– Папенька, хватит брови хмурить. Лучше вспомните, как вас когда-то маменька встречала.

Поперхнувшись, Вяземский неопределенно пожал плечами, после чего ответил:

– Так мы тогда уже венчаны были, и ты у нас народилась, – нашелся он.

– Не важно, – отмахнулась Катерина. – Мы помолвлены, и ни я, ни Руслан от помолвки отказываться не собираемся. А венчание дело нехитрое.

В очередной раз поперхнувшись, полковник испустил тяжкий вздох и, махнув рукой, отправился к себе в комнату.

– Переживает он за тебя, – попытался немного образумить Шатун невесту.

– Знаю я, чего он переживает, – отмахнулась Катерина. – Боится, как бы я не утерпела и раньше времени тебе большего не позволила. Все ворчит, что норов у меня бешеный, прабабкин. Точнее, прапрапрабабкин. О ней в семье нашей по сию пору легенды рассказывают. Она ведь из половчанок была. Маменька все твердила, что я и обликом, и характером в нее пошла.

– Облик, может, и ее, а вот характер только твой. Собственный, – усмехнулся Руслан в ответ. – И мне он очень нравится. Как и облик. Но учти, ежели что, я тебе такой норов покажу, что чертям тошно станет, – игриво пригрозил он.

– Ну, ты меня за дуру-то не держи, – фыркнула девчонка. – А то я не знаю, что мужика своего лучше не злить. А уж того, кого Лютым прозвали, тем паче.

– Это кто ж тебе рассказать успел? – насупился Руслан, мысленно обещая вырезать болтуну язык.

– Нашлись добрые люди. Поведали, – рассмеялась Катерина, устраиваясь у него на руках поудобнее. – Ну, не хмурься. Они меня так напугать хотели, а мне только смешно стало. Это для врагов ты – Лютый. А для меня самый добрый и нежный. Вот.

– Это с чего ты такое взяла? – не утерпев, спросил Шатун, окончательно сбитый с толку.

– Я же женщина, – снова рассмеялась Катерина. – Ну, в смысле по натуре своей. А значит, такие вещи сразу чувствую. А еще я заметила, как ты все время меня прикрыть стараешься. В любой толпе. И как поцеловал в первый раз, тоже помню. Так что, хочешь, хмурься, хочешь, смейся, а я тебя давно уже разгадала. Вот…

Кузьма, едва увидев трофейных лошадей, разом забыл про все дела и тут же кинулся их осматривать. Спустя примерно двадцать минут из загона у конюшни послышался такой мат, что заслушались все. Даже видавшие виды ветераны. Удивленно глядя в ту сторону, Шатун иронично хмыкнул и, уперев кулаки в бедра, громко спросил:

– Ему что, кобыла на причинное место наступила, что он орет громче того ишака?

Стоявшие рядом с парнем казаки зашлись от хохота. Услышав это, старый лошадник выбрался из табуна к ограде и, обиженно глядя на казаков, ржущих не хуже его подопечных, пожаловался:

– Княже, ну как же так можно-то? За что ж так с лошадками?

– А что с ними не так? – не понял Шатун.

Казаки их вроде осматривали и ничего особенного не нашли. Решив узнать, что именно так возмутило старика, Руслан подошел поближе к ограде загона и, внимательно посмотрев на трофейных коней, уточнил:

– Так что с ними не так, дядька?

– Так подковы почитай у каждой третьей сбиты, у полудюжины спины натерты, про поранетых я и не говорю. И это я их еще толком не осматривал. А что будет, ежели каждую смотреть возьмусь?

– Ну, кони это трофейные, так что с их прежних хозяев уже не спросишь. А что до подков, так их через перевал вели. Там, видать, и сбили.

– Так оно и понятно, что трофейные, – всплеснул Кузьма руками. – Но смотреть-то надо было. Чего ж даже седла не сняли, когда собрали?

– А куда их тогда девать? – вполне резонно возразил Руслан. – У нас двое раненых было. А дроги были оружием трофейным завалены. Вот и пришлось так перегонять. Ты, дядька, лучше скажи, цену добрую за них взять получится?

– Ну, коль подлечить, почистить как следует да перековать, то запросто, – чуть подумав, кивнул старик.

– Вот и займись этим, – решительно кивнул Шатун. – Все одно лучше тебя с ними никто не справится. А чем ворчать, лучше скажи, что тебе в конюшню нужно?

