— И это тоже, — сказала она.

Я бросил пулю к её ногам.

Та покатилась по листве, ударилась о босую ногу Верховной жрицы, замерла.

— Где они, дерево? — спросил я. — Что с ними случилось?

— Они все мертвы, Кира Силаева, — сказала Хранительница. — Все. Никого не осталось.

Мертвенно-бледное лицо Верховной жрицы оставалось спокойным. В глазах у неё отражался «огонёк», на плече подобно погону лежал сухой лист. Хранительница смотрела на меня, не мигая. Как неживая. Точно игрушечный медведь — тот, которого я оставил для Мышки в тайнике.

— Интересно девки пляшут, — сказал я.

Потёр кончик носа.

— Все мои стражи следовали Правилам: бесстрашно бросались на врагов, — сказала Хранительница. — Все. Никто не проявил малодушие, не отступил и не обратился в бегство, не опозорил память своих предков. Но в этот раз их умений и силы духа не хватило для победы. Слишком неравными оказались… возможности сторон.

— Кто это сделал?

Я вздохнул, поднялся на ноги.

— Служанки змеиной богини, — сказала Хранительница. — Они приплыли на остров с Западного континента. Без приглашения. Мои стражи попытались выдворить их из Кординии. Точно так же, как поступали с непрошеными гостями уже не однажды. Но «доспех духа» в этот раз подвёл: сыграл на стороне наших врагов. Оружие, что дала богиня своим воительницам, справилось с ним без труда — попросту его не заметило. Пока не понимаю, почему. «Доспех духа» в этот раз не помог, а только помешал моим стражам — и это одна из тех ошибок в прежних расчётах, которую мне уже удалось отыскать.

Я приподнял брови.

Спросил:

— Какая ещё богиня? Что ты несёшь, дерево? Боги ушли из этого мира. Разве не так? Об этом мне тут прожужжали все уши. Эти ваши обиженные божества, их проклятие…

— Мне тоже казалось, что боги оставили нас в покое, Кира Силаева, — сказала Хранительница. — Вероятно, это было ещё одной моей ошибкой. Недооценка богов и их возможностей. Я… учту это обстоятельство при дальнейших расчётах. Заложу его в основу. А теперь уходи. Ты получила ответ на свой вопрос. Больше не отвлекай меня понапрасну. Мне нужна тишина и покой. Чтобы размышлять.

— Интересно девки пляшут, — повторил я. — И о чём ты будешь думать, дерево? Не поздновато ли?

— Мне предстоит много работы, Кира Силаева. Придётся всё начинать заново. Проработать план с учётом новых данных и обстоятельств…

— Что ты собираешься начинать заново, дерево?

— Тебе этого не понять, человек, — сказала Хранительница. — Твой слабый разум не способен осознать весь масштаб моего замысла. И уж тем более, оценить его по достоинству.

— Зато я понимаю весь масштаб твоей глупости, — сказал я. — Ты говоришь, что делало из боярынь стражей. Такого вздора я давно не слышал. Слышали бы тебя эльфы — не поверили бы своим длинным ушам. Ведь это ты священное дерево. Это ты должно оберегать и защищать своих подопечных.

Покачал головой.

— Я повидал в своих жизнях много взрослых меллорнов, дерево. Но такого… странного, как ты, признаюсь, встретил впервые. Если бы только тебя мог увидеть Вечный лес! От стыда за слова и действия своего сородича он сбросил бы всю листву. Неужели ты не замечаешь свою главную ошибку?

— Какую, Кира Силаева? Просвети меня.

— Тебе следовало вырастить рощу, — сказал я. — Нормальную, из десятков взрослых деревьев, а не вот этот общий клубок корней с одной единственной взрослой особью на поверхности. А роща — это значит пять-десять полноценных стражей. Стражей! Но не людей, дерево, а именно меллорнов: могучих, почти неуязвимых. Такие сумели бы дать отпор любым врагам. Всё чудо-оружие этого мира не смогло бы нанести им ощутимого вреда. Не люди должны тебя защищать, дерево — ты должно о них заботиться.

