Ее твердый пальчик ткнул меня в ребра — как раз там, где прошлись по бронежилету осколки.

— Оуф! — сказал я.

— Мама, мама, не бей Гелу Белозола, он вон какую класивую саблю плинес! Как у Мальциса-Кибальциса!

Ася стояла в дверях ванной с огромным хайбером в руках! И как она только вытащила его из чехла, там ведь всё было перемотано изолетной в семь слоев! Я в Алма-Ате задолбался упаковывать этот ятаган, и документы оформлять на сей "сувенир". Справился не без помощи корейских товарищей...

— Гос-с-сподитыбожемой! — Тася одним резким движением выхватила смертоносную железяку из рук дочери и зашвырнула ее в антресоль, которая нависала над головой в коридорчике, у самой двери ванной. — А ты сиди, молчи и не двигайся! Ни звука!

Ее глаза метали громы и молнии, но руки продолжили обрабатывать рану. Наконец, последний пластырь был наклеен поверх зашитого рассечения, и родная-любимая Тася очень классно сдула со лба выбившуюся из челки непослушную прядку. Я просто млел от этой ее привычки. Кажется — беда миновала?

— Ма-а-ам, а что такое "спа-се-ни-е у-то-па..." — по слогам начала читать Василиса. Ничего себе, умеет!

— Ва-а-ась... — тон Морозовой стал обманчиво добрым. — А ты где это прочитала?

Я весь сжался в предвкушении дальнейшего развития событий. Голос старшей девочки раздался из-под табуретки, на которой сидел я!

— Ма-а-ам, тут на рубашке у Геры Белозора медаль висит...

— Какая еще медаль? И вылезай оттуда немедленно!

— Ну, медаль за спа-се-ни... — Вася протянула маме медаль и шмыгнула прочь из ванной. — Ася, пойдем еще порисуем на обоях, пускай они сами разбираются... Гера уже приехал, уже всё хорошо будет!

Какая, однако, разумная девочка растет! Ужас просто!

А прекрасная мама разумной девочки взяла в руки медаль, вдруг села мне на колени, посмотрела сначала на мою растерянную физиономию, потом на награду... И оттенок ее глаз постепенно стал меняться на естественный изумрудно-зеленый, а брови — перестали хмуриться.

— Хи! — сказала она. — Боже мой, до чего ж я рада тебя видеть!

— Иди сюда, — сказал я и притянул ее к себе, и коснулся наконец ее губ своими губами...

— Осторожно, шов разойдется... — и вопреки своим словам, Тася ответила на поцелуй.

Кажется, я выпал из реальности — или наоборот, вернулся в нее. Афган, война, интриги, шпионские игры — это всё осталось за бортом. Теперь я был там, где во мне действительно нуждались! Я был дома!

— Ва-а-ася, а пациму Гела Белозол и мама целуюца?

— Ася, потому что они скоро поженятся и будут муж и жена, значит им можно целоваться!

— Гела Белозол будет нашим папой?

— Нет, папа у нас был один, не бывает двух пап! Гера Белозор будет нашим другом, — Василиса в своем аккуратном платьице и с косичкой была похожа на учительницу начальных классов.

— О-о-о-о, холосо! — энергично закивала головой Аська, и ее соломенные растрепанные волосы тоже закивали — в такт.

Всё-таки это очень, очень разумные девочки! Я наверное, слезу бы даже пустил в другой момент, но сейчас мне было слишком неловко. Ну, это каждому понятно: самая красивая девушка в мире — на коленях, и двое деток — в дверном проеме...

— Так, дети! Пойдемте поставим чайник на плитке в комнате, покормим Геру, — сказала разумная мать разумных девочек. — А он пока умоется и переоденется. А потом будет нам рассказывать про свои приключения и помогать делать ремонт.

— И дарить подарки, — сказал я. — У меня для вас всех есть подарки!

Не только ведь женской части нашей команды разумность проявлять, правильно?

— Уря-я-я! — откликнулись девочки, и самая старшая из них, вообще-то, тоже радовалась довольно громко.

***так, это третья глава подряд, а значит — пора дописать наконец уже историю Поручика. В общем — перерыв, а после него — всё внимание на эту книгу.

