— Есть!

Монитор потух, коммуникатор пискнул и отключился. Кто это был? Что за взрослые дети, которые так утомили Дегтярёва? И что за форма на нём была? Не припоминаю такой фасон и расцветку у флотских. Сухопутный? Нет, скорее всего, военный дипломат. Профессия крайне редкая, поскольку Департамент обороны не договаривается – он управляет. Старший офицер и по совместительству не выброшенный в запас военный дипломат – это огромная редкость. Такой человек был на вес золота.

— Кто это был? — спросила я.

— Атташе при внешнем флоте Конфедерации, а по совместительству адмирал второй эскадры Росса Леонид Дегтярёв.

— Вот так просто – адмирал эскадры Росса? Он что, где-то неподалёку?

— С тех пор, как вы с конвоем отправились в пустыню, он ближе, чем ты можешь представить. — Диана потёрла усталые глаза и повернулась ко мне. — Сейчас даже мастодонты работают в поле.

— Канал связи, я надеюсь, защищённый? — поинтересовалась я. — Будет обидно, если сейчас сюда нагрянет спецназ Конфедерации…

Со стороны коридора раздался звонкий металлический грохот. Пропустив мимо ушей мой комментарий, Юмашева стремглав выскочила из помещения и стала спускаться вниз по лестнице, в грузовой отсек, а я последовала за ней. Посреди ангара двое техников чесали затылки рядом с каким-то прямоугольным агрегатом, лежащим на металлическом полу. Юмашева с порога закричала на них, словно на нашкодивших детей:

— Вы что, кретины, уронили топливный блок?! Хотите, чтобы мы все тут взлетели на воздух?!

— Да он пустой, капитан… Хотели отложить в сторонку, чтобы потом сдать на перегрузку…

— Если от него откололся кусок – никакой перегрузки не будет! — Юмашева осматривала устройство со всех сторон. — И вашей зарплаты на несколько лет вперёд тоже не будет!

Техники принялись робко оправдываться, а я воспользовалась ситуацией и прошмыгнула мимо них к выходу из отсека. Спустившись по рампе на твёрдую землю, я направилась к верхушке возвышенности, с которой доносились негромкие деревянные постукивания.

Сидя на камне, Василий мастерил простенький деревянный крест из двух поперечных досок.

— Упахался я тут вконец. — Он вытер лоб тыльной стороной ладони и оценивающе оглядел аккуратный холмик. — Но вроде ничего, по-человечески получилось. Вынимать я его не стал, прямо в этом ящике и уложил.

— Спасибо тебе, Вася, — сказала я. — Ты настоящий друг. Сама бы я не смогла, наверное.

— Да было б за что… — отмахнулся он. — Хоронить друзей – такое себе занятие. Плавали – знаем…

— Я тут закончу, а ты иди – отдыхай. Думаю, отлёт уже не за горами.

— Ага, давай. Попрощайся с ним от меня.

Василий прислонил крест к камню, сунул мне в руки мультитул и направился вниз, к кораблю.

Я стояла возле свежей могилы, и последние слова Рамона звенели в висках:

«Я очень рад… мамочка… Больно… Я хочу спать, но не могу…»

Теперь ты спишь, мой старый друг, а я всё ещё здесь. Чувство вины разъедало изнутри –казалось, что я не сделала всего, что могла. Я всегда могу сделать больше, но этого всегда оказывается недостаточно. Я пустилась в авантюру, которая унесла жизни стольких людей. Могла ли я спасти Рамона, или он был обречён ещё до того, как я узнала о делишках Альберта?

Ответа не было и быть не могло. Я знала только одно – я слишком устала видеть смерть вокруг себя. Я слишком устала от кладбищенской арифметики – исключительно со знаком минус. Они все уходили, погибали у меня на руках – Элли, Марк, Рамон, – оставляя меня захлёбываться собственным одиночеством посреди разраставшегося в моей душе погоста…

Поддавшись необъяснимому порыву, я выудила из мультитула нож, присела над крестом и стала вырезать насечки. Его слова, которые он когда-то произнёс, в которые я не верила, и которые начала понимать лишь сейчас. Но мне невыносимо хотелось верить хоть во что-нибудь, поэтому я упорно царапала сухое серое дерево, выводя на нём букву за буквой…

«Где прошлое – там боль. Где будущее – там страх. Правда – в настоящем».

