Еще бы им не запеть. Завтра в Гамбии произойдет переворот, который быстро подавят Сенегальские войска, а послезавтра разобъется на самолете Омар Торрихос. У меня была одна суперспособность — помнить заковыристые имена и названия. Ну, а чем больше сила — тем больше ответственность, это любому супергерою известно. А я пусть и дерьмовый, но попаданец. Надо пользоваться — во благо себе и социалистическому Отечеству. Что бы там не говорил этот урод — я вправду люблю Родину.

А Тасю и девочек люблю еще больше.

По всему выходило — моя главная встреча всего этого сомнительного мероприятия состоялась, и я ее запорол. Скорее всего, Герилович и те, кто за ним стояли, ждали именно этого захода по мою душу. Что ж, я в школах КГБ не учился, да и вообще — Штирлиц из меня аховый просто по определению, так что получил американский резидент по печенкам и селезенкам… Ну и мне наподдал тоже, не без этого. Вон, под волосами шишка, и спина болит! Завел моду локтями драться… Точно — муай-тай, к гадалке не ходи.

Так или иначе, ловить мне на этом форуме было, видимо, больше нечего. Продвижение книги в Америке, скорее всего, накрылось медным тазом, таинственная операция советских спецслужб — тоже, так что я мог с чистой совестью валять дурака и наслаждаться жизнью. А потому — пошел в бунгало и принялся собирать рюкзак для похода к развалинам испанского форта. Я всерьез решил найти себе какой-нибудь ржавый шлем-морион, или хотя бы — парочку пиастров, и поэтому хотел потратить последние два дня с пользой. И без металлоискателя кое-что можно придумать: например, я спер в вагончике береговой охраны гибкую и тонкую металлическую антенну — будет отличный щуп!

Разгуливать в костюме на тридцатиградусной жаре, пить с многозначительным видом спиртное и говорить умные речи на закрытии форума? О, нет! Жюри разберется и без меня, победителей определят, награды найдут своих героев, а контекстная реклама — реципиентов. А я пойду пиастры искать… Тем более костюма у меня с собой нет. Не комильфо в треккинговых ботах и штанах-карго на такие мероприятия заявляться! Мы чужие на этом празднике жизни!

— Пятнадцать человек на сундук мертвеца-а-а! — пропел я и, нащупав на своем ложе под подушкой мачете, вытянул его из ножен и взмахнул этим страшноватым сельскохозяйственным инструментом несколько раз. — Йо-хо-хо и бутылка рому!

— Мистер Белозор? — в бунгало внезапно вломился какой-то пухлый жизнерадостный коротышка, из тех, кто представлял издательства. — Оу, щит!

Мачете разрубило воздух перед самым его носом, и мне стоило больших усилий перевести траекторию движения клинка в безопасную плоскость, чтобы не отрубить ему кусок кругленького животика. Как лектор он не выступал и вообще — особенно не отсвечивал все эти дни, так что выбесить меня не успел. Бить толстячка причин не было.

— Зачем вам сабля? — поинтересовался он по-английски. — Не нужно меня рубить! Я — Саймон Шор, представитель издательства Penguin Books, и мы согласны на ваши условия.

— Ого! Рвете подметки! — сказал я. — Что — хищнический оскал капитализма? Конкуренция?

— Да, да. Если Random House ничего не понимает в книжном рынке, то мы не собираемся упускать такой лакомый кусочек. Сорок процентов с продаж — ваши, при условии, что вы передадите нам права на распространение англоязычных книг всей серии, сколько бы томов в ней не вышло.

— На пять лет с момента первого издания, — поднял указательный палец вверх я.

— Только ради разбитой рожи и выссаных почек Джованни Базелона — по рукам! — с нескрываемым удовольствием толстячок поручкался со мной и добавил: — Ну, документы, я думаю, мы подпишем на обратном пути, на борту корабля. Вы ведь с нами возвращаетесь, верно?

Похоже, пижона с раздвоенным подбородкам звали Джованни Базелон, но это ровным счетом ничего не меняло. Я пожал плечами, а потом бесцеремонно повернулся к пингвину… То есть — к мистеру Шору задницей, наклонился, сунул мачете в крепление на рюкзаке и сказал:

— Раз принципиальная договоренность достигнута, позвольте… У меня есть еще кое-какие дела на острове, мистер Шор. Увидимся послезавтра.

