— Убогая конура, — она слышала злость в его голосе, но всё ещё не понимала. Мозг отчаянно работал. Что могло случиться за те несколько часов, что они не виделись? Когда началась паника, Танатоса почти сразу от неё оттеснили. А потом и вовсе отвели обратно в его пентхаус, где заперли — больше для очистки совести, конечно, потому что всем было понятно, что уж этот-то точно выберется, если захочет.

И вот, захотел.

— Спасибо большое, что поделились со мной мнением по поводу моего жилья. Если это всё, что вы хотели сказать…

— Ты ведь за один только свой прошлый вирт и выход на меня должна была получить от своей обожаемой Гвады огромную компенсацию. Какой же проклятой бездны ты живёшь в этой коробке, как какой-то мод?

Что? Она медленно моргнула, не понимая, как на это вообще реагировать.

К такому она не была готова. Не вот прямо сейчас.

И она всё ещё не понимала, почему он настолько зол.

У неё болела голова, буквально раскалывалась. Ей необходимо было постоять под тёплой водой, помолчать и сбросить наконец, хоть ненадолго, эту проклятую кожу…

— Мне казалось, я выразилась достаточно ясно: за кого бы вы меня ни принимали, вы ошибаетесь. Вас дезинформировали. Мы не встречались раньше. Я не понимаю, почему вы с таким маниакальным упорством продолжаете…

Она не видела, как он двигался. Вот он стоял далеко, миг, удар воздуха, хлёсткий, как плеть — и он совсем рядом, и стена в тридцати сантиметрах от её головы сминается под его кулаком, как картон.

— Хватит лгать! — а вот теперь эта странная ярость всё же вырвалась наружу, вибрируя в голосе рычанием. — Хватит мне лгать!

Они застыли, глядя друг на друга, тяжело дыша. Его лицо было так близко к её, что это казалось бы почти интимным — при других обстоятельствах.

— Это ты, — сказал он, — ты. Ну же, возрази. Скажи мне, глядя в глаза, что я ошибаюсь, Ли. Скажи мне, когда мы рядом. Скажи, когда я видел, как ты летаешь. Скажи, когда смотрел тебе в глаза под этим проклятым дождём. Скажи, что это не ты, ну! Попробуй убедить меня. Говори!

Он впечатал ладони в стену по бокам от неё, оставляя глубокие вмятины, заключая её будто бы в ловушку. Его ярость щекотала её нервы.

Она почувствовала странное опустошение. И внезапно поняла, что с неё хватит.

Напряжение, владевшее ею весь этот бесконечный день, оставило тело. Она привалилась спиной к стене, будто разом сбрасывая кожу, и посмотрела на него с вызовом.

— Да, — сказала она. — Да. Это я.

Никто из них не кричал, но слова её прозвучали в тишине, как звук взорвавшейся бомбы.

— Ты, — повторил он тихо, но она чувствовала, как у него всё бурлит внутри. — Значит, ты добровольно отдала тогда компромат на меня Агенору. Добровольно отдала вирт.

— Да, — бросила она, вздёрнув подбородок повыше. — Да! Я сделала это.

Он сверкнул глазами.

— Ты бросила к его ногам ковровую дорожку к власти, и он не изволил подарить тебе даже дурацкий дом?

Ли уже не понимала, что тут вообще происходит. Не будь она в таком паршивом состоянии, уже осознала бы, что всё это идёт куда-то не туда, что она понимает происходящее как-то превратно. Но, к сожалению, она была слишком не в себе, чтобы анализировать.

Как, впрочем, и он.

— Мне не нужен дурацкий дом, — прошипела она. — И хватит с меня этого дерьма! Я не знаю, почему ты внезапно так взбесился, но мой рабочий день, в течение которого я обязана целовать твою божественную задницу и играть в дипломатию, прошёл. И знаешь, это был просто ошеломительно длинный день! Потому или убивай меня за предательство, или говори, что тебе надо, или выметайся! Вопросы?

— Только один, — ярость снова начала разрастаться в его глазах, как пламя. — И без ответа я не уйду.

— Дерзай! Я отвечу, если это избавит меня от твоего общества!

— Отлично. Так скажи же мне, Ли: какой чёрной дыры ты выпустила проклятый штурвал?!

Ох.

Ох, чтоб его.

Почему из всех вопросов — именно этот? Она бы предпочла обсудить что-нибудь попроще, вроде государственных тайн.

— Если ты говоришь о сегодняшнем инциденте, то я просто потеряла управление.

Его губы презрительно скривились.

— Чушь.

— Боюсь что нет. Гравикары не предназначены для маневров вроде того, который я исполнила. Мне пришлось полностью спалить ограничители, перевести все системы на ручное управление и дать всю эту нагрузку на собственный вирт. Как итог, гравикар был не в лучшем состоянии, и я — тоже…

— Я же кажется попросил тебя не лгать мне, — его голос упал, стал низким и вкрадчивым. — Я просмотрел запись несколько раз, Ли. Я проанализировал все твои показатели. Я составил полную картину. Я прекрасно знаю, как ты летаешь. Я был твоим крыловым. Я был твоим противником, чтоб его! Так что не смей мне лгать!

