Я сидела, снова слушала эту историю, и ком вновь подкатывал к горлу. Мы были всего лишь мелкой разменной монетой. Номерами, выбитыми на грубых бетонных блоках…

— Эксгумацию не проводили, документов на захоронения не было – лишь анонимный платёж из оффшорной зоны за аренду участка на сто лет вперёд. Сеть интернатов прекратила своё существование, все документы и электронные носители были в неразберихе утеряны, а имущество ушло с молотка за гроши. Вырученные деньги растворились в небытии, а на мои счета упала круглая сумма.

Клэр замолчала на миг. Золотой парашют, прошитый молчанием, подумала я. И всё, что требовалось – просто поставить подписи под несколькими документами. Цифры на одной чаше весов – и сотни молодых жизней на другой.

— Финансовые нити вели на самый верх, к широким мраморным лестницам столичного Дома Правительства Каптейна, — говорила Клэр, и картинка оживала у меня в голове. — Там, в кабинетной тиши, министром финансов уже пару лет трудился некто Умберто Триббиани – тихий и незаметный, но крайне эффективный чиновник. Серый кардинал Комендатуры не фигурировал в сводках, не мелькал на публике – создавалось ощущение, что его не существует.

— Это он, — прошипела я, и Стилл обернулась.

Клэр утвердительно кивнула:

— Триббиани появился столь же внезапно, как исчез Травиани – последний управляющий интернатом Каниди. Интересное совпадение, правда?

Повесив в воздухе вопрос, Мийо замолчала, и комнату вновь наполнил шелест дождя за окном. А я думала о том, насколько похожи были эти имена – Гилберто Травиани и Умберто Триббиани. Они были настолько схожи, что я чувствовала во всём этом какую-то чудовищную издёвку. Кулаки мои, закованные в наручники, непроизвольно сжимались и разжимались.

— Вам что-нибудь известно про исполнителей убийства? — спросила Элизабет Стилл.

— Нет, — замотала головой Клэр. — Я знаю только то, что вам рассказала. Моей работой были финансы, и я больше никуда не лезла.

Мерцающий зелёный глазок верил бухгалтерше, выхватывая тени прошлого, обступавшие нашу маленькую компанию в тёмной забытой всем миром комнатке.

— Вам есть чем подкрепить изложенную информацию?

— Нет, — мигнула красная вспышка.

Обречённо вздохнув, Клэр коснулась пальцем виска.

— У меня в деке хранятся некоторые документы. Держу их про запас на чёрный день – на случай, если придётся защищаться от… кого-нибудь, кто решит меня шантажировать. Кажется, этот день настал. — Она мельком взглянула на меня.

Стилл поднялась, следом встала и Клэр Мийо, а полиграф скрылся в кармане плаща.

— Мы с вами, госпожа Мийо, сейчас поедем в участок, давать показания по делу о разбойном нападении… — обратилась она к бухгалтерше, встретив непонимающий взгляд. Затем продолжила: — Клэр, вы же понимаете, каких усилий мне стоило вызволить вас из лап больной психопатки? Жаль, что убийца десять минут назад сбежала на угнанном ховербайке. Кстати, она теперь объявлена в планетарный розыск, — добавила Стилл, наколнилась ко мне и сунула что-то в карман штанов.

— Погодите, что это значит? Вы что же, не арестуете её?! — возмущённо спросила Клэр.

— Я же говорю – убийца сбежала, — с лёгким нажимом повторила Стилл и картинно оглянулась по сторонам. — И это к лучшему, учитывая, какой информацией она теперь может поделиться со следствием, если её поймают. Здесь никого нет. Я нашла вас в этой самой комнате, привязанную вот здесь, к кровати, освободила, и сейчас мы вернёмся в город. Вы будете честно отвечать на вопросы следователя, а я покопаюсь в кое-каких старых делах.

— Честно отвечать на вопросы? — Сквозь шелест дождя я слышала, как Клэр Мийо скрипнула зубами. — Вы понимаете, что это будет означать для вас?

— Не волнуйтесь, я вас переквалифицирую в потерпевшую по делу – вполне обоснованно, — успокоила её Стилл. — Как к потерпевшей, полиграф к вам применять не станут. Поэтому мы сможем держать ситуацию в приемлемом для всех нас русле. Вы готовы отправиться в путь?

