Надо же, какие здесь проблемы были когда-то. Война. По спине потянуло зябким холодком. Что-то подсказывало — Половинный мир? Почему половинный? Значит, победа была не полной? — подсказывало, что война может вернутся сюда снова. У чувства была неприятная ясность точного знания.

Внезапно Хафиза вскинула ладонь, прислушиваясь к непонятному шороху в кустах. И тут же резко сказала:

— Юфсар! Я тебя вижу.

Из кустов высунулась оранжевая рожица девочки-моревичны лет… чёрт, будь это человеческий ребёнок, подумала бы, что десяти-двенадцати. А на самом деле поди знай.

— Хафи-цтана, я ненадолго и немножко! — заканючила малявка. — Я…

— Тебе что было велено? — о, какой знакомый приказной тон! — На воздух не выходить!

— Ну, пожалуйста-а-а-а…

Если егоза думала, что нытьё ей поможет, то она жестоко ошиблась. Хафиза легко извлекла девчонку из кустов, зажала подмышкой, отнесла к озеру и плюхнула в воду, только пятки сверкнули. Сурово. Режим с прижимом, так? Девочка явно находилась здесь на лечении, и прописан ей был морской режим. Золотые рыбы немедленно собрались вокруг неё, утешая.

Целительница отряхнула руки:

— Вот так, — потом обернулась к Хрийзтеме — Что тебе ещё?

— Я просто… Я вот думаю. Мальграш же был ветеран, уважаемый человек, — тихо сказала Хрийз, ненавидя саму себя за косноязычное мямление. — Хирург, хоть и упырь. Что ему по жизни не хватило? Почему он с ума сошёл?

— Не знаю, — резко, почти криком ответила Хафиза.

Повернулась и пошла прочь, держась вызывающе прямо.

Врёт, отчётливо поняла Хрийз, смотря ей в спину. Знает. Не она ли цветы принесла?

Кто-то подёргал влажной лапкой за рукав. Хрийз обернулась и увидела давешнюю девчонку, выкинутую в озеро.

— Ушла? — спросила она, имея ввиду Хафизу.

— Ага, — отозвалась Хрийз.

— Я — Юфи, — девчонка протянула руку. — А ты?

— Хрийз.

— Привет, Хрийз.

— Привет, Юфи, — стало смешно, но оранжевую ладошку Хрийз пожала со всей серьёзностью.

Девочка вытянула шею:

— Ой, посмотри, это не она?

— Да нет…

— Уфф. Спасибо.

Девочка уселась на одну из лавочек, задрала нос.

— По-моему, ты режим нарушаешь, — осторожно предположила Хрийз. — Нехорошо.

— Я уже здесь тыщу лет, — проинформировала Юфи. — Она меня совсем замучила, воздухом нормально подышать не даёт! А сегодня папа придёт. А я из воды его опять не увижу. Надоело.

— А разве он к тебе не может спуститься? — спросила Хрийз.

Наверняка моревичи могли общаться и под водой. Иначе как бы они выжили в процессе эволюции? Коммуникация — признак разума. Если ты земноводное, то приспосабливайся болтать с себе подобными в обеих средах. Или вымирай.

— Папка у меня сухарь, — пояснила Юфи назидательным тоном, и тут же испуганно прикрыла рот ладошкой — ой… Береговой, то есть. Как ты. Он не может под воду.

— Ладно, допустим. Но ты ведь болеешь, тебе плохо может стать, — неуверенно сказала Хрийз, за что удостоилась презрительного взгляда в стиле 'ты совсем дура?!'

— Ничего уже не болею, это она меня изводит, — Юфи сопроводила взгляд уморительнейшей рожицей, изображавшей Хафизу Малкиничну, и, надо сказать, изображавшей точно, несмотря на видовые различия — 'Юфсаар, тебе что было велено', — тут девочка показала узкий алый язычок, — ой-ой. Тоска.

— Да зачем же врачу тебя изводить?

— Из вредности!

Большой вопрос кто тут кого изводит, подумалось Хрийз. Но девчонка славная. По всему видно, с ней не соскучишься!

— Как же ты в больницу угодила, Юфи?

У неё мгновенно загорелись глаза.