Взял его за плечи и переставил в сторону от двери. Нет, ну а что? Планы теперь менять что ли? Хотя, конечно, такой внезапный рояль, выпрыгнувший из кустов, определенно грел душу.

— Пей! И дьявол доведе-о-о-от до конца! Йо-хо-хо и бутылка рома! — по лагерю я шел едва ли не вприпрыжку, стремясь выйти на вольные тропы как можно быстрее.

Мне пришлось пройти по окраине лагеря из сборных домиков — форт был как раз в той стороне. Студенты высовывались из дверей и окон и переговаривались, глядя мне вслед. Ну да, ну да, интересное впечатление у них обо мне останется. Вообще — о русских.

Впрочем — это меньшее за что мне стоило переживать… Следовало продумать запасные пути отхода — на американском корабле, и тем более на американской земле меня ничего хорошего ждать не могло… Саймон Шор уверен, что купил меня? Надеюсь, он передаст эту уверенность своим коллегам по цеху. И этому, как его — Джордани Йовановичу, то есть — Базелону, Джованни Базелону, конечно. А я не собираюсь плыть на корабле, я собираюсь поробинзонить тут, на Исла де Мона некоторое время. До тех пор, пока за мной не прилетит некий прибалтийский индеец… Видал я их заокеанское гостеприимство в том же гробу что и их свободу…

— Далеко собрались, мистер Белозор? — Акианатор Пакиратан был тут как тут, во всей своей индийской красе: всклокоченный, потный и суетливый. — Я закончил рассказ, в главной роли — вы! Почитаете?

— Да, да, я на пару часов прогуляться… Вернусь — почитаю. Утром. Обязательно! — этот тоже будет думать что я не надолго. — Вообще я думаю, что ты победишь. У тебя талант, сто пудов.

— Да? — просиял он. — Но вы же не читали!

— Твой очень дотошный подход к подготовке говорит сам за себя, ты просто не можешь проиграть! Давай, неси уже свое творение сумрачного индийского гения на суд жюри, а я пока прогуляюсь… Скоро уезжать, надо с островом попрощаться.

— Русская традция? — спросил он.

— Да, что-то вроде того. Белорусская, — я махнул рукой и зашагал по тропе в джунгли.

Такие случаи, как этот, всякий раз подкидывают мне доказательства существования высших сил. Если бы я не решил отправиться именно к форту, если бы не полез за каким-то хреном на полуразрушенную башню, если бы не встал в жутко пафосную картинную позу, расставив руки в стороны и ловя грудью ветер…

Мне хватило секунды, чтобы увидеть, как на дальнем от студенческого лагеря берегу острова, на широком пляже, пользуясь почти полным отсутствием прибоя с резиновых лодок высаживаются лихие демоны. Я тут же сменил пафосную позу на как можно более незаметную, и принялся смотреть, что поделывают неожиданные гости, одетые в черное и камуфляжное, вооруженные родными и близкими автоматами Калашникова, но говорящие при этом по-испански. Ветер доносил до меня короткие, лающие фразы, какой-то высокий мужчина с длинными волосами раздавал тычки и пинки подчиненным, уронившим в воду деревянный армейский ящик…

Вдалеке, почти у самого горизонта, маячила та самая баржа, которая несколько дней назад занималась высадкой строительных специалистов и выгрузкой всего необходимого для организации форума.

— Нет такого преступления, на которое не пошел бы капитал, хотя бы и под страхом виселицы… При трехстах процентах прибыли, — пробормотал я, прячась за обломанным зубцом башни.

Мне, похоже, и вправду предстояло вспомнить одну старинную белорусскую традицию. И нет, я не собирался жарить драники.

Если бы тут был Анатольич, он бы стал называть вещи своими именами. И это звучало бы удивленно, с юмором и, конечно, нецензурно. Но поскольку я не обладал такими талантами к зрению в корень и короткой, но емкой характеристике происходящего, то мог только наблюдать за действиями странных герильясов с «калашами» и тихо впадать в осадок от происходящего на берегу.