Помог. Спас. Совет дал. Не быть благодарной, — себя не уважать. Но лучше бы его всё-таки забыть поскорее, жабу оранжевую, и никогда больше не видеть.

Хрийз сердито отёрла щёки. Толку плакать… Как будто рыдания помогут расплавить пустоту, звенящую в ушах беспросветной тишиной. Что-то надо было делать со своей жизнью, куда-то двигаться и как-то крутиться, иначе засохнешь в четырёх стенах, обратившись в старую сварливую ведьму до срока.

Канч сТруви словно почувствовал её настроение. Явился раньше обычного. Хрийз, по устоявшемуся уже ритуалу, решила согреть счейг для обоих. Прежний пакет закончился, взялась за новый. Нож неудачно соскользнул по скользкой водонепроницаемой обёртке и воткнулся остриём в палец. На коже проступила капля тёмной крови, стремительно набухая прямо на глазах. Хрийз тихо ругнулась сквозь зубы: ранка оказалась глубокой.

В спину будто толкнули ладонью. Хрийз обернулась, и заметила, что сТруви смотрит на её несчастный палец как-то слишком уж странно. Чёрт! Он же вампир. Самый натуральный, причём не такой, как в книжках и Сумерках, а… как Мальграш. Да, именно. Как Мальграш, который едва не выжрал душу до самого донышка. И взгляд сейчас у почтенного господина сТруви совсем мальграшевский. Почти. Недобрая память по упокоенному Сивурну хлынула по спине липким холодом.

сТруви поднял взгляд, посмотрел девушке в лицо. Улыбнулся небрежно, пытаясь скрыть улыбкой… что?

— Окуните в кружку, — предложил он. — Если вам не трудно…

Хрийз с сомнением сказала:

— Палец грязный…

— Ничего, — отозвался он. — К нам зараза не липнет.

Хрийз пожала плечами. Сделаем чело… жабе оран… тьфу, упырю! — одолжение. Ей нетрудно, ему приятно. В конце концов, он для вампира ничего так, нормальный. Магии учит, и вообще.

Ранку обожгло горячим, но боль вскоре утихла. Позже Хрийз узнала, что счейг обладает слабыми антисептическими свойствами и что свежие его листья частенько прикладывают к ссадинам и порезам на манер земного подорожника, чтобы зажило быстрее…

— Что у вас с руками? — спросил сТруви, получив свою кружку.

Как увидел? Когда Хрийз сама не видела ничего предосудительного. И ведь Здебора сказала же, что обошлось…

— Не обошлось, — объяснил он. — Пару вечеров подождите… Аура восстановится.

Он не ругал, не стыдил. Сразу легче стало, ведь подсознательно ждала отповеди. Отповеди не случилось.

— У вас временный недостаток общего магического потока в душе, — объяснил сТруви. — Он провоцирует подобные случаи; душа лечится именно так, Божественной любовью и человеческой болью. Но у меня для вас очень хорошая новость.

— Какая? — не выдержала паузы Хрийз.

— Случайность можно свести к закономерности.

— Как?

— Тренируя собственную волю. Постоянный самоконтроль; приучите себя к нему, это несложно и нарабатывается быстро.

Он пил из своей кружки медленно, растягивая удовольствие, а у Хрийз ныл палец, и пробивало периодически на лёгкую тошноту. Она примирилась с отвратной аурой неумерших, в конце концов, на Канча сТруви просто не надо было смотреть в магическом спектре. Но видеть эту кружку, пусть даже обычным зрением, в которую сама же накапала собственной крови, было выше её сил.

Самое, пожалуй, яркое доказательство чуждости Третьего мира. На земле о подобных существах ходили лишь страшные байки, давно превратившиеся в подвид развлекательного жанра под названием 'хоррор'. А тут вон, сидит напротив тебя один такой, реальный, как никогда, и кажется, отчётливо слышишь шорох собственной крыши, съезжающей куда-то вбок.

— Скажите, — тихо выговорила Хрийз, — а что, Здеборе правда нельзя помочь? Совсем?

— Правда, — кивнул он, и уточнил. — Почти совсем…

— Почти? — уцепилась Хрийз за дающее надежду уточнение.

— Ей надо отказаться от одного ребёнка. Может, от двух…

Хрийз молчала. Чудовищное заявление, по сути. Как это отказаться от детей?

— Если на одном полюсе энергии много, на другом её ожидаемо не хватит, — коротко пояснил сТруви. — И о чём тогда говорить?