… Двадцать лет назад завершилась война с Третерумком, но местная малышня продолжала с упоением сражаться за свободу Сиреневого Берега, дракой решая, кому быть третичами, а кому — партизанами старого Црная, трепавшими врага по всему восточному побережью Тёплого моря…

Что, не знаешь Пальша Црная? Ой, школьные уроки проспала с пробками в ушах, глупая. Это настоящий герой, имя его вписано в Скрижали Памяти Алой Цитадели навечно… И про Алую Цитадель не слыхала? Даёшь. Выйди к морю и посмотри на закат, сразу увидишь красную скалу, увенчанную каменными зубцами, там крепость третичей была, их военная база, портал из Третьего мира к их основной империи. Партизаны Цитадель захватили, портал уничтожили, третичей перерезали всех до единого, сейчас там мемориал. И ещё старый упырь, Канч сТруви, там живёт, прямо в крепости; это его место, оно всегда было его, ещё до всяких третичей.

Да, господин сТруви тоже герой, но не такой известный, как Црнай и его ребята. Те были настоящие головорезы!

В ход пошло всё: камешки, веточки, оброненные кем-то конфетные фантики… Лавочка превратилась в неприступные Чернозёрные скалы, скрывавшие в себе систему карстовых пещер, где прятались партизаны. Христинкины шлёпанцы превратились в корабли третичей. Юфи с горящими глазами рассказывала об Игре, которая отошла от подлинных исторических событий практически сразу же: проклятые 'третичи' на старых моторных лодкахогромных, вооружённых деревяннымитяжёлыми пушками кораблях захватили добрую половину отважных защитников, и те маялись теперь в плену, выполняя 'каторжные' работы по очистке побережья от выносимого волнами мусора. Пляж был совсем ничейным, диким, в зону ответственности Службы Уборки Сосновой Бухты не входил. Облюбовавшие его ребятишки приглядывали за ним сами.

Недалеко располагался выход из старых полузатопленных катакомб: когда-то здесь добывали камень для строительства города, потом, во время войны, по побережью прошлись ракетами и не единожды… в общем, камень для строительных нужд добывали теперь в другом месте. А этот хитрый лабиринт вполне годился изображать Чернозёрные горы…

Девочек в Игре участвовало немного, но были. И тоже спорили из-за ролей: каждой хотелось сыграть отважную пиратку Белодару или, скажем, Хозяйку Громову… Целителей изображать было скучно, но терпимо, кухарок и прочих поломоек изображали пленники или по жребию, но самые жестокие споры возникали вокруг роли дочери княжеской, Хрийзтемы Браниславны.

Хрийз подумала, что знатную девушку отчего бы не сыграть. И в её мире девчонки этого возраста примеряли короны принцесс, и отчаянно ссорились, кому быть Золушкой на новогоднем утреннике. Но очень скоро выяснилось, что она жестоко ошиблась!

Оказывается, во время партизанской жизни княжна отличилась по полной программе, несмотря на юный возраст. Юфи перечисляла заслуги младшей Браниславны по порядку, смешно разгибая из твёрдо сжатого кулачка пальчики.

Больницу Юфи заработала, когда пыталась повторить шестой подвиг. В реальности княжна вместе с преданными ей пратизанами проплыла подземными озёрами изрядное расстояние до Тихой Гавани, где стояли корабли третичей. Эти корабли были сожжены, а партизаны убрались тем же путём, каким пришли. Враг сообразил, откуда явились незваные гости, но догнать и растерзать героев не удалось. Тогда горы подверглись беспощадной бомбардировке, отважную группу закупорило в пещерах безо всякой надежды на спасение; потом их спасли, конечно же, но — сильно потом. Дней через восемнадцать…

Юфи подошла к делу с изрядной изобретательностью. Стащила из школьных запасников подходящий по росту гидрокостюм для сухарей, то есть сухопутных, княжна-то была береговой девушкой, а Юфи нет, это выглядело нечестно. Через старые катакомбы девчонка пробралась к лодкам и залепила в них сташ, который — семь бед один ответ! — загодя стащила из школьного кабинета физики. Не знаешь, что такое сташ? Ну-у-у, темнота-а! Шаровая молния в магнитной ловушке, так понятнее? Хотя это не совсем молния, точнее, совсем не молния, ну да неважно. Важно, что лодки проклятых 'третичей' сгорели как миленькие.

Потом Юфи пришлось убегать от разъярённых такой неудачей врагов. Через те же катакомбы. Она заблудилась, угодила в подземный поток, её потащило куда-то в глубину, приложило головой, воткнуло в какую-то расщелину и там заклинило… И то, что для сухопутной девочки стало бы спасением, оказалось смертельной ловушкой для юной моревичны. Земноводному организму пять суток подряд сухого режима на пользу не пошли.