— Военные? — хмыкнула я. — Те самые, что отключили электричество на целом полушарии, чтобы доказать: «мы быстрее света»?

— Теперь, — покачал головой Марк, — им нужен не рекорд, а голова того, кто украл их игрушку. Вместе с угнанным линкором.

— Погоди… Что? Угнанный?

Марк многозначительно кивнул.

— Угнать линкор у военных – вот это я понимаю, размах. — Я одобрительно хлопнула в ладоши. — А у нас – вот этот глайдер и полпакета палтуса… Здесь нам троим главное не надорваться, соревнуясь с флотом из двухсот кораблей.

— Бегают пусть другие, — беспечно отмахнулся Марк. — А у нас есть зацепка – место приземления шаттла наших друзей. Попробуем узнать, что к чему, и поработаем в поле, пока дед пытается расшифровать траекторию гипера. Вводи маршрут.

Я внесла в навигатор координаты, полученные от дяди Вани. Мимо проплывала громада ангара с суетящимися погрузчиками, тут и там мелькали белые полицейские каски. Хотелось есть, и я поблагодарила Марка – конечно же, мысленно, – за то, что он позаботился обо мне, прихватив закуску.

Выудив из пакета кусочек, я бросила его в рот. Нежность. Изумительный, дымчато-пряный аромат. Желудок сжимался от наслаждения, требуя ещё, и я, словно под гипнозом, отломила ещё полпальца… Потом ещё… Я вдруг поняла, что в жизни ничего вкуснее не ела и с набитым ртом промямлила:

— Что ни говори, Марк, а ты знаешь толк в еде!

— Это не единственное, в чём я знаю толк, — сказал он и таинственно подмигнул.

Глайдер выплыл из ангара, и тут же по стеклу ударил ливень. Через мгновение нас уже окружала плотная стена облаков, которую челнок, набирая скорость, разреза͐л, словно нож – масло…

* * *

Планер вынырнул из тучи, и исторгающий воду грозовой фронт оказался прямо над головой. Внизу расстилалась зелень – не лес, а целый океан самых разнообразных оттенков – от юкки до лаймового, от оливок до ментола. Я прильнула к стеклу носом и наслаждалась красками. По зелёному колышущемуся морю тут и там, извиваясь змеями, ползли бурые речушки и ручейки.

— Смотри, — прошептала я. — Будто планета дышит.

Громогласно, заставив меня непроизвольно вздрогнуть, Марк с чувством продекламировал:

— Я удаляюсь от морей в гостеприимные дубровы, земля мне кажется верней, и жалок мне рыбак суровый – живёт на утлом он челне, игралище слепой пучины, а я в надёжной тишине внимаю шум ручья долины…

— Марк, цитирующий Пушкина? — прыснула я. — Ты что, под дверью туалета станции стихи подслушал? А может, я скоро увижу Марка, играющего на гитаре Вивальди вместо идиотских дворовых частушек?

— Это не я. — Он махнул рукой на зелёный ковёр, расстилавшийся внизу. — Это он. Лес. Готов поспорить, ты тоже никогда не видела ничего подобного. Ни единой прогалинки, полянки не видно. Деревья-то какие вымахали!

Даже с такой высоты зелёные исполины казались огромными. Они переплетались ветвями верхушек, будто многочисленными руками держась друг за друга, и создавали плотный ковёр, надёжно укрывавший от посторонних бурную лесную жизнь. Тьма, в которой, неровен час, и драконы водятся. С трудом оторвав взгляд от проплывающих под нами просторов, я заметила:

— Навигатор ругается. Дороги отсутствуют, ноль поселений, торжество природы как оно есть. Идеальное место, и людей нет – иначе бы уже продавали билеты на сафари плюс ланч.

— Да, после трущоб, заводов и пыли родного Пироса такое буйство красок способно выжечь глаза… Знаешь, этот лес похож на стриптизёршу. Смотреть – одно удовольствие, но лучше не трогать. А то подойдёт какой-нибудь чешуйчатый вышибала, ну и дальше – по сценарию… Ах ты ж!

Словно в подтверждение, глайдер накрыло тенью величиной с ангар. Машина вильнула, бросая меня на стекло, воздух в кабине будто дрогнул, и я увидела это.

