Джейди довольно блеснул глазами.

— Возможно, — протянул он. — И быть может, пока ребята там немного заняты, я мог бы даже поделиться своим мнением по секрету… Если, конечно, обстоятельства будут благоприятными.

Очаровательный ребёнок.

— И что же у нас нынче считается благоприятными обстоятельствами? — уточнил Танатос, примерно догадываясь, каким будет ответ.

— Один из главных принципов честной журналистики: ты мне - я тебе. Куда без этого нам, представителям, так, сказать, одной из древнейших профессий?.. Пожалуй, я мог бы поделиться некоторыми своими сведениями. В обмен, например, на часовое эксклюзивное интервью.

— Час? — усмехнулся Танатос. — А не маловато будет?

— Для начала хватит! Знаете, для вашей должности вы поразительно мало общаетесь с прессой. А общественность имеет право знать, не так ли?

— Смотря что, — пожал плечами Танатос. По его мнению, на свете существовал огромный список вещей, знания о которых общественности были строго противопоказаны.

— Никогда не любил колонку светских сплетен, но в идеале — всё. Как нам показывает человеческая история, от сокрытия информации до намеренного манипулирования ею даже не шаг, а так, полшажочка… Но мы тратим время. Насколько я знаю ребят нашей безумной леди Яблочко, им понадобится не так уж много времени, чтобы сюда добраться. Так что я жду ответ на своё предложение. Что скажете?

— А ведь я мог бы заставить тебя рассказать, — заметил Танатос. — Без всяких там интервью.

— Пожалуй, могли бы, — улыбка Джейди не потускнела ни на гран. — Но мне всё же кажется, что не станете.

— Правда?

— Да. Как я уже успел понять, узколобость и кровожадность богов новой эры принято основательно переоценивать. Если я ошибаюсь… Ну, за ошибки надо платить. Так что там с нашим интервью?

Танатос усмехнулся. Гвадцы… После довольно хладнокровно-практичной, помешанной на научном прогрессе и биологической логичности Альданы пребывание в поэтичной, высокомерной, коварной, артистично-непредсказуемой, старомодно-современной, полной противоречий и подводных течений Гваде могло бы показаться полным кошмаром…

Оно и казалось, собственно. Большинство его сиблингов кривились при одном только упоминании сотрудничества с гвадцами. Даже Деймос, со всеми его чаями, борделями, криминальными империями и социальными миссиями, однозначно предпочитал ЗС. “Они же там все ненормальные”, — сказал он как-то про Гваду. И, надо сказать, в устах Деймоса это звучало то ли изысканным комплиментом, то ли признанием заслуг — но, в любом случае, определённо весомо.

Был, конечно, ещё Родас, который провёл на гвадском направлении четыре года (полтора из которых, правда, играл на два фронта — но об этом известно было мало кому). Разумеется, учитывая историю этой войны у Родаса не было ни малейшей возможности посетить Гваду, не вызвав огромного резонанса. Не то, чтобы он даже хотел. Но Танатос не раз и не два замечал за Родасом симпатию к Гваде и её новому правительству. И даже спросил об этом.

“Я всегда в глубине души сопереживал им. Не королеве, разумеется, но ополчению. С самого начала, ещё до того, как ты заключил с ними сделку, — сказал с каменной рожей Родас, повергнув Танатоса в лёгкий экзистенциальный шок. — Эти люди дрались за своё вопреки всему. Они вступали ради этого в самые безнадёжные сражения, даже если раньше никогда не воевали. Я был их врагом, их кошмаром, но они нравились мне. Когда была возможность оставить их в живых, я это делал. Они были доказательством, что даже в самой безнадёжной ситуации свобода стоит того, чтобы драться до последнего... Впрочем, уж ты хорошо знаешь, о чём я говорю.”

Танатос знал. Он больше не стал расспрашивать Родаса. Таков уж младшенький: никогда не знаешь, что он отмочит в следующий момент.

Но Родас был скорее исключением. В целом, как уже было сказано, большинство богов новой эры не выносили Гваду… Большинство, но не Танатос.

Были ли тому причиной годы, проведённые в вирте с Ли, или его характер в целом, или прочитанные книги, или ещё что. Но факт остаётся фактом: он любил гвадцев, их культуру и привычки… Даже если иногда и ненавидел. Но уж это, если верить Деймосу, обычное дело.

