– Господь с вами, Петр Иванович. На генерал-губернатора вон покушались, а тут чиновник какой-то, – фыркнул Руслан. – К тому же откуда каторжным знать, что чиновник тот с кем-то в родстве состоит?

– Ну, в таком разе, да при таких бумагах, думаю, постараются сделать так, чтобы шум поменьше было. Но планы кое-кому это серьезно сломает, – подумав, кивнул Тарханов. – Но дознание по такому делу будут проводить серьезное. Всю подноготную вытянут из любого, кто хоть как-то того дела касался.

– А кто дознание проводить станет? – тут же заинтересовался Руслан. – Наши, местные, или из столицы пришлют.

– Думаю, столичные понаедут, – скривился князь.

– Ну, это не страшно, – отмахнулся Шатун. – Наших реалий они не знают, и к чему прицепиться, не сразу поймут. Если вообще поймут.

– А вот глупцами их считать не надо, – замотал бородой князь, наставительно вскинув указательный палец. – Уж мимо твоей персоны они точно не пройдут. Ты в этом деле первая фигура.

– И что? – пожал Руслан плечами. – Я офицер контрразведки, а страна сейчас войну ведет. Прерывание поставок в приграничные уезды – это прямое нарушение жизни в них. И в первую голову это выгодно противнику. Так что это моя прямая обязанность с таким делом разобраться.

– Тоже верно, – одобрительно усмехнулся князь. – А как ты объяснишь тот момент, что после захвата членов банды не продолжил дознания?

– А вот тут все еще проще, – усмехнулся Шатун. – Исполнителей взяли, тех, кто ими руководил и добытое сбывал, тоже. А когда узнали, что иностранных агентов в деле не имеется, передали дело местным дознатчикам. Дальше нашей службе оно уже не интересно. Да и вы свое слово сказали, – с намеком усмехнулся парень.

– Риск большой, – подумав, снова вздохнул Тарханов.

– Не особо, – помолчав, возразил Шатун. – Я свое дело делаю, за которое мне жалованье платят. Вы, в свою очередь, придержали все бумаги, чтобы лишнего шума не поднимать. Ну, а что с фигурантом свои же посчитаться решили, тут ж простите, сам виноват. Знал, с кем дело имеет.

– Ох, сынок, что-то не туда наш с тобой разговор зашел, – свернул тему Тарханов.

– Это как посмотреть, Петр Иванович, – задумчиво хмыкнул Руслан. – Эти рожи каторжные и не на такое способны. Уж поверьте, по себе знаю, – закончил он, выразительно пошевелив плечами.

– Да уж. В наших местах от пули никто не бережен, – грустно кивнул князь, и Руслан мысленно выругал себя по матушке.

– Простите, Петр Иванович. Не хотел по больному, – повинился он.

– Бог с тобой, сынок, – отмахнулся Тарханов. – Просто я по сию пору никак этого принять не могу. Вроде и время уже прошло, а все одно больно.

– Знаю, – тихо вздохнул Руслан. – Если уж мне плохо, то вам тем более. Как ни крути, а родная кровиночка.

– Вот-вот, – кивнул князь и, тяжело поднявшись, достал из бюро штофик коньяку и пару рюмок. – Давай перед обедом, для аппетиту, – усмехнулся он, чуть встряхнув бутылкой.

– С удовольствием, – быстро кивнул Руслан, стараясь загладить случайную вину.

Выпив по рюмке, они молча посидели, пережидая, после чего Тарханов, решительно поднявшись, скомандовал:

– Обедать поедем, сынок. Ты свое дело на совесть сделал. А дальше нам, старикам думать, как быть. На остальное тебе ни сил, ни регалий не хватит.

В пролетке князя они приехали в ресторан, где за Тархановым был постоянно закреплен отдельный столик в небольшом, уютном кабинете, и ловкие официанты быстро и почти бесшумно накрыли на стол. Князь, отдав должное местной кухне, выпил еще рюмку водки под горячее и, закончив обед чашкой чая, тихо спросил, внимательно глядя на парня:

– Ты зачем меня про смерть его спрашивал? Чего задумал?

– Вам, Петр Иванович, этого лучше не знать, – качнул Руслан головой. – Чего не знаешь, не расскажешь. Да и нет у меня пока никаких планов. Так, всякое про себя проигрываю. Кто знает, как дело повернется.