– Так вроде есть все, – задумался казак. – Овса бы еще прикупить. А то битюги твои его жрут так, что торбы набивать не успеваешь. Однако и пользы с них немало, – тут же добавил казак.

– Оно и понятно, – кивнул Руслан, представив, сколько корма нужно этим громадинам. – Вот, держи, – достал он из кармана деньги. – Купи, сколько надо. И еще. Дядька, лошадей этих в порядок приведи. Это трофей, а его, как сам знаешь, на всю ватагу делят.

– Там двое твоих бойцов гуторят, что ты вроде как коней обещал на выбор, – осторожно напомнил Кузьма.

– Было такое, – кивнул Шатун. – Пусть выбирают, а ты присмотри, чтобы самых лучших взяли. Им для молодых казачков, чтобы в реестре писаться. Сам знаешь, добрый конь для казака в бою первый друг.

– Добре, княже. Выберу, – задумчиво посмотрев на него, уважительно кивнул старик. – Это самое, княже, аргамак твой, кобылка, в охоту вошла. Я ее пока в дальний денник поставил, но жеребцы все одно буянят. Свести бы ее с тем, что ты трофеем взял, пока беды не случилось.

– Так своди, – развел Шатун руками. – Я, дядька, в заводе ни уха, ни рыла не смыслю, так что тебе и карты в руки.

– Выходит, разрешаешь, – обрадованно усмехнулся старик.

– Сам сказал, что сводить пора, – тут же выкрутился Шатун.

Кивнув, Кузьма тут же вернулся к лошадям. Руслан, развернувшись, отправился инспектировать свой дом. Вскоре выяснилось, что все последние недоделки устранены, и архитектор готов передать дом заказчику. Мысленно перекрестившись, Руслан не спеша прошелся по зданию, заглядывая во все комнаты подряд.

Как оказалось, купец, обещавший поставить на строительство все потребные для обивки стен ткани, не подвел. Все комнаты были задрапированы светлым, узорчатым ситцем, от чего в доме создавалось впечатление свободы и света. Печи, сделанные по проекту самого Руслана, прекрасно отапливали все комнаты. Вода бежала по медным трубам и возвращалась обратно в печь самотеком, но прошедшей зимой в доме даже при всех недоделках и отсутствии в некоторых окнах стекол все равно было тепло.

Спустившись обратно в прихожую, Руслан снял папаху и, присев на ступени лестницы, задумчиво проворчал:

– Ну вот. Вроде и дом свой имеется, а как сюда переезжать, ума не приложу.

– А чего так, княже? – тут же насторожились ходившие за ним по пятам казаки.

– Так ведь одному тут не прожить, – развел Шатун руками. – Сюда теперь и кухарку, и прислугу искать надо. А еще мажордома, управляющего по-нашему, в дом, и управляющего в имение. А то тут без таких людей все скоро прахом пойдет.

– Имением управлять мы тебе человека нашли, – неожиданно ответил хорунжий. – Из наших. Из казаков. Он без ноги, правда, но на деревяшке своей все одно везде поспевает. Добрый казак был, да не свезло ему. Ногу абрек срубил.

– А пойдет в услужение-то? – усомнился Шатун.

– Пойдет. Из всей семьи у него только дочка одна осталась. Недавно замуж вышла, а жить толком негде. Не сложилось там чего-то. Вот он молодых в свой дом и пустил. А как услышал, что при тебе должность имеется, так и загорелся. Ему верить можно, княже, – чуть подумав, решительно добавил казак. – Он и в крестьянском деле добре смыслит, и порядок блюсти умеет.

– Ну, пусть приезжает, – помолчав, кивнул Руслан.

– Так он тут уже. У Ульяна в кузне сидит. Знакомы они давно, вот и зашел, поздоровкаться. А как увидел, что ты занят, решил выждать малость.

– Зови, – решительно кивнул Шатун.

Один из молодых казаков выскочил на улицу, чтобы минут через пятнадцать вернуться обратно с казаком средних лет. Крепким, жилистым, с широкими мозолистыми ладонями и без левой ноги. Русые, слегка волнистые волосы мужчины были пробиты ранней сединой. Короткая бородка и лихо закрученные усы. Одежда чистая, опрятная. Все это Руслан успел отметить про себя, пока казак хромал от двери к лестнице. Поднявшись, Шатун без долгих церемоний протянул ему руку, представившись:

– Князь Ростовцев, Руслан Владимирович. Можно коротко, Шатун. Ну, или в крайнем случае Лютый.