— А как-то добавить энергии… Можно?

— Не в данном случае.

— Всё равно, — ожесточённо заявила Хрийз. — Не верю я, что совсем-совсем ничего нельзя сделать! Вы же знали аль-мастера Ясеня, что он делал в подобных случаях? Ведь можно же связать жизнь… Уверена, можно!

— Я бы тебе не советовал. Во всё встревать, голова заболит. Но ты упрямая, ты сделаешь по-своему. Поэтому закончи сначала мой заказ. Завершённая работа развяжет тебе руки. Проще говоря, появится освободится ресурс, который сейчас занят. Это первое. Второе: прежде, чем перейти к экспериментам, обратись в библиотеку, попроси, чтобы подсказали, что почитать. К сожалению, сам не могу сказать, какие именно книги тебе понадобятся. Но уверен, что в библиотеке Сосновой Бухты они есть. Там есть всё. И третье. У тебя мало времени. Можешь не успеть.

Могла не успеть. Запросто. Это она понимала до той самой горькой точки в душе.

— Если не успеешь, — спокойно продолжал сТруви, — то неконченую работу надо будет отнести на погребальный костёр как милодар. Иначе она измотает тебя, высосет силы, и, может быть, даже жизнь; такое на моей памяти случалось.

— Не будет никакого костра! — сердито заявила Хрийз.

— Хотелось бы верить, — скептически отозвался сТруви. — Пробуй. Если получится, будет хорошо.

— А у меня точно получится? — с надеждой спросила она.

— Как сказать… — он поставил пустую кружку на столик, поднялся. — Благодарю за угощение.

Ушёл. Попросту растворился в своём портале. Хрийз подпёрла кулачками щёки, долго сидела над своей кружкой, нетронутой. Канч сТруви не верил, что она справится. Самое поганое, что она сама себе не очень верила. Но выхода у неё не было.

К утру ощутимо подморозило. Ветра не было, но под ногами скрипело, и Хрийз тихо порадовалась, что надела не волчью шубку, а полярку, купленную осенью на сбережённые деньги. Шубка хороша при небольшом морозе, в солнечный полдень, а по холодам в прогулках на дальние расстояния всё же лучше утепляться основательнее.

Световой день неумолимо увеличивался, но по утрам всё ещё сохранялась кромешная темнота. Ночные фонари изливали оранжевы й свет на сонные улицы. Хрийз спешила, она слишком поздно вышла и могла опоздать на рейсовый в Сосновую Бухту, а следующего ждать придётся час, околевая на ледяной, продуваемой всеми ветрами общественной набережной. Спецрейсы с остановкой у индивидуального причала домовладения Црнаев стоили как крыло от самолёта. Хрийз берегла деньги, не так уж много их у неё было. Лучше лишний раз купить себе что-нибудь из одежды, чем тратить бездумно на сверхкомфортные поездки. Каждые три дня туда-обратно по такой цене не наездишься.

Ей повезло, у входной арки стоял снегоход Млады. Она собиралась на службу, увидела подругу, окликнула, предложила подвезти. Хрийз не стала отказываться.

— Говорят, ты с неумершими водишься, — напрямик спросила Млада, выводя машину на дорогу. — Не надо бы.

— Сама знаю, что не надо бы, — уныло согласилась Хрийз. — Но куда от них денешься? Я уже с четырьмя познакомилась.

— Четыре! — воскликнула Млада.

На дорогу выскочили ухари с ледянками, моревич и береговой, не поленились же проснуться в этакую рань. Млада послала снегоход в сторону, выругалась, открыла окно и крикнула пацанам, чтобы они, к такой-то матери, готовились к порке, сегодня же родители получат доклад по всей форме. Мальчишки засвистели в ответ и смылись вниз по склону, только снег брызнул.

— Вот паразиты, — сердито выговорила Млада. — Ничего, я их запомнила, задницы у них вечером у обоих отвалятся, сидеть не смогут восьмицу, не меньше! Четверо, говоришь. Ладно, Мальграша помню, про Ненаша ты сама рассказывала, а кто ещё?

— Дахар, — объяснила Хрийз. — И Канч сТруви…

У Млады дёрнулись руки, снегоход вильнул, опасно накренившись на вираже.

— Эй, полегче! — воскликнула Хрийз. — Перевернёмся!

— Всё нормально, — Млада выровняла машину. — Просто… Канч сТруви — вот он и есть самый ужас. Хотя, справедливости ради, они все страшные.