и я сделала робкий шажок вперёд. Марк с сумкой тем временем преспокойно вышел наружу и шагнул с бортика вниз. Медленно-медленно он спланировал на металл, обернулся и стал ждать меня. Наконец, кое-как осваиваясь с практически полным отсутствием гравитации, я оказалась на платформе. Магнитные ботинки бесшумно прилипли к металлической поверхности, и я огляделась.

Сбоку платформа оканчивалась пологим спуском, а за ним на огромном футбольном поле из серой стали выделялись четыре квадрата шлюзовых ворот, три из которых были накрест перечёркнуты жирнющими красными линиями. Все четыре дока были заперты. По сторонам конструкции во все стороны торчали длинные столбы с антеннами и какие-то пилоны, усеянные фотопанелями, точно деревья – листвой…

Спускаясь по наклонному серпантину бок о бок с Марком, я инстинктивно вжалась в плечи. Чёрная пустота над головой была всеобъемлющей, бездонной. Казалось, стоит отцепиться магнитам – и меня навеки унесёт в эту беззвучную, ледяную вечность. Свободная, тёплая рука Марка, лежащая на моём плече, была единственным надёжным якорем.

Пневматические запоры бесшумно убрались в пазы, и люк в полной тишине отворился, выпуская наружу, из кислородного шлюза, свет ярких ламп. Мы с Марком, словно две невесомые пушинки, спустились по лесенке и застыли в напряжённом ожидании. Обратное движение створки, скольжение запоров – и шипение нагнетаемого воздуха заполнило собой крохотное помещение. Сразу же пришла гравитация – слабая, едва заметная, еле-еле влекущая меня к полу. Через некоторое время створка внутреннего люка в полу открылась и ушла вниз, а мы, несколько потяжелевшие, спустились в просторный ангар.

Марк снял шлем, я последовала его примеру. Запахло смесью технического масла, горелого пластика и чего-то съестного. Откуда-то лилась рок-музыка, эхом рикошетила от стен и от большого пожёванного временем корабля, который воцарился посреди дока. Вдруг, совершенно дико и неуместно, из бокового прохода с гоготом вынырнули трое ребятишек лет пяти – двое совершенно чёрных, словно межзвёздное пространство, курчавых негритёнка и один белобрысый мальчуган. Они с хохотом понеслись в сторону просторного дока и принялись звонко кричать там, подпрыгивая ввысь на добрые полтора метра и гоняясь друг за другом между массивными посадочными пилонами челнока.

— Нам туда, — сообщил Марк, выдёргивая меня из остолбенения, и направился в проход, откуда минутой назад выбежали дети.

Короткий коридор с поднятыми массивными гермошлюзами привёл нас в ангар поменьше, в котором к стенам жались кое-как брошенные глайдеры и аэромобили самых разных моделей. Разобранная «Эктения», «Мьюз», «Онэгай», два «Оверуайта»… Машин было добрых полтора десятка – похоже, здесь давно работал настоящий автосервис пополам с разборкой.

Царил полный порядок, пол был вычищен почти до блеска, всё лежало на своих местах. В углу аккуратно стояли шкафы с разнообразными расходниками – патрубками, винтиками, магнитами, какими-то промасленными узлами и агрегатами. Всё здесь было сделано своими руками – все стеллажи, лесенки, какие-то надстройки и площадки с многочисленными горящими мониторами были кустарно сколочены из досок и стальных балок – несколько хаотично, но с виду грамотно и надёжно.

Сбоку, на поднятой платформе возвышался венец автомастерской – тёмно-зелёная «Шинзенги» с небрежной жёлтой надписью во весь борт: «У меня сломан электроредуктор, заберите меня домой». Марк поставил сумку на пол, подошёл к машине и принялся осматривать её со всех сторон, заглядывать в антигравы, под днище, придирчиво ощупывать сколы на выцветшей краске. Я вертела головой по сторонам и только сейчас заметила в тёмной нише человека – вытянув ноги, он развалился на скамейке, поглощал что-то из пластиковой упаковки и внимательно разглядывал нас с Марком.

— Ну, привет, — протянул он, заметив мой взгляд, нехотя выбрался из ниши и подошёл к нам.

Одет он был в шорты, жилет неопределённого цвета и сланцы на босу ногу. Коренастый, наголо бритый, он смотрел мне в душу чёрными колючими глазами.

