— Спасибо.

Он только отмахнулся. Не за что, мол.

В кабине царил уютный полумрак. Неярко светились консоли управления, крутилась какая-то схема на боковом… телевизоре? Трёхмерное изображение не было редкостью в прежнем мире, 3D кинотеатры тому порукой, но здесь была совершенно иная трёхмерность. Не оптическая иллюзия, а реальные предметы. Они перестраивались и группировались, создавая целое представление. Как на сцене. Только понять этот театр Хрийз не могла, не хватало знаний.

Рельсы весело бежали навстречу. Периодически водитель что-то говорил типа: 'А-сорок-три-десять, зелёный, в норме' или 'А-сорок-три-семнадцать, коррекция на понижение, доступ три, зелёный'. За спиной при этом что-то тихо щёлкало и стукало, а схема менялась, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.

— Интересно, что я делаю? — спросил водитель, не отрываясь от своих приборов.

— Да, — отозвалась Хрийз. — Объясните, пожалуйста. Если это возможно.

— Что такое ток электрический знаешь?

— Ну… это… поток свободных электронов?

— Верно. Только у нас он усилен магически стихией огня. А магия, это штука такая… — он наставительно воздел палец. — Учёт и контроль требует!

Хрийз внимательно слушала. Чтобы не мешать движению служебные накопители ходили по городу обычно по ночам, корректируя и выравнивая напряжение магического поля в контактной сети. Работа непыльная, смеялся водитель, но под утро очень уж спать хочется.

Раньше, в послевоенное безвременье, на накопители охотились всякие несознательные элементы преступного толка: ещё бы, целая бочка крупный артефакт магической нефтиэнергии. Сейчас означенные элементы связываться не рискуют: системы защиты с тех времён стали круче и патруль княжеский бдит. А уникум семи пядей во лбу, способный играючи взломать щиты, выбрать энергию, отмахаться от патруля и остаться в живых, найдёт себе занятие интереснее разбоя на трамвайных дорогах города.

Постепенно разговор сошёл на нет. У водителя была своя работа, отвлекать его лишний раз Хрийз стеснялась. Накопитель шёл плавно, слегка покачиваясь, как на большой воде. Стук колёс почти не слышен был в звукоизолированной кабине. Навалилась усталость, потянуло в сон…

— Приехали, — сказал водитель. — Площадь Девяти…

Хрийз рывком подняла голову и поняла, что героические усилия, направленные на то, чтобы не заснуть, оказались напрасными. Она задремала и всю дорогу проспала.

Залитое призрачным лиловым светом алой луны пространство. Площадь Девяти. Она приближалась неспешно и так, будто сам трамвай стоял на месте, а двигалось пространство вокруг него. Хрийз почувствовала, как поневоле шевелятся волосы от ужаса. Там, впереди, разливался чёрным океаном страха уже знакомый кошмар, пережитый однажды в обществе упыря Мальграша.

На площади, перед мемориальным комплексом Девяти героев, стояла маленькая тоненькая фигурка девочки-моревичны. На одном колене, со склонённой головой, сама похожая на застывший серый памятник…

— Дахар, — одними губами выдохнула Хрийз.

Водитель кивнул. Шевельнул рукой, и воздух вспорол мелодичный звонок. Переливчатая тревожная трель… Дахар Тавчог обернулась, подняла руку в приветствии. Накопитель медленно прошёл мимо. Хрийз умирала от ужаса, сердце колотилось как бешеное. Ничего не могла с собой поделать, именно так воспринимала чужую опасную магию, — как страх, как панический ужас, желание бежать с воплями за горизонт и направо, лишь бы подальше от источника угрозы.

— Кажется, мы проехали, — сказал водитель виновато. — Выйдешь здесь? Или… назад сдать?

— Не надо, — отозвалась Хрийз. — Я не…

Хотела сказать 'не боюсь', но слово застряло в глотке. Жуть брала при мысли о том, что придётся пройти мимо площади, мимо…

— Правильно, — одобрил парень, останавливая вагон. — Не жалей её. Жалость их очень сильно унижает…

Выходить из тёплой кабины в прохладную ночь очень не хотелось. Хрийз отвесила себе мысленного пинка, выбралась из-за пульта, спустилась по крутой лесенке.

— Спасибо, что подвёз.

