— Погоди… — Миара нахмурилась. — Если так…

— В архивах нашего рода сохранилась прелюбопытная история о мастере одного весьма уважаемого рода. Мастер был известен своей жестокостью… поверь, деточка, маги по сути своей далеки от понятий доброты и мира. И раз уж они говорят о ком-то, что этот человек жесток…

— То он гребаный психопат, — завершил Дикарь.

Аи дернула за руку.

— Ты не знаешь, что такое психопат? — Винченцо задал вопрос шепотом. — Я тоже. Думаю, это напрочь больной ублюдок. И поверь, если Карраго говорит, что ублюдок, верить можно. Карраго знает толк в больных ублюдках. И не потому, что сам целитель…

— Своеобразный комплимент. Но да. Изначально его жестокость была направлена вовне. На врагов рода, на приобретение родом новых… ресурсов. К этому в целом относились с пониманием. Даже когда он слегка переступал закон. Скажем, не просто уничтожив башню младшего рода, с которым что-то там не поделив, но и вырезав всех, кто в этой башне имел несчатье находиться, включая рабов и прочее ценное имущество. Это было уже не совсем понятно… со временем, однако, жестокость обратилась и против своих. Он казнил младшего сына со всей семьей. Потом одного из братьев, заподозрив, что тот желает… в общем, все, как обычно.

Аи снова дернула за руку. И в глаза её Винченцо видел вопрос.

— Да он прав, обычная история, — сказал Винченцо. — Наш отец со временем тоже казнил своих братьев. Правда, не всех, двух ослепил, а потом использовал в опытах. Мой брат тоже пытался меня убить. Но его убила Миара.

Мда… кажется, не стоило этого говорить.

Рот Аи округлился.

И заморгала она часто-часто… интересно эти Древние жили, если подобное для нее странно.

— Вопрос выживания рода. С одной стороны, хорошо, когда родичей много. Но когда кто-то из них набирает слишком большую силу, это становится уже опасно.

Она закрыла глаза.

Вот… смешная.

— И ладно бы просто убивал, — меж тем продолжал Карраго. — Нет, он обставлял казни с немалою фантазией. Иные, если верить источникам, длились дни и ночи, поскольку жизнь в казнимых поддерживали целители. В какой-то момент положение рода стало таково, что еще немного и он уничтожил бы сам себя. Но тут как раз… любезный наш герой занемог. И так, что несколько недель о нем ничего не было слышно. А когда он вновь явился людям, многие отметили, сколь сильно болезнь изменила его характер. Он вдруг стал куда спокойнее. Исчезли припадки ярости, а если и случались, то он вполне успешно справлялся с ними. Хватало одного-двоих рабов, чтобы удовлетворить жажду крови.

Аи задергала руку.

И Винченцо снова повернулся к ней. Что девчонка попыталась изобразить, он не слишком понял. А потому пожал плечами.

— Потом поговорим.

— Почему ты думаешь, что дело в Зеркале… — спросила Миара.

— Да потому что мой прадед помогал проводить Ритуал. Ему весьма неплохо заплатили. И не деньгами, нет… кое-какие архивы. Артефакты… в общем, не суть важно.

— Почему его просто не убить было? — Джер вот подходил к вопросу практично. Хотя сам вопрос показывал, что ему еще не хватает опыта.

— Потому что к этому времени он избавился от всех мало-мальски сильных родственников. А детям башню не удержать. Вот старшая жена вошла в сговор с младшими. Они и пригласили моего предка. Ему удалось найти бастарда, близкого по крови, и сделать из него Зеркало. Кстати, весьма неплохо получилось… если кто-то что-то и заподозрил, то подозрения свои держал при себе. К этому времени у рода сложилась весьма… своеобразная репутация. И никто не желал рисковать и проверять, сохранил ли глава после долгой болезни свою силу… и свои привычки. Так и жили.

— А что стало с…

— Он тоже жил. Под землей. Видишь ли, деточка, Зеркало не способно существовать без того, кто стал его основой. А вот отражение наоборот может исчезнуть. Этот как предмет и тень, которая его отбрасывает. Так вот, мой прадед оставил весьма подробные записи. Наблюдения. Это было частью договора. Возможностью расширить познания в столь… любопытном эксперименте.