Правды он князю не сказал, но на самом деле у него уже все было готово для подобной акции. Хороший, почти новый капсюльный штуцер, который парень успел пристрелять за городом, и чистый гранулированный порох, который не даст плохого горения. Если не выходить со двора Тархановых, то до дома, где обитал фигурант, было шагов сто сорок. Для такого оружия не самый простой выстрел, но и не самый сложный. Оружие это запросто било на три сотни шагов, при разбросе в ладонь.

Хорошая пуля у Руслана уже была отлита. Не обычный свинцовый шарик, которым обычно пользовались, а вытянутый конус с коротким оперением в хвосте. Что-то вроде пули Минье. Предполагая всякое развитие событий, Шатун решил подготовиться заранее. Так что в своих возможностях парень был уверен. Оставалось решить, надо ли это делать, или стоит подождать. Но, исходя из разговора с князем, фигурант не уймется и будет добиваться поставленной цели.

Старается он для себя или для кого-то из своей семейки, Руслан так и не понял, да и не особо стремился узнать. Сейчас главным было сломать противнику игру. Часть этого дела уже была сделана. Оставалось поставить в нем большую, жирную точку. Проводив князя до кабинета, Шатун вежливо попрощался и отправился домой. Свистнув, он остановил лихача и, усевшись, назвал адрес. Минут через десять, войдя во двор дома, Шатун нашел взглядом привратника и, узнав у него, где сейчас находится его команда, отправился к казакам.

Опытные бойцы, пользуясь появившейся возможностью, устроили себе парково-хозяйственный день, занявшись постирушками и починкой амуниции. Босые, в одних штанах, они лениво перемещались по заднему двору, беззлобно подшучивая друг над другом. Убедившись, что тут все в порядке, Руслан заглянул на конюшню и, угостив лоснящегося после мытья Беса морковкой, вышел на двор, лениво оглядываясь.

Точнее, это со стороны казалось, что он просто любуется кронами деревьев. На самом деле, парень старательно выбирал позицию, с которой мог бы произвести судьбоносный выстрел. По всему выходило, что самое удобное место было на крыше здания. Она находилась выше крон деревьев, и с нее было отлично видно все, что происходило в комнатах соседнего дома. Чуть кивнув своим мыслям, Руслан от души потянулся и не спеша направился в дом. Решение принято, а значит, нужно приготовиться. Приготовиться морально.

Одно дело, убить врага в бою, и совсем другое, сделать это с человеком, который вроде тебе лично ничем не угрожает, но от его действий могут пострадать многие, да и ты сам в итоге. Ведь без поддержки князя и генерала его попросту съедят. Иллюзий на этот счет Руслан не испытывал. С того дня, как Татищев показал ему фигуранта, Шатун тщательно отслеживал его режим работы и распорядок дня. Так что шанс подловить его при подготовке ко сну у парня был.

Дождавшись вечера, Шатун перенес штуцер к черной лестнице, откуда был ход на чердак и крышу, и, вернувшись в свою комнату, принялся высматривать в бинокль фигуранта. Уже стемнело, когда слуги, убрав посуду после ужина, разошлись по своим комнатам, а в соседнем доме, на третьем этаже, загорелся свет в окнах.

Бесшумно проскользнув на третий этаж, Руслан пробрался к черной лестнице и, аккуратно подняв люк, выбрался на чердак. Старательно шагая по лагам, чтобы не скрипнуть доской, он добрался до слухового окна и, выйдя на крышу, всмотрелся в окно соседнего дома. Фигурант, уже в длинной рубашке и ночном колпаке, вид имел странный и комичный. Глядя на него, Шатун невольно вспомнил несколько фильмов из своего прошлого и, едва заметно улыбнувшись, плавно вскинул штуцер.

В тишине ночного города выстрел прозвучал, словно гром. Убедившись, что дело сделано, Шатун перехватил винтовку за ствол и, широко размахнувшись, отправил ее в полет, на улицу. Потом, все так же бесшумно вернувшись обратно в дом, он достал из кобуры револьвер и с обеспокоенным видом направился по коридору к парадной лестнице.

– Ты чего натворил, ирод?! – отдышавшись после спешно выпитой рюмки водки, хрипло спросил князь Тарханов.

– Я?! – тут же ушел в глухой отказ Руслан. – Не понимаю, Петр Иванович, о чем вы. Вот решительно не понимаю.