Сквозь обтекатель прямо мне в душу пристально глядел чёрный, с булатным отливом глаз размером с ладонь. Мощный горбатый клюв, стальное многослойное оперение – и стремительное бордовое тело на четырёх многометровых размашистых крыльях широким виражом пронеслось, словно шторм, прямо перед нами. Через секунду птица нырнула вниз и исчезла из виду, а Марк постучал по приборной панели и с едва заметной дрожью в голосе затараторил:

— Повезло, что не напала, припугнула только, а ведь могла и глайдер перевернуть – вон какая махина крылатая… Акустический отпугиватель ей, что «фу» мокрому тигру… Сейчас бы шваркнула нас вниз, а потом искали бы наши обломки по веткам…

Я всматривалась в зелёное море, над которым, едва не касаясь ветвей, от нас отдалялся величественный силуэт хищного джангалийского паяро. Птица накренилась, уходя ещё ниже, к самым деревьям, и её мудрый чёрный взгляд на миг встретился с моим. Кажется, я поняла этот безмолвный урок: «Ты не хищник. Ты – гость. Не злоупотребляй гостеприимством».

— Мы их тоже убьём? — спросила я в пустоту.

— Что? — Марк непонимающе уставился на меня.

— Мы, люди. Мы и их истребим, да? Как скатов, зубров, тигров, белых медведей… Из этих гигантов будут делать чучела, перья пускать на карнавальные костюмы, а из клювов – вытачивать какие-нибудь пресс-папье или другой бесполезный хлам.

— Тебя опять потянуло на гуманистическую философию? Не переживай, эта планета сумеет за себя постоять. Судя по тому, что сейчас на ней откапывают, ей уже приходилось делать это в прошлом. Кстати, пока не забыл… — Он перегнулся через сиденье назад, вытащил пару «ледянок» и протянул одну из них мне. — Вот, сразу бери её с собой. А то вдруг мне опять поесть захочется…

Встретив мой горящий взгляд, он засмеялся и замахал руками:

— Шучу-шучу, только не надо на меня так смотреть! Дырку проглядишь.

— Марк, ещё немного – и я сброшу тебя за борт…

Автопилот исправно работал, двигатели мерно гудели. Я машинально вертела в руках «ледянку» – респиратор, насыщающий дыхательную смесь кислородом, из-за чего она становилась холодной как лёд – дышать такой смесью с непривычки было тяжело, но возможно.

Под глайдером проплывало море джунглей, по обтекателю монотонно барабанил дождь, и меня от перепада высот потихоньку начало клонить в сон. Я откинула спинку сиденья, легла на бок, отвернувшись от Марка, и стала разглядывать низкие сизые тучи и причудливые дорожки на стекле, которые рисовали бегущие наискось капли дождя. Через некоторое время глаза закрылись сами собой…

* * *

— Эй, соня, подъём! Приехали!

Марк уже трепал меня за плечо, и я открыла глаза. Как всегда, после короткого сна в неудобной позе, моё лицо горело, а голова была словно налита вязким застывающим чугуном. Отлепившись от кожаного подлокотника, я привстала и поморщилась:

— Ох… Сколько мы летели?

Над обтекателем темнели сплетённые кроны деревьев, обвитых вьюнами и лианами.

— Минут сорок… Я немножко покружился над этими дикими местами, и, оказывается, мы здесь не одни, что не может не радовать. Тут рядышком просека пробита. А у нас теперь есть возможность прогуляться и подышать свежим воздухом…

Я оглядела место посадки через стеклопластик. Два огромных дерева были выкорчеваны и лежали чуть в стороне, обнажив многочисленные корни. Сама полянка метров тридцати в диаметре, на которой стоял наш глайдер, почти полностью выгорела – земля почернела, а вместо кустов торчали корявые обугленные остовы.

Достав из-под сиденья кобуру с пистолетом, я защёлкнула её на бедре. Натянула «ледянку» вслед за Марком, подняла дверь и выпрыгнула наружу. Воздух был душным и жарким, недостаток кислорода в нём чувствовался даже кожей, и тело как будто сразу потяжелело раза в полтора. Моментально вокруг нас принялся водоворотом кружить какой-то разноцветный гнус размером с монету. Наверху, под кронами деревьев скрипели ветви, а в лесной чаще что-то клекотало, стрекотало и шипело.

Несмотря на духоту, по спине побежал холодный пот. Воображение рисовало оскаленные пасти, капающие слюной, на периферии зрения возникали хищные жёлтые глаза, вперившие мне в спину голодный взгляд. Я резко обернулась – ничего.