— Ты-то, — Винченцо не отказал себе в возможности, — должна понимать толк в экспериментах.

Рыжая недовольно засопела.

— Одно дело наблюдать рабов. Они по сути своей существа примитивные, ограниченные. Совсем другое — человек высший, облеченный властью, живущий на свободе… так вот, Зеркалу удалось внушить некоторые моменты… да и кроме внушения, его учили. Ему объяснили место и положение. И со временем он даже поверил, как мне кажется… в общем, не в этом суть. Постепенно они оба стали меняться. Как бы сближаться. Если Отражение получило внешность Зеркала, то затем и Зеркало стало принимать на себя часть личности Отражения. Как если бы они вдвоем сливались в одно.

— И это… не заметили?

— Процесс занимал годы. А медленные перемены мало кто замечает. Когда видишь человека день за днем, тебя не удивляет ни старение его, ни отсутствие старения. До какой-то черты. Главное, что и характер становился общим. То мягкий, слабый даже и нерешительный, это часто случается с бастардами и рабами… Винченцо, ты исключение.

— Он мне льстит, — пояснил Винченцо. — На самом деле я и вправду слабый и нерешительный.

Аи чуть склонила голову, глянув с интересом.

— То захлебывающийся в приступе ярости… и приступы эти становились сильнее, будто безумие Зеркала пробивалось и в отражении.

— И чем все закончилось?

— В год, когда сыну его исполнилось двадцать и он продемонстрировал изрядную силу, Зеркало скоропостижно скончалось. И отражение следом за ним. Кстати, мой прадед настоял, чтобы Отражение не убивали. Ему было любопытно посмотреть, что будет со столь протяженной связью, как она скажется на разуме.

— И как сказалась? — Миара опустилась на землю, взяв руку девочки.

— О, он пережил агонию Зеркала, сполна. Более того, на шее его появилась характерная полоса от удушения…

— Он же скоропостижно… — встрепенулся барон. — А… ну да…

Аи опять подергала за рукав.

— Удушение тоже может быть скоропостижным, — пояснил Винченцо. — А вот такое сродство показывает, что Отражение и Зеркало действительно сроднились.

Она открыла рот.

И закрыла.

— И подводя итог… между ними есть связь. И да, на уже установившуюся связь никак не влияет ни расстояние, ни время… точнее, чем больше проходит времени, тем прочнее эта связь становится. А вот здешний мир… и то, где она оказалась… Система обладает огромными возможностями, не говоря уже о доступе к силе. Живым, я бы в жизни не сумел достичь подобного уровня, сейчас же чувствую, что способен горы двигать… хотя Система не позволит.

Карраго посмотрел на девочку.

— Полагаю, что в момент, когда она открылась и стала частью Системы, связь не просто усилилась. Зеркало и Отражение притягиваются, сплетаются воедино. Но то, на что уходят годы, здесь…

Все произошло за пару мгновений.

— И что нам делать?

— Ждать, — спокойно сказал Карраго. — Я закончу разбираться с этой вашей Системой… да и Ирграм должен помочь.

Почему-то Винченцо это не успокоило, да и Аи опять подергала за рукав. Вот в самом деле, она ведет себя совершенно по-детски, причем ребенку этому лет пять от силы, ибо те, кто старше, уже понимают, что куда правильней молчать и не попадаться на глаза.

— Ирграм — это… один человек, точнее уже не человек. Нежить. Но в целом толковая… и наверное, хорошо, что с той стороны кто-то да остался.

Миара фыркнула и надулась.

Обиделась.

Чувствует себя виноватой? Хотя она пригласила только мальчишку, а остальные оказались уже волей барона.

— Драгоценная моя, полагаю, что в случае выброса энергии, вас в любом случае втянуло бы… поле нестабильно, — поспешил заверить её Карраго. — Сейчас система заканчивает очистку от вируса. И прочего. Здесь столько мусора… призрачный мусор призрачного мира. И я в роли уборщика… ладно, не я… я командую уборкой, так будет правильней. Главное, что связь постепенно будет стабилизироваться. Но ей нужно время…