В тряпичном кошеле таких камней насчитал двадцать семь. Они отличались размерами и оттенками, но незначительно.

По словам Меркулы Силаевой эти камни её слуги нашли в том самом Выховском лесу. И не только эти: втайне от других представителей рода слуги Меркулы добывали огоньки уже второй год — с того самого дня, когда во время охоты в Выховском лесу Бритта нашла несколько камней в ручье. Родственницы Бритты переправляли светящиеся камни на материк, где за те платили хорошую цену.

Камни, добытые на земле, что принадлежала Варлае Силаевой, позволяли её старшей сестре беззаботно кутить и оплачивать то и дело появлявшиеся из-за любви к азартным играм долги.

В финансовых делах Меркулы Силаевой со дня обнаружения огоньков всё шло настолько хорошо, что однажды она задумалась о том, что совсем скоро Выховский лес может перейти в чужое владение. Точно так же, как его и заполучила когда-то Варлая — в качестве приданного.

Я выслушал от боярыни версию того, как в Кординии заключались браки между представительницами боярских родов. Из неё следовало: кто из супругов в чью семью переходит, зависело от того самого воинского ранга, чьё значение я раньше явно недооценил.

Так произошло в случае с Варлаей и Кишиной. Имевшая всего лишь ранг «воительницы» Кишина сменила прошлую фамилию на фамилию супруги — Силаева. Да ещё и сделала в новую семью взнос-приданное: тот самый Выховский лес.

По размышлениям Меркулы примерно это же вскоре предстояло сделать и детям её младшей сестры. В особенности Рослевалде. В свои пятнадцать Росля пока не стала даже «воительницей». А вот мысли о романтических похождениях в её голове уже витали.

Сложно представить, что будущая супруга Росли окажется обладательницей более низкого воинского ранга. А это наводило боярыню на мысль, что фамилию племяннице предстоит сменить. И осчастливить новую семью приданным — Выховским лесом: другого личного имущества у её нынешней семьи не было.

Чтобы предотвратить переход леса в чужие руки Меркула и затеяла авантюру с похищением. Не решилась признаться сестре, что не первый год втихую грабит её имущество. И не захотела лишиться доходов. Не представляла, как сможет вновь сократить свои траты до пределов той суммы, что выделял своим представителям боярский род Силаевых.

Вот только казавшаяся раньше несложной афера чем дальше, тем больше выходила из-под её контроля.

— Ясно, — сказал я.

Продолжал вертеть в руке красный камень. Запустил в него пучок энергетических каналов, впрыснул порцию маны. Та не встретила сопротивления. Свечение семурита стало заметно ярче — моё настроение лучше.

У меня появились накопители.

— А что ты собираешься сделать с боярышней Алаиной? — спросил я.

На лице боярыни не проявилось никаких эмоций.

— Я убью её, — сказала Силаева.

— Что ж, не могу не признать, боярыня, что твой ответ меня порадовал.

Сжал между пальцами красный камень. Его гладкая поверхность вновь нагрелась. Вся та магическая энергия, что я получил от Бритты поместилась в семурит без труда. Не заняла и четверти объема камня. В своём резерве я оставил сущие крохи маны — освободил место.

Пустым оно пробудет недолго.

Я подошёл к боярыне Меркуле.

Та встретила меня безразличным взглядом. Ни страха, ни любопытства в её глазах не заметил: всё ещё действовали заклинания, вытаскивая из меня энергию.

Которую нужно восстановить.

— Прощай, боярыня.

Я наклонился над кроватью, коснулся ладонью холодного лба Меркулы Силаевой и скастовал «призму изменения энергии».

На обратном пути от дома Меркулы я не экономил ману: сканировал окружающее пространство, прятался за «отводом глаз». Никем не замеченный взобрался по стене к окну своей комнаты. Что оказалось не так легко: кафтан оттягивало прихваченное в спальне Силаевой золото.

Жадничать я не стал: взял из тайника боярыни только часть монет, рассовав их по карманам.

Ну и, конечно, унёс с собой кошель с семуритами — все двадцать семь камней.

А вот мародёрством не занимался. Серьги Бритты, на которые изначально строил планы, оставил на теле их мёртвой хозяйки. Как и в случае с золотом боярыни, свою алчность я попридержал.

Остаток ночи провёл в кровати. Да и утром мне позволили выспаться. Никто не ломился в мою дверь с обвинениями и не требовал объяснений, где я пропадал сегодня после полуночи.

Отсыпался.

Пока не явилась Мышка: позвала меня завтракать.

Но не в столовую — к себе в комнату.

Там нас дожидалась Росля. Наряженная в свой любимый потёртый домашний кафтан, непричёсанная. Чем-то взволнованная, с опухшими от слёз глазами.

О причине своего состояния Рослевалда мне ничего не сообщила. Судя по поведению Мышки — сестре тоже. Как и я, Росля за столом помалкивала, о чём-то размышляла.

Развлекала нас Алаина. Она словно чувствовала, что угроза её жизни миновала. Боярышня веселилась, дурачилась, не умолкала ни на минуту.

После завтрака поинтересовался у Росли, как можно из квадрата её семьи попасть в общую часть города. Объяснил, что желаю пройтись по магазинам — прикупить одежду. Что не отказался бы и побывать у цирюльника. Да и вообще: хочу посмотреть на город.

О своём намерении подыскать жильё за пределами боярских кварталов и покинуть дом Силаевых упоминать не стал.

Рослевалда пообещала, что велит заложить для меня экипаж.

Вздохнула. Вновь одарила меня тем самым взглядом, что я впервые заметил у неё вчера, после исполнения «Баллады о первой любви».

— Я б тоже с тобой прокатилась, — сказала Росля. — С удовольствием показала б тебе город. Но… не могу. Прости, Кира. Мать запретила нам с сестрой покидать дом. И велела мне присмотреть за младшей. Не могу её сегодня ослушаться: не хочу расстроить маму… ещё сильнее.

Мышка взяла меня за руку.

— Кира, но ты ведь к нам скоро вернёшься? — спросила она.

Я посмотрел в её широко открытые глаза.

Ответил совсем не то, что намеревался.

— Конечно, — сказал я. — И обязательно принесу тебе подарок. Какой бы ты хотела?

— Куклу! — воскликнула боярышня.

— Ала! — сказала Росля. — Прекрати попрошайничать!

— Будет тебе кукла, — сказал я. — Обещаю.

Та часть города, куда по приказу боярышни Рослевалды доставили меня слуги рода Силаевых, заметно отличалась от боярских территорий. Никаких замков и крепостных стен я там не увидел. Услышал привычное воркование голубей.

Пропахшие лошадиным навозом шумные улочки выглядели обыденно. Как в обычном городе. С небольшими магазинами и торговыми лавками; с выложенными булыжником мостовыми и ничем не примечательными жилыми домами. Подобных городов за предыдущие жизни я повидал десятки, если не сотни. Они походили друг на друга, точно близкие родственники.

Выбрался из кареты на краю площади, украшенной пересохшим бассейном с не работавшим фонтаном. Из неё, точно лучи звезды, вытекали в разные стороны и вклинивались между домами пять узких улочек. Спугнул стаю голубей.

Сообщил вознице, что в её услугах больше не нуждаюсь, велел слуге Силаевых возвращаться в квадрат боярского рода. Решил, что если понадобится экипаж — найму один из тех, что сновали по дорогам. Не захотел, чтобы Варлае или Росле пересказали, где я был и что делал.

Проводил карету Силаевых взглядом.

И зашагал в сторону видневшихся на одной из улочек ярких витрин магазинов.

Одежду, подобную той, что носили в Мужской крепости, я покупать не собирался. Даже если сумею отыскать в столичных магазинах. Пусть и она считалась в этом мире пригодной именно для ношения представителями моего пола.

Как же здесь всё перепуталось!

Нет уж. Лучше я буду выглядеть похожим на местных женщин, чем на тех убогих созданий, именуемых тут мужчинами.

Я уже успел разобраться, как должна быть одета солидная и в меру модная столичная представительница благородного сословия. Примером такой боярыни мне в первую очередь служила покойная Меркула Силаева. То, что именно она разбиралась в моде и имела хороший по местным меркам вкус в одежде, не раз подтверждала Кишина, чьему мнению о моде я доверял больше, чем пристрастиям её жены; восторженно отзывалась о нарядах тётушки и Рослевалда.