— Корни дают мне силу, — сказала Хранительница. — Ты даже не представляешь, какую. Благодаря им я когда-нибудь в своём развитии и могуществе стану на одну ступень с богами. Пусть не скоро, но такое случится, заверяю тебя. Но ты до этого дня не доживёшь, человек — это факт. А твои слова вызвали у меня лишь недоумение и помогли осознать твоё неразумие. Что я получу от других деревьев? Зачем мне слушать их глупые наивные мысли? Нет уж, спасибо. Ты меня с кем-то спутала, Кира Силаева. Я не нянька: ни для своих сородичей, ни для людей. Тем более — не для людей. Смешно слышать о моём долге перед этими никчёмными и ничтожными существами. Ты… не понимаешь, о чём говоришь, Кира Силаева.

Я усмехнулся.

— Очень хорошо понимаю, дерево — можешь мне поверить.

— Ты всего лишь глупый человек, Кира Силаева, — сказала Хранительница. — Пусть ты и немного сильнее прочих людей. Но зря ты считаешь себя достойной общаться со мной. Разговаривать с тобой — пустая трата времени. И пусть время — это то, чего у меня всегда было предостаточно, всё же я не хочу тебе ничего объяснять. И не желаю выслушивать твои наивные рассуждения. Потому что мы мыслим по-разному. Тебе никогда не достичь моего уровня мудрости, человек. Чтобы ты о себе ни возомнила. Уходи. Наш разговор окончен.

Она повернулась ко мне спиной и зашагала к Главному храму предков.

— Вот это точно, — пробормотал я. — Мыслим мы по-разному.

От первого квадрата мне пришлось долго шагать пешком.

День был в самом разгаре, но в боярской части Бригдата мимо меня не проехал ни один экипаж.

Карету я сумел остановить лишь оказавшись в общей части города.

Ступил через порог «Дома ласки и удовольствий», известил хозяев о своём появлении звоном подвешенной над дверью железки.

Тут же невольно поправил на себе одежду. Проверил, что с ней не так, почему произвёл на охранницу салона столь сильное впечатление. Та уставилась на меня, словно на ожившего мертвеца.

Яркие эмоции при виде меня расцвели и на лице хозяйки борделя. Но не привычная липкая улыбка и показное радушие — скорее изумление и растерянность. Госпожа Барелла пробормотала под нос похожую на короткую молитву фразу, всплеснула руками и поспешила мне навстречу.

— Госпожа Силаева?! — воскликнула она. — Какая приятная неожиданность! Вы живы!

Барелла остановилась в шаге от меня, принялась ощупывать мои руки, плечи, словно хотела удостовериться, что я не призрак и не приснился ей. В воспалённых глазах хозяйки борделя блестела влага. От женщины несло алкоголем и валерьяной.

Её пальцы оказались холодными, хотя прохлады в борделе я не заметил. Напротив, отметил, что все окна в салоне против обыкновения прикрыты и плотно занавешены. Из-за чего внутри «Дома ласки и удовольствий» сегодня необычно жарко и душно.

— Госпожа Силаева! — повторила Барелла. — Как же я рада, что с вами всё в порядке!

На её громкий голос среагировали обитательницы верхних этажей. Над перилами появились женские головы. Компаньонки поглядывали на меня, перешёптывались.

— Со мной всё хорошо, — заверил я.

Окинул взглядом общий зал борделя — нашёл его непривычно пустым. Не заметил в нём ни компаньонок, ни разносчиц, ни клиенток. Все столы блестели чистотой. Полумрак: горели только три тусклых светильника в центре зала. Точно сейчас не день, а раннее утро; или вовсе — выходной.

— Я только что вернулся в город, госпожа Барелла, — сказал я. — Был дома — там никого не застал. Бродил по боярским квадратам — не встретил там ни одной живой души. Не смог даже найти извозчицу. Это очень необычно и странно. Я словно сплю, вижу сон и не могу проснуться. И не могу понять, что у вас здесь произошло.

— Только что вернулись? — переспросила хозяйка борделя.

Зачем-то посмотрела на мои сапоги. Хотела увидеть на них пыль дорог? Я столько сегодня прошагал, что пыли на моей обуви собралось предостаточно.

Я кивнул.

— Да. В полдень.

— Где же вы были?

Следившие за нами компаньонки умолкли.

Дожидались моего ответа? Вряд ли бы они поверили, скажи я правду.