– Допустим, – мрачно кивнул Рязанов. – Выходит, непримиримые знают, кто им тропы взрывает?

– Миша, ну не смеши, – фыркнул Руслан. – Много в предгорьях людей, которые умеют делать новое оружие и придумывают всякие новинки для войны? Мне иногда кажется, что со мной скоро вороны в лесу здороваться начнут.

– Продолжай, – чуть подумав, кивнул майор.

– Понимаешь, Миша. Горцы сделали все, чтобы не оставить мне какого-то выхода. Вызов был брошен прилюдно. Откажись я, и уже завтра по всем аулам разнесется весть, что русские офицеры боятся честной драки. Зарубит меня горец, и понесется весть, что русские офицеры плохие воины и в открытой схватке горцы их, как баранов, режут. Так что выход у меня был только один. Принять вызов и победить.

– Но ведь ты и тут все по-своему сделал, – тут же взвился граф. – Зачем было отпускать этого поединщика, если знал, что он должен был тебя убить?

– А затем, Миша, что все видели, как он стоял передо мной безоружным и остался жив, – устало вздохнул Руслан. – А самое главное в этой схватке, сломался не какой попало клинок, а настоящий турецкий клыч. И случилось это не где-нибудь, а на освященной ладони Аллаха. И освятил ее человек, который побывал в Мекке. Горцам это очень важно, поверь.

– Хочешь сказать, они станут об этом говорить? – задумался Рязанов.

– Уже говорят, – решительно кивнул Шатун. – Я специально Мишку своего на наш базар посылал. Так об этой схватке все торговцы спорят. И знаешь, в чем заключается предмет спора?

– Да говори уже, – рыкнул майор.

– В том, является ли это знаком Всевышнего, или Аллах за что-то прогневался на моего противника.

– То есть ты решил использовать их веру, чтобы внести в их кланы раскол?

– Ну, раскол, слишком громко сказано, но задуматься этот случай их заставит. А самое главное, мой противник признал, что я его почти убил. А это значит, что в следующий раз, если он будет, им придется искать другого бойца.

– А если этот захочет сатисфакции?

– Нет, Миша. Для него это был не просто бой. Это древний ритуал, в котором были соблюдены все правила, до последней буквы. К слову, их очень сильно удивило, что я знаю этот обычай. Вот уж чего они точно не ожидали.

– А кстати, откуда тебе про него известно? – оживился майор.

– Один торговец рассказал, – отмахнулся Руслан.

– Дожили, – помолчав и докурив папиросу, вздохнул Рязанов. – Непримиримые приезжают к самому городу, бросают вызов офицеру контрразведки, а после уезжают слегка поцарапанными.

– А на каком основании я мог бы их задержать? – иронично усмехнулся Шатун. – Я ж сказал, они даже пальца никому не оттоптали. А на лбах у них не написано, что они непримиримые.

– Тебе бы с такой ловкостью в казуистике в стряпчие идти, а не в нашу службу, – вяло огрызнулся майор.

– Так не случилось стряпчего под рукой в нужный момент. Один только злой граф из контрразведки, – развел Шатун руками с удрученным видом. – Уговорил меня, сиротинушку, в конторе своей служить. Вот теперь и мыкаюсь.

– Скоморох, – не удержавшись, улыбнулся Рязанов. – Сильно тебя порезали?

– До свадьбы заживет, – фыркнул Руслан. – А если серьезно, Миша. То вся эта история случилась очень вовремя. Горцы на все это действо рты раскрыв смотрели. У них, как ты знаешь, совершивший хадж, это живой святой. А раз площадку для боя он освящал, то ничего, что могло случиться не по воле Всевышнего, там случиться просто не может. В общем, им теперь есть, о чем подумать и что обсудить.

– Ну, в вере своей они крепки, – задумчиво кивнул майор.

– И в обычаях тоже, – быстро добавил Руслан. – А когда и то и другое сложилось в одну кучу, то сам понимаешь, просто так они от той истории не отмахнутся.

– Тут да. Согласен, – снова вздохнул Рязанов. – Только как мы все это станем в обществе объяснять?

– А мы должны? – презрительно усмехнулся парень.

– Поединок твой обсуждают не только на базаре, но и в кулуарах, – хмыкнул граф. – Так что, хотим мы или нет, а что-то отвечать придется.