— Имейте в виду, — ледяным тоном сказала Клэр. — Охранники… Их, конечно, жаль, но такова была их работа – защищать меня, пусть даже ценой собственной жизни. Они получали за это деньги, и они не справились. Но если Уильям умрёт от полученных ранений, я не стану молчать. Я сдам и убийцу, и тех, кто её покрывает. — Она многозначительно взглянула на Стилл.

— В таком случае, нам всем стоит молиться за его здоровье, — без тени иронии заметила Элизабет. Наклонившись ко мне, она процедила в самое ухо: — Скройся, сиди тихо и не отсвечивай. Никаких движений, никаких даже попыток отправиться куда-нибудь, и уж тем более в столичный Айзенштадт – пока я не разрешу. Связь держим, как договаривались.

Поднявшись с койки, Клэр горделиво покинула комнату. Полицейская последовала за ней. Удаляющийся стук каблуков по коридору гулким эхом сливался с ровным и спокойным голосом офицера Стилл:

— Документы вам придётся передать по пути в участок – тогда я смогу сдержать обещание. В машине есть коннектор…

Далёкий скрип входной двери – и стало тихо, лишь по подоконнику барабанили увесистые капли. Отработанным приёмом продев наручники под ногами, я нащупала в кармане ключ. За полторы минуты эквилибристики он пару раз падал на пол – недюжинной ловкости стоило мне вставить его в скважину, но в итоге наручники со щелчком распахнулись. Наконец-то, свобода!

Вместе с тишиной и темнотой пришёл страх, захлестнувший меня с головой. Спокойно… Спокойно! Здесь кроме тебя никого нет, ты одна в этом здании… Лихорадочно нащупав возле койки рюкзак, я порылась внутри и извлекла баллончик. Свист выходящей наружу смеси – и по телу понеслась уверенность, спокойствие и чистая энергия. Челюсть свело судорогой, сердце отдалось дробью, словно пыталось высвободиться из оков моего тела.

Спокойствие улетучилось тут же, через секунду – я была готова поспорить, что сюда уже несётся полицейская кавалерия, вызванная офицером Стилл. Оставаться нельзя, нужно уходить. В путь, в дорогу! В Новую Венецию… Гравицикл был отличным подспорьем, однако в этой кромешной тьме под проливным дождём я рисковала либо заблудиться, либо разбиться о дерево или торчащую опору ЛЭП. Впрочем, особого выбора у меня не было…

Наспех собрав вещи, я рванула по бесконечному тёмному коридору к недосягаемому, спасительному выходу. Белоснежные простыни-саваны, кровоподтёки, волокущиеся следы мелькали во тьме – внизу, слева, справа… Мертвецы шевелились под сукном, скалились, тянули ко мне свои костлявые руки, царапая воздух… Их неупокоенные души остались здесь, и они заберут меня с собой! Быстрее! Только бы успеть! Быстрее к двери, к выходу, наружу, на воздух!

Последние метры я преодолевала стремглав, во весь дух, боясь оглянуться и увидеть их – тех, кто обрёл здесь вечный покой. С грохотом выбив дверь плечом, я вырвалась в промозглую ночь и понеслась над раскрошившимся бетоном. Нога зацепилась за невидимую преграду – мир кувыркнулся в кромешной тьме, и я полетела с крыльца, обрушиваясь на проржавевшую решётку водостока градом оглушительных ударов.

Один из них пришёлся прямо в челюсть – во рту заполыхал привкус меди, а перед глазами взвился фейерверк искр. Катана валялась в стороне, рюкзак давил сверху своей тяжестью. Едва успевшая подсохнуть одежда снова набрякла и облепила тело. Мимо лица сквозь решётку тонкий ручеёк со звонким бульканьем бился в грязную лужу.

Ослепительно сверкнула вспышка молнии, на миг озаряя заросли, прутья и мокрую кучу грязи внизу. Потревоженная дождём вода колыхалась на глубине метра. «Там, где всё началось, есть ещё одна решётка…» — зашипел голос в моей голове совсем, как тогда, в бреду возле ручья…

Я видела бесформенные комья слизи, почти растворившуюся пачку сигарет, полуразложившиеся окурки и что-то блестящее – мокрый кусочек металла на самом дне сточного колодца. Мир вокруг будто поблекнул, всё скрылось за мутным стеклом незначительности, и осталась лишь эта горящая прямоугольная пластинка. На землю обрушился громовой раскат, пригибая к земле панически метавшуюся высокую траву.