— Вижу, — кивнула Млада. — Волосы…

— Что? — не поняла Хрийз.

— У вас… тебя… отрастают новые волосы, и они… не синие и не чёрные. Они как раньше…

— Пегие, — посмеялась Хрийз, и взяла Младу за руку: — Это я, Млада. Это правда я. Я вернулась! Пусть так, но вернулась.

— Я вижу ауру, — с запинкой сказала Млада.

На ней был мундир патрульной службы. Оружие она оставила в соседней комнате, но в строгой серой полевой форме она выглядела собранно, напряжённо и очень опасно. Сразу чувствовалось — за четыре года службы в патруле ей удалось подняться на весомый уровень. Практика. И хорошие учителя…

Никто не оспорил помилование, данное ей Хрийз в пещерах. Это и радовало, и немного пугало. Радовало, что Млада свободна, пугало — люди признавали над собой власть. Её, Хрийзтемы, власть. А власть, как она успела уже понять, это не просто возможность крикнуть: эй, ты, иди туда, а вон ты — иди обратно. Это — ответственность. Это — Долг, который иногда становится превыше не то, что собственных желаний, превыше самой жизни.

— И что видишь? — спросила Хрийз.

— Твою стихию. Она… усилилась многократно. А я тебя в Службе Уборки шпыняла…

— Ты же не знала, кто я. Я сама этого не знала…

— Если бы я теперь тебя… вас… встретила…

— Пала бы ниц? — не удержалась от язвы Хрийз, и растерялась, когда Млада вдруг кивнула.

Она серьёзна, поняла Хрийз. Она очень серьёзна, и она не шутит. А ещё что-то произошло с ними со всеми, знать бы ещё, что. Все, кто не был слишком близок или равен по статусу, как Лилар, как сЧай или Славутич, выказывали глубокое почтение, причём добровольно. Даже Сихар, казалось бы, личный врач, высший маг, а и то забыла свою обычную присказку «милая», с которой обращалась к своим пациентам. И вот теперь — еще и Млада.

— Перестань! — крикнула девушка. — Млада, да перестань же! Это я!

— Прости, — тихо ответила Млада, опуская взгляд. — Но та Хрийз, с которой я мела улицы Сосновой Бухты, умерла в Алой Цитадели. Ты теперь — княжеская дочь, и ты — наследница Бранислава, а теперь, когда его нет, ещё и полноправная хозяйка Высокого Замка. А этих людей я даже не знаю…

Хрийз отошла к окну. Долго смотрела в коричнево-синий вечер, не могла подобрать слов. Вот так, значит. Значит так, да?

Повисло молчание с привкусом полынной горечи. Пропасть в статусе, пропасть в магической силе, и она будет лишь увеличиваться. На вершине горы нет места двоим. Занять этот крохотный пятачок может только кто-то один, и в их случае, этот кто-то не Млада.

— Рядом с тобой этих людей ни одного нет, — твёрдо заявила Хрийз наконец. — Можешь считать иначе. Я — считаю так.

Млада молчала так долго, что Хрийз подумала даже, что она уже ушла. Не ушла.

— Мне нужно время, чтобы привыкнуть, — ответила Млада.

— Хорошо, — кивнула Хрийз. — Тогда давай начнём прямо сейчас? Пойдём поужинаем, я голодна, ты, думаю тоже. Расскажешь мне, что делается в городе. Если захочешь. И я что-нибудь расскажу. О чём ты спросишь или захочешь услышать…

— Пойдём, — сухо кивнула Млада, и Хрийз лишь понадеялась, что просьба не показалась подруге приказом.

Через два дня зацвели низенькие деревья, высаженные вдоль дорожек на горных лугах. Алые с белым краешком пушистые цветы обильно усыпали тоненькие ветки, и воздух наполнился сладкими ароматами весны. Хрийз долго стояла у одного такого дерева, обнимая тонкий серый стволик. Слушала, как жужжат шмели и пчёлы, деловито снуя среди нежных лепестков. Они были здесь почти такими же, как и на земле — чёрно-жёлтые в полоску, с белой попкой. Шмели могли похвастаться почти кабаньими размерами: в целый большой палец, с двойным набором крыльев. Пушистые такие бочонки, с почти вертолётным гулом летавшие как по прямой, так и задом наперёд.