И да, стоит признать: если бы у Танатоса попросили создать портрет-срез типичного молодого гвадца с в очередной раз доказавшей статус “вечной” Брайдины, то Джейди, определённо, подходил.

Танатос мог бы заставить его говорить, даже сейчас. Но Джейди угадал: он не стал бы.

— Десять минут, — сказал Танатос, — с оговорёнными заранее вопросами.

Джейди оскалился.

— Полчаса и три свободных вопроса.

— Двадцать минут, один свободный вопрос. Лучших предложений у меня для тебя нет.

— По рукам! С вами крайне приятно иметь дело.

Позади полыхнуло огненно-плазменное зарево.

— Кажется, они выжигают паутинку, — отметил Джейди. — Времени не так уж много: потом меня наверняка отправят под домашний арест. Очередной. Ненадолго, конечно, но всё равно стоит поспешить.

Танатос кивнул. Он краем сознания отслеживал штурм резиденции (и перемещения Ли — просто на случай, если той всё же хватит ума сунуться), и тоже понимал, что времени у них немного.

— Предпочёл бы получить информацию на вирт, — отметил он. — Записи будут предпочтительней.

— Записи? А не многовато ли?

— Интервью? А не многовато ли? — отбил Танатос в тон. — И потом, ты же не рассчитываешь, что я поверю тебе на слово? Игра в дезинформацию — это, как ни крути, ваше семейное развлечение.

— Да уж кто бы говорил, ари я-живая-машина, — фыркнул Джейди. — Я мог бы даже оскорбиться, что вы считаете меня таким идиотом… Но воздержусь. Если уж на то пошло, я вам должен. Вы получите записи моего рабочего дневника; полагаю, этого будет достаточно.

Когда Джейди заговорил о своём “долге”, во взгляде его на миг мелькнуло нечто крайне интересное. Танатос не мог это просто проигнорировать.

— И что же ты мне должен, позволь узнать?

Джейди помолчал пару мгновений, а потом сухо ответил:

— Вы стоите тут с дырой в груди из-за меня. Мой лучший друг убит, невинные люди тоже. Погибло двое ветеранов системы десять, которых я знал ещё с войны: они поставляли мне записи с передовой. Их втянули в это дерьмо, используя в том числе меня. Куча народу умерло ни за что, и только мои ошибки стали тому причиной.

Танатос сложил в голове два и два.

— Ты помогал лорду Эндрю добровольно.

— Очень долго — да. Мне хотелось бы сказать, что я не понимал, что делаю, и мне врали. Для суда, пожалуй, этого даже хватило бы. Для самого себя, пожалуй, нет. Это моя тупость убила их, и больше ничего. Пошевели я извилинами вовремя, они бы были живы.

Танатос поискал подходящие к случаю слова, не нашёл их и просто кивнул. Они помолчали некоторое время: Джейди перебрасывал информацию, Танатос же пересылал её транзитом Деймосу и отслеживал перемещения Ли. Та, разумеется, всё же сунулась внутрь периметра и теперь стремительно двигалась в его сторону. Спецназ же уже входил в здание, окружённое боевыми роботами.

— Ну вот, сейчас начнётся, — заметил Джейди, — на что спорим, что леди Яблочко будет зла, как фурия?

О, вот в этом Танатос, к слову, ни на одну секунду не сомневался. И, когда леди Авалон в своём высокотехнологичном боевом костюме вошла в комнату, он спокойно выдержал её полный ярости взгляд… Впрочем, под этой самой яростью он очень отчётливо рассмотрел многое другое, почти долгожданное. Когда она увидела его состояние, маска треснула, и он смог рассмотреть под ней степень небезразличия.

Очень внушительную, надо сказать.

Танатос рассчитывал на это. Он мог бы прикрыться, смягчить и замаскировать эффект, но он не стал. Ему хотелось увидеть её реакции. Это было, конечно, фатальным логическим изъяном, но он ничего с собой не мог поделать: Ли всегда была не только слепым пятном, но и его личным универсальным катализатором... И он просто хотел проверить, в какой степени он всё ещё остаётся таковым для неё.