Отбросив эмоции, Руслан не отрываясь смотрел на приближающийся пыльный шлейф. Когда головной ряд всадников пересек первый ориентир, парень плавно передернул затвор и, посмотрев на минометчиков, негромко скомандовал:
– Приготовились. Огонь по моему выстрелу.
Он собирался, пользуясь оптикой, снять командира турецкого отряда. Турки хоть и переоделись, но командира всегда можно было отличить. Он все равно будет выделяться самым богатым оружием, самым лучшим конем и самой лучшей одеждой. Восток, и тут ничего не попишешь. Встав так, чтобы видеть тропу над краем бруствера, Шатун вскинул винтовку и принялся высматривать командира.
Уже через минуту Руслан точно знал, кто это. Крепкий, широкоплечий турок ехал в голове колонны, подбоченясь и задумчиво оглядывая окружающий пейзаж. Ехавшие за ним турки явно болтали между собой, но обратиться к нему даже не пытались. Похоже, командира своего они всерьез опасались. Дождавшись, когда вся кавалькада втянется на размеченный участок, Шатун навел метку прицела в грудь главному турку и, спуская курок, громко скомандовал:
– Огонь!
Мина свистнула, едва только прозвучал его выстрел. Куст разрыва встал в самой середине колонны, разбрасывая в стороны людей и коней. Вместе с разрывом раздался и треск винтовочных выстрелов. Передние ряды османов просто вынесло из седел. Казаки, помня, что живут с добычи, выбивали всадников, стараясь не зацепить лошадей. Их потом и в поле поймать можно будет.
Пять разрывов разнесли колонну в клочья. Трое бандитов, быстро сообразив, что их тут убивают, успели развернуть коней и наметом понеслись в сторону границы, но метров через триста вдруг начали выпадать из седел, один за другим. Казак, оставленный для наблюдения, сделал свое дело на ять. Прекратив огонь, казаки отложили винтовки и, достав револьверы, отправились проверять турок на наличие живых.
Руслан, забросив винтовку за спину, перевел дух и, снова вскарабкавшись на валун, принялся осматривать поле боя. После применения миномета половина лошадей была уничтожена. Несколько животных, лежа на земле, бились и жалобно ржали, пытаясь подняться. Их казаки добили первыми. Нечего животину мучить. Уж они-то точно ни в чем не виноваты. Дальше бойцы принялись проверять тела.
Их ворочали, избавляя от всего ценного и попутно проверяя на наличие жизни. Сначала Руслан хотел заполучить пленного для вдумчивой беседы, но после долгих раздумий пришел к выводу, что обычные исполнители не могут знать хоть что-то серьезное. А мелочь его не особо интересовала. Отловив разбежавшихся коней, казаки занялись очисткой местности. Тела привязывали к коням и оттаскивали в сторону от тропы. Заниматься серьезными похоронами никто не собирался, но и разводить у дороги могильник тоже было неправильно.
Так что Шатун принял соломоново решение. Трупы уволокли подальше и просто завалили камнями. Так же поступили и с конскими тушами. Уже в темноте, собрав все добытое, они вернулись в лагерь. Всех трофейных коней расседлали, обиходили и, стреножив, оставили пастись. Только одну кобылу Роман лично подвел к Руслану и, оглаживая караковую красавицу по шее, улыбнулся:
– Княже, глянь, какая красавица. Твоему Бесу в пару.
– Сдурел? – возмущенно перебил его подошедший Андрей. – Это ж аргамак. Куда ее с Бесом сводить? Ей своей породы жеребец нужен.
– Оно понятно, – смутился следопыт. – Это я к тому, что один породистый конь у Шатуна уже есть. Теперь вторая будет.
– Такая лошадь дорого стоит, – осторожно напомнил Руслан.
– Так это главаря кобыла. Все одно ты его снял, значит, и трофей твой, – усмехнулся Роман в ответ.
– А я впопыхах и внимания не обратил, – смущенно признался князь.
– Верно тебе говорю. Его лошадь, – заверил казак.
– Ладно. Пусть пока с остальными побудет, а дальше посмотрим, – чуть подумав, отмахнулся Шатун. – И добычу всю увяжите так, чтобы не мешала. После делить станем. Как в Эривань вернемся.
