– Пулю я вынуть могу, да только пользы с того не будет. Она тебе кишки порвала.

– Знаю, – бледно усмехнулся раненый. – Я тебе чистую правду сказал. Уж прости, знаю не много. Дозволь только перекреститься перед смертью.

– Молись, – кивнул Шатун, поднимаясь. – Тебя никто не торопит.

С третьим бандитом с ходу все пошло не так. Едва увидев подходящего парня, мужик злобно оскалился и, зарычав, принялся срывать с себя повязки.

– Сдохнуть хочешь? – зло усмехнулся Руслан, присаживаясь на корточки и наблюдая, как бандит пытается вырваться из хватки державших его казаков. – Так добрую смерть еще заслужить надо. Ранен ты серьезно, но не смертельно. Так что для серьезного разговора еще годишься.

Пуля вошла бандиту в бок. Чуть выше правой кости таза, так что печень была не задета. При операции и должном уходе он вполне мог поправиться.

– Кто вас надоумил под горцев рядиться? – резко спросил Шатун, хватая его за горло.

– Кто нанял, тот и надоумил, – раздалось в ответ.

– Откуда сюда приехали?

– А ты, похоже, так и не понял, кто мы, – вдруг презрительно усмехнулся бандит.

– Не помню я тебя, – всмотревшись в лицо раненого, качнул Шатун головой.

– Где ж тебе помнить, – фыркнул бандит. – Ты ж нас как псов из города пинками да нагайками погнал.

– А тут, значит, подобрали, – понимающе кивнул Руслан. – И кому служите?

– Не скажу, – попытался рвануться бандит, но казаки плотно прижали его к земле.

– Разводите костер, браты. И пасть ему заткнуть не забудьте. Нечего воем служивых на заставе пугать, – скомандовал Руслан, поднимаясь.

Бандит взвыл и забился, но очень скоро притих, получив пудовым кулаком по голове. К вечеру парень знал все, что знали бандиты.

День клонился к закату, когда кавалькада, миновав заставу, въехала в город. На подворье усадьбы Тархановых они привели себя в порядок, и Руслан отправился к князю на доклад. Генерал Татищев тоже был тут. Внимательно выслушав все, что удалось выбить из пленных, генералы быстро переглянулись и, дружно вздохнув, снова повернулись к парню.

– Придется тебе, сынок, все это еще раз самому генерал-губернатору рассказать, – протянул Тарханов, задумчиво вертя в пальцах бокал из-под вина.

– Как прикажете, Петр Иванович, – кивнул Шатун. – Похоже, все еще серьезнее, чем мы думали?

– Верно, – мрачно кивнул Татищев. – Вроде и не императорский двор, а интриги такие, что иной раз не знаешь, как и подступиться. А человечек этот давно мечтает губернаторское кресло занять. Это нам доподлинно известно. Но беда в том, что так просто его не сковырнешь. Уж больно высоко у него родственники сидят.

– Выходит, напрасно все? – мрачно уточнил Шатун. – Ну, выбью я их среднее звено. Низовое, которое банда, уже уничтожено. Дальше те, кто в городе засел. Этих тоже уберем. Так он же еще что-то придумает. И как быть?

– Самим бы знать, – вздохнул Тарханов.

– А живет он тут, в городе? – помолчав, поинтересовался Руслан.

– Вон, дом по соседству, – хмыкнул князь, кивая в сторону окна.

– А выглядит как? – не унимался парень.

– Приходи завтра ко мне на службу, покажу, – равнодушно пожал Татищев плечами.

– Добро. Буду, – кивнул Руслан, продолжая обдумывать мелькнувшую мысль.

– Ты, сынок, никак задумал чего? – подобрался князь, внимательно посмотрев на него.

– Так, мелькают кое-какие идеи, но тут осторожно надо. Не та фигура, чтобы все одним махом рубить, – отмахнулся Шатун.

– Да уж, тут шутки плохи, – вздохнув, кивнул Тарханов. – Говорю же, родичи там очень высоко летают.

Получив очередной карт-бланш, Руслан не стал устраивать погромы со стрельбой, а применил прием, которым пользовались в НКВД. Под утро к нужному дому подкатывали закрытые кареты. Бесшумные тени проскальзывали во двор. Небольшая возня у входных дверей, несколько вскриков, шорох, и вскоре связанные, с мешками на головах люди запихиваются в транспорт, который очень быстро исчезает в ночи.

