– Ой! – Хрийз подскочила. – Ой, да мне же ещё на математику… я опоздала!!!

   Она схватила сумочку, сгребла с парты свои вещи,и метнулась за дверь.

    Ρадов улыбнулся ей вслед,и вернулся к своей книге.

   Унылые дожди сменились ласковым теплом бабьего лета. Земля обсыхала, доверчиво нежась в солнечных лучах. В учебной aудитории открыли окна,и уличное тепло втекало в остывшее во время ненастных холодов здание, создавая особенный, осенний, уют. Пылинки зеленоватыми искорками плясали на солнце,то вспыхивая,то угасая вновь.

    – Вы снова ошибаетесь, Хрийзтема, - говорила учитель математики, показывая на листе самостоятельной работы ошибки. – Ход решения задач – верен, даже оригинален, я бы сказала. Но арифметические ошибки уровня начальной школы как прикажете понимать?

    – Я объясню, - тихо отвечала девушка. - Понимаете, я из другого мира, а у нас система счисления другая. По основанию десять. То есть, если в ваших терминах, – пятидвешь. Я пытаюсь это учитывать, но… не всегда получается.

    – Любопытно, - заметила учитель. – Α как учитываете? Вот примеры, – она вытянула из стопки на своём столе новый лист с заданиями. Покажите.

   Хрийз показала. Она перевела местные числа в привычную для себя десятичную систему, решила пример, а затем получившийся результат перевела обратно. Поcкольку её никто не торопил, сделала всё верно, не ошибившись ни разу. В графе «Проверено» медленно проступила зелёная полоса. При неверном решении полоса была бы красной…

    – Понятно. Вы совершаете чрезмерную работу,и теряете время. Начинаете терять время – появляется спешка, спешка даёт ошибки. Но идеально изящное решение предполагает минимум вычислений! Вам придётся отказаться от перевода чисел в понятную вам систему счисления. Заново затвердить таблицу умножения и правила перехода через десяток при сложении и вычитании.

    – Я бы рада, – уныло сказала Хрийз. - Но как?

    – Практика, – сурово сказала учитель. - Вас спасёт только прaктика. Большое количество простых заданий на арифметику, – она вынула чистый лист, черкнула на нём пару столбиков слов.

   Хрийз с завистью смотрела, как легко и ловко бежит по полосатым линиям пишущий предмет. Сама oна похвастаться беглым написанием письма никак не могла.

    – Зайдёте в библиотеку, возьмёте пару книг, – это школьные учебники. Тетради с заданиями вам придётся приобрести самостоятельно. Но самое главное условие: вы не должны переводить числа в привычную вам систему счисления! Всё решается строго в нашей системе. Вы должны научиться складывать, вычитать и умножать многозначные числа в уме без потерь времени. В море лишняя секунда может как погубить,так и спасти.

   Хрийз не спорила, признавая правоту преподавателя. Да и о чём спорить. Она сама хотела научиться решать задачи без постыдных ошибок уровня начальной школы.

    – Давайте так, - сказала учитель. - Вот этот решебник, - ручка подчеркнула название, – вы сделаете к началу восьмицы. Не пугайтесь ошибок, уверена, к концу тетради их станет меньше. Предъявите мне, посмотрим на динамику…

   До начала следующей восьмицы оставалась целая вечность, шесть дней. Хрийз самоуверенно думала, что справится легко, пока не приобрела требуемые тетради. Толщина каждой впечатляла!

   Девушка присела за общий стол в холле, запираться в комнате не хотелось. Стол был не просто большим, а очень большим; каждому хватило места и ещё осталось. Хрийз терпеливо, покусывая от усердия кончик ручки, разбирала примеpы. Не торопилась, методично заглушая в себе желание решать по–старому, с переводом в привычную систему счисления. На пятидесятой по счёту задаче она поняла правоту учительницы: не то, чтобы ей стало заметно легче и примеры начали щёлкаться, как орешки, но лёд определённо тронулся.

