— Почему вы просто не уйдёте он него? — спросил я. — Не убьёт же он вас.

Женщина покачала головой. На губах появилась горькая усмешка.

— Он превратит мою жизнь в ад! Это будет не свобода, а… — она махнула рукой.

— Можно уехать за границу. Далеко. В Америку.

— Меня сопровождает его человек, — ответила Рессенс. — Люст. Этот чёртов немец ходит за мной повсюду! Он не позволит мне никуда сбежать.

Значит, я не единственный пленник, которого конвоирует Люст. Родная сестра «медведя» тоже на сомнительном положении. Становится всё интереснее.

— Кто за мной следит? — спросил я. — Люст? Или есть ещё кто-то?

— Сначала скажи, ты согласен мне помочь?

— За пятьдесят-то тысяч? — я изобразил плотоядную ухмылку. — Что за вопрос?! Считайте, ваш братец уже покойник!

Рессенс кивнула так, словно иного ответа и не ждала. Меня это слегка покоробило: за кого она меня принимает? Как-никак, я сын аристократа, причём не из последних в Империи.

— Половину получишь завтра, — сказала женщина, — когда расскажешь, как подберёшься к брату. Остальное — после завершения.

— Мне нужна свобода передвижения, — ответил я. — Не смогу ничего сделать, если люди вашего брата будут за мной следить.

— Не волнуйся. Слуг у него не так много, лишних нет. Никто приглядывать за тобой не будет. Я сказала Теду, что у нас с тобой договор, и про родственников твоих упомянула.

— Добраться до них сложновато.

— Знаю. Но твою бывшую мы прикончим запросто, если потребуется. Ты и сам это отлично понимаешь. В общем, брат уверен, что ты никуда не денешься.

«И ты тоже в этом уверена», — добавил я про себя. Вслух же сказал:

— Значит, я могу действовать, не опасаясь, что в самый ответственный момент за моей спиной появится Люст или ещё кто-нибудь из людей вашего братца?

— Можешь, — пообещала Рессенс.

Достала ещё денег, положила на диван. Поднялась. Её лицо снова приобрело привычное надменное выражение.

— Завтра вечером приду снова. Расскажешь, как станешь убивать моего брата.

— Он вас отпустит? Я думал, он контролирует все ваши передвижения.

— Не забывай, формально ты ведёшь расследование. Я тебя контролирую.

Я кивнул. Когда женщина направилась к двери, сказал:

— Кстати, я должен искать тех людей? Ну, которые осаждают ваш дом.

— Это волнует меня меньше всего, — не оборачиваясь, ответила Рессенс. — Помни, почему я не позволила Элиасу утопить тебя в болоте прямо там, в Ковентри.

С этими словами она вышла в коридор.

Я подошёл к окну, отодвинул немного штору и стал ждать. Через несколько минут на улице появилась Рессенс в сопровождении высокой, узкой фигуры Люста. Немец на ходу надел котелок, украдкой обернулся, чтобы взглянуть на окна гостиницы. Я едва успел отпрянуть, чтобы не заметил.

Рессенс и её конвоир-телохранитель сели в тачку и уехали. Я постоял ещё немного, разглядывая вечерний Амстердам и размышляя. Вдруг мой взгляд упал на человека в чёрном пальто и такого же цвета шляпе. Он стоял возле дома напротив, прислонившись к стене, и курил. Мне вспомнились описания господ, следивших за клиникой «медведя». Судя по росту, это вполне мог быть один из рыжих — цвета волос с такого расстояния разглядеть было нельзя. Если так, то вскоре люди, убившие Лоузи, найдут и меня. Цель их поисков очевидна. Я отодвинулся от окна. Пребывание в Амстердаме становилось всё более опасным. Алхимия — не панацея. Неожиданное нападение, заставшее врасплох, — и вот ты уже мёртв. Я имел возможность убедиться, что способность к трансмутации не гарантирует неуязвимость. Чтобы защититься, нужно видеть противника или, по крайней мере, ожидать атаку и заранее к ней подготовиться.

Пройдясь по комнате, я решительно приблизился к звонку и вызвал портье. Тот явился через минуту.

— Что угодно? — почтительно склонился он на пороге.

Я вложил ему в руку заранее приготовленную банкноту.

— Есть у вас поблизости хороший парикмахер?

— А как же? Имеется.

— Будь любезен, пригласи его ко мне.

— Сейчас?

— Нет, после ужина.

— Будет исполнено, — поклонившись, портье спрятал деньги и удалился профессионально-поспешной походкой.

Оставшись в одиночестве, я медленно подошёл к зеркалу и придирчиво осмотрел своё лицо. С рыжими волосами придётся расстаться. Щетина растёт у меня плохо, так что отрастить за несколько дней усы и бороду не удастся, да и нет на это времени. Остаётся лишь надеяться, что парикмахер сумеет решить проблему.

Я сел в кресло. Надо придумать историю, которая не вызовет сомнений и объяснит, почему молодой человек хочет радикально изменить внешность. На это ушло около четверти часа. Наконец, я встал, удовлетворённый. Насвистывая под нос одну из популярных песенок, что крутят по радио, отправился в спальню одеваться к ужину.

Выбрал чёрный костюм, повязал галстук, причесал волосы. Вроде, неплохо.

Заперев дверь номера, я спустился в ресторан и прошёл к своему столику. По вечернему времени должен был играть небольшой оркестр, и музыканты уже рассаживались за пюпитрами. Обычно они исполняли что-нибудь легкое и современное.

Я взял меню и обвёл глазами собравшихся. Пока что постояльцев было немного. Никто из присутствующих не походил на господ, описанных Рессенс (я решил, что один из них мог поселиться в «Герцогине», чтобы выяснить, к кому приезжала сестра «медведя»).

Когда собрались остальные, я убедился, что мои опасения были напрасны, и в ресторане нет ни рыжих, ни со шрамом, ни здоровяка с обвислыми усами. Вообще вся публика была приличная, или, как говорили раньше — «чистая».

Вздохнув с облегчением, я подозвал официанта и принялся тыкать в меню, указывая, что хочу на ужин. В конце велел принести большую кружку тёмного пива.

Отложив меню в плотном кожаном переплёте, я стал смотреть на оркестр.

Вскоре мне принесли фаршированного грибами судака.

Цирюльника звали Луи, и он был весьма озадачен, когда я потребовал остричь и выкрасить волосы в чёрный цвет.

— Зачем?! — причитал Луи, повязывая на мою шею накидку. — Чёрный совсем не в моде! — он говорил с сильным акцентом, но вполне грамотно.

— Моя невеста, — вздохнул я, закатывая глаза. — Всё дело в ней. Подавай ей брюнета, и всё тут! А что не сделаешь ради любви?

Я уже успел поведать французу сочинённую историю про невесту, которая желала видеть своего жениха непременно черноволосым. Однако это не уменьшило его страданий. Луи уже в третий раз пытался меня отговорить. Он ловко спрыснул мои волосы водой и, вздыхая, начал расчёсывать волосы черепаховой щёткой. Ему ничего не оставалось, как взяться за ножницы. Против гласа любви все доводы рассудка бессильны — это Луи, видимо, знал по собственному опыту.

Через два часа, расплатившись с ним, я подошёл к зеркалу и придирчиво себя осмотрел. Теперь на меня глядел стриженый брюнет с тонкими чёрными усиками — приклеенными, но весьма искусно. Пузырёк с клеем и кисточка остались на трюмо. Издалека меня, пожалуй, было не узнать, а это как раз то, чего я добивался. Предстояло решить вопрос с портье. Спустившись в фойе, я подошёл к стойке. Портье сначала воззрился на меня вопросительно, затем слегка нахмурился, и вдруг его брови поползли вверх.

— Господин… Ласси? — проговорил он удивлённо.

Я приложил палец к губам и улыбнулся, давая понять, что шучу.

— Я здесь по делам определённого рода, — я выдержал многозначительную паузу. — Деликатного свойства.

Портье понимающе наклонил голову.

— Мне бы не хотелось, чтобы меня узнали… знакомые, — продолжал я, понизив голос. — Вот, пришлось принять меры.

— Вышло весьма хорошо, — дипломатично сказал портье. — Вам идёт.

— И всё же о моём прибытии могли узнать… наши общие знакомые, — сказал я. — Обо мне могут спрашивать.