— Мне нужно отлучиться, — говорил сЧай, обнимая девушку за плечи. — К сожалению, я не могу всё время проводить с тобой…

Флоту требовался командующий, народу Островов — правитель. Хрийз всё понимала. У них и брак не получится полным, ей уже всё объяснили. Каждый останется в своей стране, будут навещать друг друга, проводя вместе не больше трети времени в году. Старший сын унаследует Острова. Второй сын или дочь — Сиреневый Берег. У береговых людей наследовать могла и женщина, на Островах — только мужчина, рождённый по образу отца. Тот еще квест, если вспомнить Здебору. Сихар утверждала, что решиться на подобное может только дура, к чёрту традиции, нельзя же убивать себя. У Хрийз не было наготове ответа.

Сейчас основной проблемой оставались послы Потерянных Земель, а не забота о престолонаследовании.

— Ты не одна, — говорил сЧай. — С тобой — Лилар, Сихар, аль-нданна Весна, Славутич, неумершие.

— Я понимаю, — кивала она. — Мне уже намного легче. Видишь, хожу сама.

— Вижу.

— Обними меня. Просто обними. Пожалуйста.

В его руках, головой на его плече, как всегда, хорошо и спокойно. И задержать бы мгновение, да нельзя, оно уйдёт, как проходит всё, пропадая в пасти ненасытного времени. Бережные, нежные поцелуи в вихре алых лепестков, и голова кружится — в кои-то веки не от слабости, а от одуряющих запахов весны и близости любимого. Скоро, скоро всё закончится, и они назовут друг друга законными супругами, и Хрийз знала, что отец не оспорит этот брак, потому что сам на него надеялся. Лишь бы вернулся. Вернулся живым.

Даже под девичьими чувствами не угасал костерок ненависти к Рахсимам, посмевшим пойти на такой грубый, мерзкий, подлый шантаж. Хрийз еще не придумала, как ответить им по достоинству. Все уверяли её, что надо всего лишь подождать, нужда Потерянных Земель в союзе с защитниками Третьего мира велика, они не хотят брать на себя вину за новую войну. А значит, непременно дрогнут под давлением полного молчания со стороны Хрийз. Тем более, что девушку с Громом послы видели регулярно. Снизу вверх, ага. Хрийз интуитивно поняла, что её появление на тропинке, идущей мимо гостевого крыла, чужаков изрядно подбешивает, и действовала им на нервы сознательно. Это — её замок. Её владения. Где хочет, там и гуляет, кому не нравится, пусть не смотрят.

Но ждать с каждым днём становилось всё труднее.

… Он появился внезапно. Вышел из-за тонкого ствола, который никак не мог скрыть собой взрослого мужчину по причине своей небольшой толщины. Подгадал момент очень точно: сЧай уже ушёл, Лилар деликатно держалась в стороне, давая своей подопечной возможность побыть в одиночестве.

Младший Рахсим воспользовался флёром отрицания или чем-то схожим с ним, потому что иначе Лилар уже оторвала бы ему голову, а так Лилар рядом не было и не предвиделось.

— Какая чудесная встреча, не так ли, ваша светлость? — осведомился он, улыбаясь.

Хрийз промолчала. Её укололо даже не страхом, а самым настоящим ужасом. Одна, в ловушке, рядом с сильным, наглым и опасным врагом!

— Немного невежливо молчать, не находите? Пожелали бы доброго здравия, — продолжал издеваться посол.

Хрийз снова промолчала, внезапно ощутив под ладонью рукоять инициированного клинка. «Оружие всегда с вами», — вспомнилось ей. — «Вам лишь нужно проявить его…» Сталь от лучшего оружейника Третьего мира немного успокоила её. Но Хрийз понимала, что удар у неё будет всего один. Не попадёт или попадёт не туда, ранив слишком легко, и ей конец.

— Какие страсти, — продолжал между тем младший Рахсим, подступая ближе. — Любовь-морковь. Но, может быть, я понравлюсь вам больше?

Хрийз тихо, но люто выдохнула:

— Не подходи.

— А то что? — оскалился он.

И вдруг заорал, хватаясь за бедро и отбрасывая от себя что-то маленькое и тёмное. В нос ударил тяжёлый запах брызнувшей крови, и тут же колокольчиками раскатился по саду заливистый детский смех. Мила!

Рахсим пятился, выпучив глаза от дикого ужаса. А Мила смеялась, уперев в бока руки, весело и радостно, как малыш при виде яркой игрушки.

— Мила, — тряским голосом выговорила Хрийз, — не убивай его. Он — посол…

Рукоять непроявленного клинка вновь исчезла из ладони. Всё тело затрясло крупной дрожью, к горлу прыгнула тошнота.