Казаки встретили это решение одобрительно. Каждому из них было понятно, что сюда они пришли не на один день, а значит, время для подобных разговоров еще не пришло. Кашевары позвали бойцов вечерять, и еще не остывшие от боя воины с удовольствием отдали должное их стряпне. Ветераны, едва узнав, что князь питается с простыми казаками из одного котла, старались от души, стряпня их всегда была на высоте. Приправ, мяса и масла они не жалели. Благо всем необходимым затарились еще в Пятигорске. Была у них и солонина, и вяленная горцами говядина, и приправы. Про муку, крупы и чай можно было и не вспоминать. Попивая круто заваренный чай, Руслан не спеша чистил винтовку, отмахиваясь от крутившегося вокруг Мишки. Тот, ни на секунду не забывая, что является денщиком, пытался избавить парня от подобной работы, но тут Руслан встал насмерть.
– Свое оружие каждый сам чистить должен, – заявил он Мишке, не обращая внимания на внимательно слушавших их спор казаков. – Запомни, Миша. Даже то, что я князь, не позволяет мне такую работу на тебя сваливать. В бою я на свою винтовку должен полагаться, как на самого себя. А это может быть только тогда, когда я ее сам, своими руками чищу и смазываю, заодно проверяя, все ли с ней в порядке.
Тяжко вздохнув, Мишка кивнул и, прихватив опустевшую кружку, поспешил к ручью. Мыть ее. Место для лагеря потому и было выбрано в этом месте. Крошечный родник пробивался между камней и с тихим журчанием сбегал в долину, в сторону границы.
– Любо, княже, – неожиданно произнес один из ветеранов. – Добре сказал. Не желаешь еще чайку?
– Не откажусь, – вежливо кивнул Руслан.
Отобрав у Мишки кружку, ветеран ловко наполнил ее чаем и лично поднес князю. Протерев руки тряпицей, Шатун с благодарным кивком принял напиток и, вздохнув, негромко проворчал:
– Вот почему так? Вроде и дома и в поле одинаково его завариваешь, а вкус всегда разный. В поле всегда вкуснее.
– В поле он волей пахнет, – понимающе усмехнулся не молодой, но еще крепкий казак. – Волей, солнцем да степью. Скажи, княже. Добычу на всех делить станешь, или только на тех, кто в бою был?
– Делить не я стану. Вон, Роман займется, – перевел Руслан стрелки.
– А ты, стало быть, его решение молча примешь? – не унимался казак.
– В нашем десятке всегда так было, – пожал Руслан плечами. – Я только на одном настоял. Добычу на всех делим. Остаток в кассу отряда. А кому какая доля давно уж решено. На то старый добрый уклад имеется. Так зачем ломать, ежели и так все добре работает?
– Тогда дозволь одного коня себе взять, – помолчав, осторожно попросил казак. – Младшему скоро в реестр писаться, а коня доброго не имеет.
– Выбирай, – тут же кивнул Руслан. – И из оружия ежели что глянется, тоже бери. Всем говорю, ежели кому чего для ближних надо, выбирайте, – чуть повысил он голос.
– Благодарствуй, княже. Наши уж все с твоими винтовками да револьверами ходят, – раздалось в ответ.
– Спаси Христос, князь, но я ему лучше такую же винтовку куплю, – решительно добавил кашевар, кивая на оружие на коленях у самого Шатуна. – Добрый штуцер у тебя вышел.
– Ежели решишь и дальше с отрядом кашеваром ходить, я тебе такую винтовку из своего запаса дам, – пообещал Руслан в ответ. – Останется только патронов купить.
– Соглашайся, Матвей, – вступил в разговор следопыт. – С Шатуном внакладе не останешься. Сам видишь, тут все честь по чести, и закон казачий завсегда блюдется.
– А, пожалуй, что и останусь, – подумав, решительно кивнул ветеран.
* * *
Следующая стычка случилась через три дня на второй дороге. Все прошло по накатанной, и в этом бою турки потеряли вторую полусотню. Что ни говори, а преимущество в огневой мощи у казаков было огромное. Турки были вооружены однозарядными винтовками Бердана и английскими стволами. Какими именно, Руслан так и не разобрал. Название было выбито витиеватыми завитушками, и эти украшательства почти полностью скрадывали буквы.
Плюнув, Шатун бросил оружие в общую кучу стволов, мрачно проворчав: