Утром, по пути в школу, я прислушивался к разговорам своих спутников. Зоя всё больше молчала (узнал у неё, что «дядя Юра» вернулся из Новосибирска ночью — сегодня Каховский отправился на работу), изредка зевала, прикрывая рот варежкой. Вовчик и Паша спорили о футболе. Рыжий доказывал, что ленинградский «Зенит» выиграл в этом году чемпионат «случайно». Ещё он утверждал, что московское «ЦСКА» в следующем году «легко» вернётся в Высшую лигу. Паша его выводы о команде из Ленинграда не поддержал. Солнцев рассказывал, что зенитовцы одержали в прошедшем чемпионате больше всех побед и забили голов больше, чем любой другой советский клуб. А значит: заслуженно получили золотые медали. «А „ЦСКА“ через год, конечно, вернётся», — сказал первоклассник. Ни Вовчик, ни Паша, ни Зоя Каховская по пути к школе этим утром ни разу не заговорили о Нине Терентьевой.

Судьба девятиклассницы меня интересовала больше, чем футбол (и даже больше, чем «историческая» победа ленинградского «Зенита»). Меня порадовало, что этим утром Вовчик не говорил о Терентьевой в том же ключе, как тогда об Оксане Локтевой. Но я всё же рассчитывал услышать хотя бы краткий пересказ вчерашних «событий». Вот только не нашёл источник информации. Каховский утром не позвонил (чему я нисколько не удивился). Не прояснила ситуацию с Ниной и Зоя Каховская (девочка утром не пообщалась на эту тему со своим папой). Поэтому я отправился на разведку сам. Но не к злополучному дому. А к стенду с расписанием — узнал, какие и где сегодня будут уроки у девятого «В» класса. Потом всю первую перемену поджидал Нину Терентьеву в школьном коридоре (не дождался). А после второго урока спросил о девице у её одноклассника.

— Терентьева? — переспросил кучерявый парнишка.

Он почесал затылок, задумался. Взглянул на приоткрытую дверь класса. И тут же схватил за руку проходившую мимо нас темноволосую девицу — переадресовал ей мой вопрос.

— Так… не было её на первом уроке, — сказала девятиклассница.

Кокетливо повела плечом.

Парень отпустил свою «добычу», повернулся ко мне.

— Слышал, пацан? — сказал он. — Терентьева сегодня не явилась в школу.

В понедельник десятого декабря я (как никогда в этой новой жизни) страдал из-за современных средств связи. Потому что не позвонил Юрию Федоровичу на мобильный телефон, не написал Зоиному отцу послания в социальных сетях — вообще никак не связался с Каховским. Просиживал штаны на уроках; гадал, что именно вчера случилось с Ниной Терентьевой (и когда именно «это» случилось: до того, как папа ушёл из квартиры генерал-майора Лукина, или уже после). Номер своего рабочего телефона подполковник милиции Каховский мне не называл. А звонить «дяде Юре» домой в понедельник днём я не видел смысла. Поэтому подавил желание «слинять» с уроков. В гордом одиночестве бродил во время перемен по школьным коридорам, прислушивался к разговорам школьников и учителей. Но контрольные слова «убили» и «Терентьева» так и не уловил.

Никуда не спешил я и после школы: сомневался, что так рано застану Юрия Фёдоровича дома. В компании с Зоей и Вовчиком по уже устоявшейся традиции проводил до автобусной остановки Свету Зотову. Сегодня Светлана демонстративно придерживала своего рыжего «рыцаря» под руку. Потому что Вовчик порадовал «даму сердца» полученной вчера от Зои Каховской шоколадной конфетой. Я посмотрел счастливое конопатое лицо своего юного приятеля. И вспомнил, о чём шептались в мужской раздевалке самбистов. Юные борцы поговаривали, что у Светы Зотовой в школе есть «безбашенный» ухажёр-боксёр, который «чуть что», «любому» сразу «бил в пятак». При этом никто из парней «третьей» группы презрительно не заявлял, что Светка Зотова гуляет под руку с «мелким» третьеклассником. Напротив, отзывались о рыжем уважительно (спорили, кто «сильнее»: боксёры или самбисты).

Я сдержался: не пошёл к дому Нины Терентьевой. Прогулялся к Каховским (в надежде, что всё же застану там Юрия Фёдоровича). Потом вместе с Зоей зашёл к Наде — переоделся (повесил в шкаф школьную форму). И только после этого мы отправились к Солнцевым. Пашка и Вовчик пока не разбежались по спортивным секциям — встретили нас привычным громким спором. Зоя вызвалась рассудить мальчишек. А я прогулялся в спальню, заглянул в бумажную папку с копией папиной повести (скорее, по привычке, чем из необходимости). Увидел знакомый титульный лист на вершине стопки испачканных копировальной бумагой листов. Со спокойной душой вернулся к уже затеявшим громкую перепалку школьникам: мальчишки дружно и задорно отбивались от Зоиных «взрослых» нотаций и замечаний. Натужно придумывал, чем занять себя и детей занять до вечернего разговора с Каховским.

Юрий Фёдорович вернулся с работы ровно в восемнадцать часов. Я к тому времени уже больше часа дожидался его в Зоиной комнате. Дополнительные тренировки мы с Зоей временно прекратили (до конца года): сделали «перерыв» в работе над будущими спортивными победами. Поэтому коротали сегодня время за просмотром видеокассеты с фильмом «Челюсти-3» (на английском языке). Лежали бок о бок на кровати Каховской и… просто смотрели фильм. Из динамика телевизора доносилась сдобренная потрескиваниями и музыкой иностранная речь. Я к ней прислушивался, изображал переводчика: монотонным голосом пересказывал Каховской диалоги персонажей. Зоя держала меня за руку, широко открытыми глазами наблюдала за действием на экране, изредка задерживала дыхание или вскрикивала.

Из прихожей послышалось громогласное «я дома» Каховского. Я замолчал, прервавшись на полуслове. Зоя ответила отцу громким возгласом «привет, пап». Но не прекратила своё занятие (лишь ещё крепче сжала мои пальцы). Толкнула меня локтем — я послушно перевёл очередную фразу киношных персонажей. Сам я за действиями на экране почти не следил: сюжет фильма и спецэффекты меня не впечатлили. Кассету для просмотра выбирала Зоя. Девочка заявила, что фильмы с переводом посмотрит и одна. Она воспользовалась бесплатным переводчиком (в моём лице). Почти бесплатным: я всё же стребовал за свои услуги чашку кофе и пару бутербродов с сыром и полукопчёной колбасой. «Быстрее, Майкл, она убегает», — перевёл я слова актрисы. Каховская взвизгнула, когда в плавник акулы на экране вонзился то ли маленький гарпун, то ли арбалетный болт.

И тут же я услышал стук в дверь — Зоя вздрогнула, вонзила ногти мне в кожу. Девочка не отводила глаз от экрана, закусила губу, словно сдерживала очередной крик. Персонаж фильма вдруг позабыл, что он плавает с аквалангом: легко размахивал в толще воды большим ножом, отгоняя от себя здоровенную акулу. В такт его действиям Каховская дёргала ногой. Стук повторился — он прозвучал на фоне громкой тревожной музыки, что лилась из динамика телевизора. «Убедитесь, что она зафиксирована и доставьте её в аквариум», — перевёл я реплику героини фильма. Но уже не смотрел в телевизор — раздумывал, как сбежать из комнаты, чтобы переговорить с подполковником милиции. Толкнул Зою локтем, привлёк внимание девочки к стуку. Каховская насупилась. И всё же перевела взгляд на дверь, украшенную ярким постером из журнала «Ровесник».

— Ну что случилось⁈ — воскликнула Зоя. — Папа, что тебе нужно⁈

Скрипнули дверные петли. Бубнившие на кухне в радиоприёмнике голоса стали громче. В образовавшейся щели я увидел силуэт Каховского.

— Хочу поприветствовать свою дочь, — сказал Юрий Фёдорович. — А заодно и гостя.

Зоя театрально закатила глаза, покачала головой.

— Поприветствовал? — спросила она. — Всё? Или ещё что-то от нас хочешь? Ты нам мешаешь! Я из-за тебя не поняла, куда они привезли акулу!

Девочка толкнула меня в плечо.

— Миша, ты чего замолчал? Переводи!

— Может… сделаем перерыв? — спросил я.

Пропустил очередной диалог киношных персонажей.

— Какой перерыв⁈ — спросила девочка. — Зачем?

— Чтобы помыть мандарины, — подсказал Каховский. — Хорошенько сполосни их и протри полотенцем. И выложи в вазу — пока мы с твоим кавалером немного побеседуем.