Собаки, если таковые были на подворьях, попросту усыплялись при помощи куска начиненного сонным отваром мяса. По приказу Шатуна казаки старались никому не навредить раньше времени. Да, были синяки, разбитые физиономии, шишки от мешочков с дробью, но лишней крови не допускалось. Баб с детишками тоже старались не трогать. Просто пугали до заикания и мокрого исподнего, обещая вернуться, если вздумают шуметь или лезть куда не следует. Обычно этого хватало. Бабы, прекрасно понимая, чем промышляют их мужья, прикусывали языки и затихали, вполне справедливо опасаясь за свою жизнь.

Приказом князя Тарханова в подвале местной тюрьмы был освобожден нижний этаж, который казаки взяли под свой полный контроль. Всех вертухаев, служивших в этом богоугодном заведении по многу лет, просто гнали взашей, пугая страшными карами по политическим статьям. Вертухаи, отлично зная, что связываться с подобными господами, из политических, себе дороже, тут же принялись делать все, чтобы оказаться от подвала как можно дальше.

Писарь, прикомандированный к команде Руслана князем, изводил бумагу и чернила пачками и литрами, не успевая записывать за фигурантами их исповеди. Ночные аресты произвели на них неизгладимое впечатление. Ведь все происходило так быстро, что в себя они приходили уже на нарах. Словно бесы за грешной душой являлись. Стремительно, бесшумно и безжалостно. Обыски производились уже днем. Так же быстро, но очень тщательно и под протокол.

Извлекались все бумаги и ценности. При обнаружении последнего было забавно наблюдать, как менялись в лицах домочадцы обвиняемых. Судя по их мимике, они и не предполагали, что в доме может такое храниться. Но главным доказательством являлись оружие и документы. Этому придавалось первичное значение. Спустя неделю на главных фигурантов был собран почти убойный материал, но и князь Тарханов, и генерал Татищев только вздыхали, внимательно их изучая.

Глядя на кислые мины двух старых интриганов, Руслан отлично понимал, что даже добытых материалов будет мало, чтобы решить проблему раз и навсегда. Похоже, административный ресурс у заказчика всех случившихся безобразий гораздо мощнее, чем даже у самого генерал-губернатора. Пользуясь, случаем, Руслан устроил настоящий погром только в одном месте. На «малине», где проживала большая часть изгнанных им из Пятигорска каторжных.

Воспользовавшись тем, что бандитская «малина» была устроена на самой окраине города, казаки устроили резню среди ночи, разом уничтожив почти все городское дно. Мелкую сошку можно было не считать. Тащить их в камеры и изводить бумагу у Шатуна не было ни времени, ни желания, ни возможности. Это были рядовые исполнители. Закончив с арестами и первичными допросами, Руслан передал всех арестованных местным дознатчикам и отправился к князю, на доклад.

Внимательно выслушав его, Тарханов одобрительно кивнул и, вздохнув, устало спросил:

– Что дальше делать собираешься?

– Так команды жду, Петр Иванович, – развел Руслан плечами. – Что с главным фигурантом делать, только вам решать. Как скажете, так и будет.

– А сам бы что сделал? – помолчав, иронично поинтересовался князь.

– А перекинул бы все добытые бумаги столичным газетчикам. Точнее, копии их. А как огласка пойдет, инициировал бы дело по рассмотрению озвученных фактов.

– Хорошая идея, – помолчав, кивнул Тарханов. – Но проку от нее будет мало.

– Неужели там кто-то из правящей фамилии? – охнул Руслан, неверяще глядя на собеседника.

– Родич, – коротко кивнул князь, приложив палец к губам. – Дальний. Седьмая вода на киселе, но все одно родич. Так что, сам понимаешь. Не получится серьезного скандала раздуть.

– А ежели он вдруг помрет? – помолчав, мрачно поинтересовался Шатун.

– Это с чего бы? – удивился Тарханов.

– Ну, мало ли с чего, – развел Руслан руками. – К примеру, кто-то из тех, кто на него работал, вздумает посчитаться за разгром банды? Что тогда?

– Это откуда ж у каторжных такие умения и столько наглости, чтобы чиновника в серьезном звании средь бела дня порешить? – не унимался князь.