Закончив с крестом, я вонзила его в изголовье могилы. Отрешённо глядя на последнее пристанище друга, я увидела размытую тень, упавшую на свежий холмик. Софи подошла и, не говоря ни слова, встала рядом, а небо над головой постепенно темнело, наливаясь свинцом.

Время убегало. Вероятно, ракетоносцы были уже на полпути к Вратам, готовые совершить самоубийственную миссию. Я непроизвольно взглянула вверх, в сереющее небо и поймала себя на мысли, что подобный исход меня вполне устроит – фейерверк сопоставимых масштабов можно было увидеть лишь раз в жизни. Но даже если разрушение этого фантастического объекта не приведёт к концу света, маленький любопытный ребёнок во мне жаждал посмотреть, что из этого всего выйдет.

И если теперь мы погибнем в огне взрыва Врат, это будет закономерным завершением… Завершением чего? Погоня за «Книгой судьбы», которая привела меня сюда, протащив сквозь снег, песок, сломанные судьбы и оборванные жизни, была столь призрачна и эфемерна, что я уже почти позабыла, с чего всё началось и ради чего затевалось. Да, точно… Когда-то я увидела возможность заработать денег. Ещё немного шальных денег к другим, заработанным шальным деньгам, которые, вероятно, уже были конфискованы со всех счетов и отправились в бюджет Конфедерации. Тех самых денег, из-за которых в этом мире происходят почти все беды. Воистину, жадность – всякому горю начало…

С неба упала первая капля, разбилась о плечо, вызывая болезненные ощущения под повязкой. За ней – вторая, в волосы, а потом третья. Капли стучали по земле, они были большими и тяжёлыми – как всегда в этих засушливых краях, когда где-то в стороне высыхающего моря Пандарея огромными аэростатами производили засев облаков. В регион наконец-то доползли дымчатые войлочные тучи, которые несколько дней будут бомбить землю скупым, но прохладным дождём.

— Правда – в настоящем… — тихо пробормотала Софи. — Знаешь, всё не так уж плохо – ведь мы живы здесь и сейчас… Это уже очень немало.

Я не ответила, лишь легонько провела ладонью по её плечу и пошла вниз, к кораблю…

* * *

Войдя в помещение рубки, я спросила у Дианы:

— Тишина?

— Да. Ждём. — Она неприкаянно бродила взад-вперёд и машинально теребила лацкан кителя. — Сколько у нас времени осталось?

— Часа четыре, наверное.

— Что же они там так долго? Мы опаздываем! Если ещё не опоздали…

Неожиданно, будто по взмаху волшебной палочки, затрещал коммуникатор. Капитан Юмашева сайгаком подскочила к панели и нажала на кнопку.

— Юмашева? — Лицо адмирала Дегтярёва хмуро смотрело на неё с экрана. — Свяжитесь с сепаратистами, взрывать ничего не нужно. Мы погасим объект у Мю Льва, чтобы не допустить необратимых последствий. Свой шанс сепаратисты получат – даю слово адмирала.

— Товарищ Дегтярёв, может быть, нам стоит повлиять на ситуацию? — спросила Юмашева, покосившись на меня. — Купировать угрозу прямыми, так сказать, методами.

Кажется, ей уже не претила мысль ввязываться в колониальные разборки с применением оружия.

— Отставить, — отрезал адмирал. — Мы сейчас не будем вмешиваться во внутренние дела Конфедерации. Или вы хотите сказать, что революционеры недоговороспособны?

— Нет, они вполне рационально мыслят. Если не считать идеи с подрывом перехода…

— Вот и хорошо. Вступайте в переговоры и убедите их отказаться от этой затеи. Я верю в вашу силу убеждения. Конец связи.

Экран потух, капитан Юмашева повернулась ко мне:

— Ты позвонишь или я?

— Звони ты. Наша с ним последняя беседа плохо закончилась – мы теперь враги.

— Иного я и не ждала. Разгребать за тебя мне уже не в новинку…

Диана вернулась к экрану, а я покинула капитанский мостик и отправилась к себе в каюту. По обзорному стеклу ползли ручейки влаги, долгожданный дождь изливался на сухую степь.

Вскоре бесконечно далеко, за многочисленными перегородками ожили подъёмные двигатели. По кораблю пошла вибрация, он с некоторым усилием оторвался от земли и заскользил ввысь, в серое небо…