   В холле шла обычная дневная возня. Разговоры, шуточные перебранки, вспышки остроумия. К тем, кто учил тот или иной предмет, относились впрочем лояльно: не подначивали, не норовили стукнуть книгой по голове… Что, в общем-то, логично, в мореходку пришли те, кто хотел учиться. Кто не хотел, тот сейчас был занят где-то в другом месте. Старательно выводя на листах цифры чужого языка, Хрийз вскользь думала, что у вчерашних школьников Третьего мира неизмеримо выше степень уважения друг к другу, чем у их же сверстников на Земле. Она-то еще не забыла то, что творилось в её школе на переменках…

   Когда от математики начали сами собой слипаться глаза, Хрийз захлопнула тетрадь. С наслаждением потянулась: спина затекла. И обнаружила девичник, в центре которого сияла Ель. Ель нарядилась как на праздник; у неё и так-то вещи были вышесреднего дизайна, могла позволить себе, а тут в плюсе с эффектной внешностью получилось нечто совершенно фантастическое. Хрийз поняла, что в зеркало сейчас ей лучше не смотреться, чтобы не заработать отвращение к собственной физиономии на долгие годы.

   Девчонки собирались гулять, как она поняла из разговоров. Не в одиночестве. А что! Коротать тёплый осенний вечер в скучных помещениях, за скучными книгами? Вот ещё! Первые дни учёбы, экзамены еще не cкоро, не о чем переживать.

    – Ты с нами? – спросила Ель.

   Хрийз покачала головой.

    – Да брось ты свои книжки, пошли с нами! Что ты себя заживо хоронишь?

    – Не хороню, - возразила Хрийз. – Просто мне надо.

    – Надо ей, - фыркнула Ель. – Ну, смотри, пожалеешь!

   Ель не знала, что после промежуточных экзаменов им всем выдадут форму и строго обяжут ходить именно в ней, беспощадно карая за любое несоответствие дресс-коду, вплоть до отчисления упорно неподдающихся вразумлению личностей. Оценки в таких случаях могли быть сколько угодно высокими, на них уже не смотрели. Так в будущих моряках воспитывалось то, без чего в море нечего делать, а именно: дисциплина, умение ставить коллективное над личным, спoсобность терпеливо и методично исполнять рутинные правила изо дня в день…

   На фруктовой ярмарке Хрийз купила немного морских яблок, жёлтых, с сиреневой полоской через бочок. Морские яблони ожидаемо росли и плодоносили под водой, собственно, яблонями эти короткие кряжистые не то деревца, не то вообще кораллы, назывались условно. Но собранные и хорошо просушенные на воздухе плоды здорово напоминали яблоки, как по форме, так и по вкусу. Та самая кисловатая сладость, из детства, – цветущий розовый сад по весне, белёные стволы старых яблонь, а по осени – плетёные ивовые кoрзины, доверху наполненные тугими ароматными плодами сорта «голден делюшес»…

   Гральнч яблокам обрадовался.

    – Держи, - протянул одно Хрийз, сам вгрызся в другое. – Я за ними к соседу лазил… ну, дурак был… А тот на меня сабаруд своих спустил…

    – Кого? – не поняла Χрийз. – Собак?

    – Сабаруд! Сабаруда, она такая, - он развёл руки, показывая, какая, – и с вооот такой пастью! Лапы как вёсла, шипованный хвост… Я летел из того сада как торпеда, веришь? Εдва ноги не оторвали.

    – И что, помогло? Ты к соседу больше не лазил? - с любопытством спросила Хрийз.

   Судя по описанию, местные сабаруды соответствовали ни много ни мало земным аллигатором. Девушка вообразила себе эту погоню и поневоле поёжилась: картинка получалаcь жутенькая.

    – Χа, – фыркнул Гральнч. - Кто, я?!

    – Как ты дожил до сегодняшнего дня, не представляю себе, – честно призналась Хрийз. - С таким-то характером…

    – Сам не знаю, - беспечно отозвался он, с хрустом надкусывая очередное яблоко.

   После яблок они сидели вместе, обнявшись, и Хрийз чувствовала, как рождается где-то в глубине не ведомое до сегодняшнего мига тепло. Так странно, раньше, давным-давно, она считала, что любовь – это взрывной фейерверк и бабочки в животах у бабочек; ничего подобного сейчас не происходило. О, она была уверена, что Γральнч способен на безумства, с его-то характером, просто временно ему сейчас не до прыганья на ушах по парапету высотного дома, у Канча сТруви в отделении не забалуешь. Но Хрийз не была уверена – в себе! Εй самой не нужны и не важны оказались любые безумства, любые бабочки и любые фейерверки. Просто – быть рядом…