— Ступор случается даже с лучшими.

— И снова — чушь. То есть, в какой-то мере правда, ступор со всеми случается. И тебе удалось бы убедить любого, кроме меня. Но ступор — это не то, что там случилось. Вот и объясни мне, что? Ты не могла быть уверена, что я успею вовремя. Это какая-то очередная игра? Что приказал тебе сделать прекрасный принц на этот раз? Скажи мне, что ему нужно от тебя. Чего он хочет таким образом добиться? Что он хочет, чтобы я сделал?

Она подавила желание схватиться за голову. Пульсация в висках мешала думать. У неё не хватило даже сил на то, чтобы удивиться и ужаснуться тому, насколько превратно он всё понял. Перед глазами заплясали круги, и ей пришлось прилагать усилие, чтобы не сползти по стене вниз.

— Тебе придётся ответить! Иначе я улечу отсюда прямо сейчас, клянусь. Эти переговоры достаточно важны для тебя, чтобы перестать играть в молчанку?

Как же она устала… Очень устала. И кажется, всё же начала сползать по стене, потому что он вдруг сжал её плечо.

— Ли? — злость в голосе сменилась призраком тревоги.

Дурацкие круги закрыли обзор, реальность подёрнулась туманом, и на какой-то миг она потерялась между прошлым и будущим.

— Не надо так волноваться, о-боже-смерти, — пробормотала она. — Просто небольшая перегрузка.

Его рука дрогнула у неё на плече, а в следующий момент изящные длинные пальцы обхватили её лицо.

Она видела только что, как эти руки проламывают стены, но её кожи они касались нежно, как тончайшего фарфора.

Боль тут же начала сходить на нет.

— Ты можешь лечить, — шепнула она удивлённо.

— Могу. Просто во время работы на Эласто этот мой талант был востребован гораздо реже… С тобой сложно. Слишком много предыдущих вмешательств. Мне приходится действовать осторожно, чтобы не сделать что-то не так.

— Да, — она чувствовала себя так, как будто куда-то плывёт. Боли не было, но в голове стоял приятный, убаюкивающий туман, оставляющий все тревои, сомнения и моральные стопы за скобками. — Потому я не могу пользоваться, например, стандартной медкапсулой. Это всё цена за удаление вирта вместе с платой. От такого невозможно оправиться полностью. Только специализированная медкапсула, только полный суточный цикл… не могу себе сейчас позволить суток.

Теперь она почувствовала себя, как будто летит. Он что, несёт её? Как странно… В голове всё ещё было мутно. Кажется, её осторожно устроили на постели, но она не была уверена.

— Ли, — позвал он тихо, мягко, как звал иногда на их планете. — Что случилось? Почему ты отпустила штурвал?

Как же он не понимает?

— Никакого заговора, милый. Я просто устала. Так устала… Я думала, что, может, уж в этот раз она не обойдёт меня стороной.

— Кто? — его голос звучал странно, надтреснуто.

— Смерть, — фыркнула она, удивляясь, как он может не понимать очевидных вещей. — Кто-то из твоих коллег, богов смерти. Тана думает, что они существуют. А ты?

— Ты хотела…

Он замолчал.

И она вдруг поймала себя на том, что очень хочет объяснить ему...

— Я устала. Мне стоило остаться там, с ребятами. Или в системе десять, на худой конец. Герои не должны возвращаться с войны, а? Им стоит умирать в бою. Пара ребят из того, моего первого отряда верили: умрёшь в бою — попадёшь в Вальгаллу. Мы могли бы встретиться там. Ты убил одну из них, знаешь? Ну, в том сражении за “Танатос”... Все они погибли там. А я выжила. И столько раз потом бросалась в бой, но раз за разом выживала, как бы ни рисковала. Она не приходит ко мне. Может, это проклятие за то, что я тебя предала. Она не приходит, как бы я этого ни заслуживала. Она забирает на моих глазах других, более достойных, более хороших, более честных. А я смотрю, как они уходят, и остаюсь. Вот сегодня. Мои убийцы, теперь уже несостоявшиеся. Мы с ними летали вместе. Сражались плечом к плечу в системе десять. Я узнала их, когда уже убила одного. Молодые ребята, нет и двадцати пяти. Смельчаки, патриоты… Война кончилась, но они продолжают умирать ради чужих идей. И жестокость множится, и никто не желает останавливаться, и конца и края этой войне не видно, даже если она кончилась. И крови на моих руках всё больше, и кошки вокруг всё больше серы, и... Я устала. Я так устала... Почему вокруг столько смерти? Почему нельзя просто остановиться? Скажи. Ты ведь у нас бог смерти. Что молчишь?