– Я присмотрю, – успел шепнуть Руслану Михаил.

Станцевав первый танец, Руслан уже хотел сделать перерыв, когда Катерина, просяще глядя ему в глаза, тихо произнесла:

– Руслан, давайте еще. Хоть какое-то развлечение.

– Конечно, – едва заметно улыбнулся Шатун.

Зазвучали первые такты мазурки, и парень, подхватив подругу, уверенно ее повел в танце. Увлекшись, он не заметил, как двое иностранцев успели крепко набраться дармовым вином и принялись громко обсуждать достоинства и недостатки находящихся вокруг дам. Говорили они на немецком, пользуясь тем, что основная часть собравшихся знали только французский. После войны двенадцатого года эта мода так и не иссякла. Немецкий же язык считался языком ученых и инженеров. Руслан, который язык Шиллера и Гете знал на достаточно серьезном уровне, услышав их высказывания, сначала сдержался, но когда речь зашла о Катерине, плюнул на все правила и, поручив девушку графу, решительно направился к подвыпившей парочке. Майор, также не плохо знавший немецкий язык, даже не пытался его удержать, понимая, что за подобные речи требуется отвечать.

– С чего вдруг две пьяные австрийские свиньи решили, что могут обсуждать наших дам? – жестко спросил Шатун, подходя к фигурантам. – Кем вы себя возомнили?

– Вы нас понимаете? – растерялись псевдоавстрийцы.

– Болван. Я обращаюсь к вам на вашем же языке, – презрительно фыркнул Руслан. – Так я жду ответа на свой вопрос.

Народ, сообразив, что происходит что-то необычное, тут же подался в стороны, ожидая очередного зрелища.

Растерянно глядя на стоящего перед ними разгневанного гиганта, оба лазутчика заметно струхнули. Хмель из их голов моментально выветрился, и теперь они оба судорожно искали выход из сложившейся ситуации. Между тем Шатун шагнул к ним еще ближе и, глядя на обоих сверху вниз, презрительно бросил:

– Извольте представиться, господа. А главное, назвать свое достоинство. В противном случае я буду вынужден приказать выбросить вас отсюда. Этот прием не для разночинцев. Здесь собрано только высшее общество. Итак, я жду.

– Мы репортеры известного издания и имеем право находиться в любом собрании. Или свобода слова для вас ничего уже не значит? – тут же окрысился один из лазутчиков.

Подлец прекрасно понимал, что его прикрытие в подобном случае является универсальным. Но не для Руслана. Скривившись так, словно раскусил лимон, Шатун ухватил обоих за отвороты сюртуков и, подтянув поближе, прошипел прямо в лица:

– Даже ваша аккредитация как репортеров не дает вам права оскорблять людей, стоящих выше вас по положению. Будь вы дворянами, я бы вызвал вас обоих на дуэль. А теперь придется наказать вас, как наказывают всякую зарвавшуюся шваль. Эй, кто там! – повернувшись к выходу из зала, громко окликнул он.

– Что вы собираетесь делать? – предпринимая слабые попытки вырваться, проблеял один из лазутчиков.

– Прикажу своим казакам выпороть вас, – фыркнул Шатун, направляясь к выходу и волоча обоих псевдорепортеров, словно нашкодивших котят.

– Вы не имеете права! – прохрипел второй лазутчик, трепыхаясь в его лапе.

– Господин штабс-капитан, оставьте в покое моих людей, – раздалось от ломберного столика, и на очистившееся пространство вышел главарь этой банды.

– Ваши люди посмели оскорбить женщин из высшего общества. И раз уж вы называете их своими, значит, вам за них и отвечать, – отшвыривая обоих лазутчиков в стороны, развернулся к нему Руслан.

Что интересно, но теперь разговор велся на русском языке. Во взгляде, брошенном главарем на своих подчиненных, мелькнули гнев и досада. Потом, взяв себя в руки, он снова перевел взгляд на противника и, вздохнув, спросил:

– И чего же вы хотите? Извинений? Извольте, я готов извиниться перед вашей спутницей.

– Вам придется извиниться перед всей женской частью этого собрания, – жестко ответил Шатун. – Избавлю дам от подробностей и перечисления эпитетов, которыми ваши люди смели их наградить, но скажу прямо, что скажи они подобное про мою невесту, обоих уже повесили бы на ближайшем суку.