— Не за что!

Трамвай-накопитель закрыл дверь и пошёл дальше. Хрийз проводила его взглядом. Сунула руки подмышки: холодно! Выдох завивался в ночном воздухе белым парком.

Девушка решила обогнуть площадь по дороге вдоль домов. Подальше от мемориала. Но боялась она напрасно: Дахар ушла, распределив цветы из своего букета каждому из Девяти, кроме Ненаша Нагурна. Логично, Нагурн ведь живой, как и она. Если их состояние ещё можно назвать жизнью…

Хрийз не стала задерживаться, поспешила к себе.

Наутро, невыспавшаяся и злая, она, вместе с коллегами, собирала мусор, оставленный на набережной вчерашним празднеством. Болело плечо: на светлой коже во всей красе отпечаталась четырёхпалая клешня вчерашнего спасителя. Синяки получились отменные, с отливом в черноту. Сойдут не скоро. Ну, хоть, кости вроде целы. Иначе не махала бы так бодро граблями.

Солнце ещё не встало, но небо на востоке наливалось зеленоватым золотом. Военные корабли островных моревичей щетинились дулами пушек и обтекателями ракет, огромные, серые, настороженные. Ветер колыхал флаги, выбивал пену с макушек волн, дышал северным холодком. Группу офицеров Хрийз заметила ещё издали, слава богу. Конечно, вчерашний тип был с ними! Девушка поспешно повернулась спиной, стала тщательнее возиться с клумбой, в которую разные умники набросали бумажек, цветных лоскутков и прочего в том же духе.

Униформа обезличивает не хуже магической вуали, заклинания на невидимость. Работник Службы Уборки — не личность, а винтик в системе наведения порядка. Ещё внимание на него обращать… Островные прошли мимо, разговаривая между собой по-своему. Их звонкая, щёлкающая речь производила странное впечатление. Как будто ручей бежит по перекатам, срывается вниз водопадиками, звенит о камни и летит вперёд, к близкому морю…

Горбиться дальше над идеально вычищенной клумбой смысла не было. Девушка решительным рывком затянула завязки мешка, понесла его к машине. Смотрела себе под ноги, опасаясь поднять голову и тем самым притянуть к себе внимание. Пронесло. Прошли мимо, не оглянулись. И тогда она тихонько перевела дух.

— Что у тебя с плечом? — резко спросила Хафиза.

Хрийз пришла на перевязку, как всегда. Ей не пришло в голову, что от Хафизы ничего не скроешь, даже если постараешься.

— Ничего…

Взгляд целительницы превратился в лазерный резак.

— Показывай.

Пришлось показать. Хафиза провела ладонью над синяками, и, если судить по лицу, сильно испугалась. Позже Хрийз узнает, что любой маг способен по оставленным следам довольно точно определить того, кто эти следы оставил…

— Откуда это у тебя?

— Вчера, на празднике… — неохотно объяснила Хрийз. — Ну… так получилось…

Вспоминать про воду и желание утопиться не хотелось совершенно.

Тут взгляд целительницы и вовсе превратился в атомное пламя.

— Насилие над несовершеннолетней, — медленно выговорила она, — карается смертной казнью через повешение…

Ей хватило упыря Мальграша, поняла Хрийз. Ещё одну казнь знакомого человека она просто не переживёт.

— Не надо никакой казни! Я… я… я… я сама виновата. — И только сейчас вломилось в сознание, о каком именно насилии идёт речь. — Да не было ничего, Хафиза Малкинична! Не было!

— Рассказывай.

Пришлось рассказать. И про праздник, и про внезапное нежелание жить, и про нечаянного спасителя, чтоб ему пусто было.

— Вот значит как, — сказала Хафиза тихим, но страшным по оттенку голосом. — Ты тут с ней возишься, нянчишься, магический ожог восстанавливаешь. А ей, видите ли, приспичило утопиться! Чтобы вся моя работа псу под хвост пошла.

Хрийз понуро опустила голову.

— И хорошего человека едва до беды не довела. Ум у тебя в черепушке твоей глупой есть? Или один только межушный ганглий?

— Вы с ним знакомы? — не удержалась Хрийз от вопроса. — Кто он такой?

— Много знаешь — плохо спишь, — отрезала Хафиза.