— Вы говорили о судьбе, — вспомнила я. — Наличие судьбы означает, все мои решения уже просчитаны наперёд, дорожка проложена, и мне с неё не свернуть. Так какой тут может быть выбор?

— В каждый момент времени вы делаете тот или иной выбор, Лиза, чем и определяете свою дальнейшую судьбу здесь и сейчас. Но вы же не станете оспаривать наличие обстоятельств?

Я не ответила. Если твоя совесть чиста – значит ты не существуешь. Правильного выбора нет, есть только выбор между бо͐льшим и меньшим злом. Не обмани, не укради, не убей… Люди придумали себе систему сдержек, чтобы было легче выбирать меньшее зло, и сдержки эти работают только тогда, когда всё в порядке. Но стоит только внешнему давлению усилиться – их задвигают в дальний угол вместе с совестью, честью, чувством справедливости. Разнится только порог нажима, после которого тонкая корочка идеалов и принципов покроется трещинами, словно мутный ледок после утренних заморозков…

* * *

Я колотила грушу, подвешенную к металлическому рейлингу в грузовом отсеке, и прокручивала в голове разговор с профессором. «…Избавляя этот мир от зла, мы впитываем его в свою душу…» Что чувствует загнанный в угол зверь? В какой момент его страх превращается во всепоглощающую ненависть, а отчаяние – в холодный расчёт? Всё зависело лишь от силы удара, который тебе нанесут. И если удар будет силён, а ты выстоишь – уничтожь обидчика или, по крайней мере, сделай так, чтобы он всю оставшуюся жизнь жалел о содеянном.

Удар левой… Левой… Правой… Отскок и ногой с разворота… Хлопки эхом разносились по ангару, груша мерно покачивалась, а на тактические линзы проецировались четырёхзначные числа силы удара. «1125 кг» … «1012 кг» … «1191 кг» …

Врата остались далеко позади. Вышедшие из них вместе с нами корабли разошлись разными курсами в неведомые края, словно горсть невесомых перьев, сброшенных с сотого этажа. Мы же неслись к Земле – старой, доброй, непредсказуемой Земле. Дядя Ваня, наполовину втиснутый в распахнутый салон глайдера, электрически ворчал что-то про «необъяснимые утечки». Рядом с ним стоял профессор с руками в карманах поношенного пиджака, робко заглядывая внутрь открытого капота. Томас тут же, на полу, увлечённо копошился в миске, не гнушаясь человеческой пищей из синтезатора.

— Иван, почему вы назвали корабль именем «Надюша»? — спросил профессор, разглядывая сложную систему сервоприводов двигателя.

— Моя покойная супруга… Мы с ней душа к душе прожили почти шестьдесят лет. Потом она тихо во сне ушла, а я остался. И однажды, в особенно трудную минуту назвал корабельный компьютер её именем. Так и повелось…

— Да, все когда-то уходят, — с отрешённым спокойствием в голосе пробормотал Мэттлок. — Но вы, Иван, решили задержаться в этом мире подольше, правда ведь?

— Всё так, — кивнул механизм. — Я очень любознательный человек, и мне чертовски интересно, чем вся эта история закончится.

— Боюсь, вас ждёт разочарование. — Профессор грустно улыбнулся. — История не собирается заканчиваться в ближайшие пять миллиардов лет. И даже со всеми возможными модификациями…

Механический голос «Надюши» прервал профессора:

— Внимание! Направленный входящий лазерный сигнал с Земли. Экипажу – проследовать к интеркому для принятия вызова.

Я уже знала, кто звонил, и по спине пробежал холодок. Не подав виду, я кивнула дяде Ване, который слегка повернул механическую голову и вопросительно взирал на меня глазком камеры, и направилась в свою каюту. Оказавшись в помещении, подскочила к плазменной панели монитора и ответила на вызов:

— Лиза. Слушаю.

— Здравствуй, Елизавета, — раздался тихий вкрадчивый голос – изображения на экране не было. — Как продвигается наше общее дело?

— Мы упустили объект в Музее. Нас опередили буквально на пару минут…

— Да, я в курсе. — В голосе собеседника послышался металл. — И это меня крайне печалит. Насколько я понимаю, вы переходите ко второму этапу?