– Пьяные свиньи, – проворчал главарь по-немецки и, тряхнув головой, снова перешел на русский: – Хорошо, господин штабс-капитан. Я выполню ваше требование.

– Этого мало. После принесения извинений вы заберете своих слуг и покинете прием, чтобы больше никогда не посещать подобные собрания, – надавил Руслан, отлично понимая, что ставит его в очень неприятную ситуацию. Ведь подобные сборища в любом времени и в любых условиях всегда были просто кладезем для добычи информации.

– Это недопустимо, – вскинулся главарь. – Я был приглашен сюда вашим городским головой, и не вам решать, могу я тут находиться или нет.

– Мне. После всего случившегося я, как офицер и человек чести, не могу терпеть вашего присутствия в этом обществе, – насел на него Шатун. – А если хотите изменить это, примите мой вызов, как положено дворянину. Или вы, как и ваши люди, также из разночинцев? – не удержавшись, поддел он австрийца.

– Баронет фон Лейгиц, к вашим услугам, – с каменным лицом представился лазутчик.

– Князь Ростовцев, – произнес Руслан так, что титул австрийца разом померк. – Итак, господин баронет. Вы готовы принять мой вызов, или предпочтете принять мои условия?

Эта фраза сама по себе ставила лазутчика перед непростым выбором. Или показать себя трусом, и потерять возможность добывать информацию невозбранно, за партией в покер, или рискнуть, приняв вызов, и поставить под удар всю операцию. Бросив на парня полный ненависти взгляд, главарь несколько секунд раздумывал, после чего мрачно прошипел:

– Я буду ждать ваших секундантов.

– Это будет не долго. Позвольте представить, майор, граф Рязанов. Он и будет моим секундантом, – тут же зло усмехнулся Руслан. – Не будем терять времени понапрасну. Стреляемся через десять минут, у входа в здание. Остальные подробности вы оговорите с господином майором.

– Ты что задумал, ирод? – еле слышно прошипел Михаил, подойдя к приятелю.

– Хочу им всю игру сломать. Эта сволочь у них главный, а без него те двое или уедут сразу, или суетиться начнут, – так же тихо отозвался Руслан.

– Можешь не убивать его? – чуть подумав, уточнил майор.

– На хрена он тебе? – не понял Шатун.

– Связи его отследить надо.

– Вот шлепну, тогда и узнаешь, – фыркнул Руслан, решив закончить это дело одним выстрелом.

– Похоже, они тебя крепко рассердили, – удивленно проворчал граф, направляясь к лазутчику.

Воспользовавшись моментом, к Руслану подскочила Катерина и, повиснув у него на руке, жарко спросила:

– Руслан, что они такого говорили, что вы так решили довести дело до убийства?

– Подобные высказывания не для ваших ушек, Катенька, – выкрутился Шатун, решив не втягивать ее в свои дела.

– И вы вправду собираетесь с ним драться? – не унималась девчонка.

– В вопросах чести, Катенька, я никогда не шучу, – отрезал Руслан, внимательно наблюдая за переговорами.

– Господин штабс-капитан, неужели это так необходимо? – решительно спросил городской голова, едва подойдя к ним.

– Вы готовы простить им оскорбление вашей семьи? – удивленно выгнул Шатун бровь.

– И что они сказали? – тут же вклинилась в разговор дородная супруга головы.

– Ну, переводить дословно я не стану, потому как подобные слова в обществе не произносят, но вас, сударыня, и ваших дочерей они назвали свиноматкой с поросятами. Уж простите великодушно, но это самое приличное, что я могу произнести в вашем присутствии, – ответил Руслан, делая вид, что смущен.

– Дорогой, нам нужно поговорить, – прошипела матрона, дернув мужа за рукав так, что едва не оторвала его вместе с рукой.

Испуганно хрюкнув, голова втянул собственную тыковку в плечи и послушно последовал за женой. Едва удержавшись, чтобы не заржать от этого зрелища в голос, Руслан вернулся к наблюдению за переговорами графа. Катерина, стоя рядом с ним, буквально приплясывала на месте от возбуждения.