– Служебная необходимость, – пожал Руслан плечами. – Самое простое и, можно сказать, универсальное объяснение на все случаи жизни. А если честно, то мне плевать с высокой колокольни, что они там подумают. Я, Миша, государству Российскому служу. Земле русской, а не всей этой своре зажравшейся.

– Ты полегче, – чуть смутившись, буркнул Рязанов. – Я, если ты забыл, тоже из той своры.

– Ты?! – рассмеялся Руслан. – Ты, друг мой сердечный, служака до мозга костей, и за империю голову сложишь, даже не задумавшись. Так что мы с тобой, брат, одной крови. А что до титулов, так это главный показатель того, что мы люди служивые и иной жизни для себя не видим.

– Хрен с ним, – помолчав, неожиданно высказался граф. – И вправду не им нас судить. А кому не нравится… – тут майор завернул такую фразу, что Руслан невольно рот от удивления раскрыл, глядя на приятеля неверящим взглядом.

Такого перла изящной словесности ему еще слышать не приходилось несмотря на казарменную жизнь и знакомства с самыми разными мастерами этого жанра.

– Удивил, – откашлявшись, одобрительно кивнул Шатун. – Вот слово чести, удивил.

– А ты думал, я только доклады начальству строчить умею? – хмыкнул граф в ответ.

– Вот святое не трогай, – тут же отозвался Руслан. – Твои доклады для меня чистое спасение. Думаешь, почему я на себя все походы беру?

– А то я не знаю, как ты пишешь, – фыркнул Рязанов. – Позорище, право слово. Давно б уже научиться пора.

– Учусь, – обреченно кивнул Шатун, признавая его правоту.

Беседу их прервал стук в дверь, и вошедший дежурный солдат доложил, что князя просит принять его какой-то странный мужик.

– Что за мужик? – насторожился Руслан. – Горец?

– Никак нет. Наш. Городской.

– Ну, веди, – пожав плечами, кивнул Шатун, недоуменно посмотрев на приятеля.

– Ты что ж это делаешь, ваше благородие? – с порога спросил вошедший. – Я ж тебя просил только на работу дочку пристроить, а ты ее замуж…

– А я-то думаю, что там за мужик такой, – понимающе усмехнулся Руслан, глядя на контрабандиста. – Я к тебе, уважаемый, сколько раз приходил, чтобы дело это миром решить? Трижды. Трижды, почтенный. Сватом к тебе князь трижды приходил, – жестко повторил Шатун. – А ты что?

– А что я? – переспросил контрабандист, заметно смутившись.

– А ты, рожа немытая, даже не удосужился ответа дать, – вдруг рявкнул Рязанов так, что даже неплотно прикрытая дверь захлопнулась. – Или думаешь, князь Ростовцев, офицер контрразведки, к каждому сватом ходит? Да ты, морда, за честь почитать должен, Бога молить да кланяться, что тебе честь такая выпала. Не в полюбовницы какие, не баловства ради, а честь по чести, денщика своего женить.

– Так я это… мы ж из этих… – заикаясь от такого напора, принялся мямлить старый контрабандист, теребя в руках картуз.

– Что ты это из этих? – продолжал напирать граф. – Да он только пальцем шевельнет, и вся семейка твоя в Сибирь на каторгу поедет. А ты мне тут еще кобениться вздумал?

– Да за что ж сразу в Сибирь-то, ваше благородие? – окончательно растерялся контрабандист.

– Был бы человек, а статья найдется, – зловеще произнес Руслан, пытаясь подыграть приятелю.

– Господь с вами, господа хорошие. Я ж чего пришел… Я ж хотел узнать, где свадьба будет и сколь приданого за дочкой давать, – суетливо предложил старик.

– Свадьбу в Мишкиной станице сыграем. Там уже готовится все, – ответил Руслан, откидываясь на спинку кресла и складывая руки на груди. – А приданого дашь столько, сколько сам решишь. Посмотрим, как ты дочку любишь, – зловеще добавил он. – И помни, за один грех дважды не наказывают. Еще чего спросить хотел?

– Дозволишь на свадьбе быть, княже? – кивнув, осторожно спросил контрабандист.

– Я ж не зверь какой, чтобы родного отца невесты со свадьбы гнать, – пожал Шатун плечами. – В станицу и приезжайте. Заодно со сватьей своей познакомишься. Не чужие, чай, люди теперь.