— Второй этап?

Металл сменился раздражением:

— Дорогая моя, после единицы обычно следует двойка. Второй этап вашей операции, который стал теперь основным, ведь вы бездарно профукали первый. Семь пластин на Земле.

— Но когда вы собирались нам рассказать о них?

— Что и когда говорить вам – я буду решать самостоятельно. А от вас мне нужен результат! Если результата не будет, мне придётся поручить второй этап другим специалистам, как я теперь сделал это с первым. Надеюсь, ты понимаешь, что это будет означать для вас?

Я скрипнула зубами. Голос продолжал уже спокойнее:

— Не дайте себя опередить. Преследователи уже наступают вам на пятки, поэтому ждать подмогу некогда. Единственное, что я могу сделать – это дать информацию… Лиза, я знаю – ваша команда очень способная, ваша репутация и месяцы вашего сотрудничества с моими друзьями это подтверждают. Но это больше не тайная операция, вам нужно действовать решительно, быстро, и выложиться по максимуму, потому что от этой работы зависит всё. Абсолютно всё поставлено на кон! Мы не можем проиграть. Ясно?

— Мы не подведём, — решительно ответила я. — Кстати, не знаете, кто они? Те, кто нас опередил.

— По моим данным, это оперативная группа Росса.

— Росс? — Я нахмурилась. — Но Ваня засёк «Голиаф» Конфедерации. Откуда он мог у них взяться? Их всего-то три штуки на весь флот…

— Это не мог быть «Голиаф». Единственный действующий корабль с экспериментальной прыжковой установкой на момент инцидента на Джангале был за много парсеков оттуда, а второй всё ещё стоит на стапеле на лунной орбите. Это была очень умелая маскировка, не иначе. — В голосе незнакомца снова зазвучала сталь. — Ставки запредельно высоки, Лиза. Они не должны заполучить «Книгу» целиком, потому что в этом случае мы её больше никогда не увидим. И последствия будут катастрофическими.

Похоже, заказчик знал намного больше, чем я могла себе представить. Слишком много. Мною овладевало любопытство.

— Можете дать больше подробностей? — рискнула я поинтересоваться.

— Их не будет, они вам ни к чему. Всё, как всегда. Сосредоточьтесь на поставленной задаче и не забивайте себе голову лишними деталями. Жду результата. Конец связи.

Интерком умолк. В памяти начали всплывать фрагменты воспоминаний, слухов, домыслов и публикаций из прессы. Я присела возле монитора и открыла электронный архив, который долгие годы по крупицам собирал дядя Ваня. Значит, Росс…

* * *

Наиболее соответствующий критериям запроса документ назывался: «Хроники Великого сжатия. Эссе доктора Зиновьева А., участника проекта «Преодоление».

Открыв его, я приступила к чтению.

«… Первый тревожный звоночек раздался в начале тридцатых годов прошлого века, когда геологи выдали среднесрочный прогноз, согласно которому к середине столетия Земля иссякнет. Невозобновляемые ресурсы Земли по большей части истощатся, а все теоретические и сколь-нибудь значимые запасы к тому моменту будут уже разведаны и вычерпаны. Уже тогда нефть можно было добыть лишь глубоко под землёй – близкие к поверхности месторождения были выработаны, а некогда богатые страны Ближнего Востока превратились в комок сцепившихся друг с другом голодных змей. Кто мог такое предположить во времена, когда можно было палку в песок воткнуть – и оттуда брызнет жирный чёрный фонтан?

На совещаниях это называли «вызовом», а в кулуарах – началом конца.

Некоторые коллеги, впрочем, успокаивали – всё не так уж плохо, у нас полно возможностей. Люди же приспосабливались, возвращаясь к угольной энергетике и продвигая «зелёные» технологии. Ветряки и солнечные коллекторы сделались совершенно обыденным делом; обязательным атрибутом каждого коттеджа стали фотопанели на крыше; люди массово пересаживались на электротранспорт, взвинчивая до небес темпы добычи редкоземельных металлов в нищих африканских странах. Одновременно с этим атомщики ведущих мировых держав получали всё новые и новые заказы, и это время стало золотым веком ядерной энергетики, её вторым расцветом. И безумной гонкой за ураном…»