Моя бабушка говорила: "Хочешь понять человека — поклей с ним обои!" Будучи женщиной ранимой, интеллигентной, артистичной и музыкальной, она материлась как сапожник и управлялась с огромными листами, рулонами, ведрами с клеем и многочисленными родственниками весьма проворно и круто. А всякий, допускающий пузыри, не промазанные края и не дай Бог, не подобравший узор, находился под угрозой испепеления и стирания с лица Земли.

С Тасей всё было не так. На момент моего прибытия потолки в квартире уже были побелены, стены — обклеены газетами, приличные персиковые обои (без орнамента и рисунка!) — порезаны на листы. Поскольку мебели в нашем распоряжении имелся самый минимум, нам хватило места, чтобы разложить обои в большой комнате вполне удобно.

Клей варился на плите. Даже не клей — клейстер, вот так правильно называлось это снадобье из крахмала. Для меня процесс его приготовления был сродни алхимии, а вот Таисия вполне уверенно развела состав в нужной пропорции, помешивала его большой ложкой и напевала при этом что-то легкомысленное. Дети обрисовывали высохшие газеты на стенах своей комнаты, я утащил на балкон наше ложе из тюфяков, которое до этого располагалось на полу... Спать на полу — это отдельный вид романтики! Если этот пол не земляной, конечно.

Хорошо — у детей была вполне приличная тахта, и за их здоровье можно было не волноваться.

— Поклеим обои — пойдем в магазин. Нужно прикупить мебели. Деньги есть...

— А знакомые? — спросила Тася. — Где ты собираешься доставать приличную мебель? Я стала на очередь — через месяца три должны завезти приличные югославские стенки...

Вот же черт! Вечно забываю, где я нахожусь! "Икеи" тут нет, но зато... Зато есть Дубровицкие ПДО! Что я — мебели не достану? Потому что стенка как таковая — это бр-р-р-р-р! Дьявольское изобретение, крадущее из квартиры метры жилплощади и годы жизни...

— Ха! — сказал я. — Волков!

— Из Дубровицы везти мебель в Минск? О-о-о-о, это очень в твоем стиле, Белозор! — обычно из столиц везли в провинцию, а не наоборот.

— Знаешь что? Сделаем на заказ. Всё померяем, решим что нам необходимо... Я попрошу, приплачу — всё будет как надо. И югославская стенка тогда вообще не пригодится! Мало того, что места кучу занимает и воообще — нефукнционально, так еще и ждать три месяца!

— И что ты предлагаешь? Есть новаторские идеи? — подняла бровь она.

Клейстер приготовился, и можно было приступать к промазыванию обоев.

Чтобы нам не получить несколько порций обойной шаурмы с начинкой из симпатичных маленьких девочек, детей мы посадили в ванную. Набрали горячей воды, напустили им туда пены, добавили ёжика с дырочкой в правом боку, уточку с дырочкой в афедроне и резинового олимпийского мишку — кажется, совсем без дырочки, но с абсолютно дикой рожей. Принимать ванную с утра — странно? Да и хрен с ним, ванная — отличный органайзер для двух весьма активных барышень, которые совершенно точно устроят нам тут партизанскую войну, если будут разгуливать на свободе. А теперь они устроили морской бой и пенные игрища, и благодаря новому кафелю вроде как не должны были залить соседей снизу.

А мы взялись за обои... В общем — я как более длинный был сверху, Тася ровняла по плинтусам и командовала.

— Гера! — сказала она. — Ты меня пугаешь. Ты чего такой большой?

— Я думал — тебе нравиться? — брякнул я.

— Нравится! — покраснела Таисия. — И вообще — я не про это! Но доставать до потолка без табуретки — это как-то слишком!

— Можно подумать, твой папаша ростом обижен!

— А у нас потолки ого-го! Сталинские!

В общем, мы балагурили, клеили обои, отвлекались на детишек, которым нужно было то попить, то "на гайсёк", то "сьто-то вкусненькое" и подтрунивали друг над другом. А еще я рассказывал про "скандинавский стиль" в интерьере и "икеевский" дизайн мебели. Морозовой такая идея понравилась, по крайней мере — моя подача точно.

— А Волков вправду возьмется? — засомневалась она. — Как ты сказал — минимализм? При наших скромных "квадратах" — самое оно!