— Здравствуй, Кардан, — отозвался Марк. — Это наша красавица?

— Она самая. «Шинзенги Электрикс А-тридцать два», третье поколение, самая лучшая модель из всех, когда-либо сконструированных. — Мужчина один за другим ловко отправлял в рот орешки из упаковки и со знанием дела озвучивал характеристики машины. — Четыре движка, дублирование энергоконтура, запасная батарея. Изоляцию я полностью поменял. Стабилизатор взят с другой машины, осталось только вставить новый редуктор. Ну и конечно же самая изюминка – о существовании этой машины Система не знает… Где редуктор, Марк?

— Он здесь. — Марк рукой указал на чёрную сумку.

— А всё остальное, о чём мы договаривались? — поинтересовался Кардан, скомкав и сунув в карман шорт опустевшую упаковку.

— Всё тут, можешь проверить.

— Обязательно проверю. А ты пока проверь машину по базе, — сказал Кардан, набрал в лёгкие побольше воздуха и оглушительно свистнул.

Эхо покатилось по помещению, в дальней стене со скрипом отворилась дверь, и из неё вышли двое – синевато-чёрный негр и светловолосая молодая женщина в домашнем халате и кухонном фартуке. Негр, пошатываясь, направился к нам, а женщина громогласно вопросила:

— Спиногрызы не пробегали?!

— Конечно пробегали, — сразу подобрев, усмехнулся Кардан. — Там они, в ангаре. Чинят нашу старушку, наверное.

Женщина недовольно покачала головой и скрылась в проходе, из которого мы попали сюда. Негр, глядя себе под ноги, тем временем тенью подковылял к нам.

— Ногу отбил, болит, зараза… Что-то я устал, — заплетающимся языком пробормотал он. — Водки хочу.

— Ну так ляг, поспи, раз устал, а потом ещё накати, — снисходительно похлопав его по плечу, сказал Кардан. — Только чуть опосля, Юра. К нам гости пришли, привезли твои «мозги». Наконец-то сможешь скинуть залежавшуюся рухлядь… Спусти-ка нам тридцать вторую, пусть ребята посмотрят на неё поближе.

Негр икнул, чуть не завалился набок, но устоял. Подошёл к подъёмнику, нащупал кнопку, и платформа с жужжанием поползла вниз. Откуда-то сверху молниеносной тенью брызнула чёрная кошка и двухметровыми прыжками понеслась сквозь ангар в сторону груды машин, расставленных вдоль стены. Лишь сейчас я заприметила несколько разноцветных кошек, недвижимо сидящих тут и там – на стеллажах, на крышах автомобилей и даже на широкой ферме потолочного перекрытия. Я насчитала пять штук.

Машина опустилась вниз. Сверху, на крыше «Шинзенги» был разложен клетчатый плед, на котором обнаружились две миски. В одной лежали круглые маленькие косточки, а вторая была доверху заполнена крупными разноцветными ягодами – бордовыми, жёлтыми, ярко-зелёными, фиолетовыми, синими…

— А я как раз вспоминал, где же я забыл черешенку, — удовлетворённо произнёс Кардан. — Хотите черешни? Мне больше всех нравится синяя, в этом году она особенно удачная пошла…

— Нет, спасибо. — Марк был совершенно серьёзен. — Давай сначала о деле.

— Хорошо. — Кардан нагнулся, покопался в сумке и достал оттуда небольшой, сияющий новизной агрегат. — Это то, что нужно… Юра, забирай своё барахло. И не забудь сказать спасибо Ирине за то, что за твоими ребятами приглядывает… А вот как раз и она.

Из прохода показалась давешняя женщина – она за руки вела двух притихших негритят, а белобрысый мальчик покорно брёл позади неё. Через несколько секунд женщина и дети скрылись за дверью, оттуда в помещение дохнуло свежими овощами и варёной свининой.

— Всё, я ухожу, не буду вам мешать, — пробормотал Юрий, подхватил сумку и по синусоиде заковылял прочь, а Марк тем временем водил пальцем по планшету, очевидно, пробивая «Шинзенги» по базе.

Когда негр скрипнул дверью и исчез, Кардан, прочитав на моём лице замешательство, насмешливо спросил: