Мистическая теория происхождения лешего явно уходила на второй план. Если леший имеет вполне материальную шкурку, значит и сам по себе — личность материальная. Не стоит множить лишние сущности, верно? Особенно — потусторонние.

Конечно, первым делом мне в голову пришли шпионские джентльмены с Туманного Альбиона. Гилли-сьют — маскировочный костюм — изобрели именно там, в Шотландии, и активно применяли аж в 1899 году, во время англо-бурской войны. Почему Гилли? Гилли Ду — это тоже лешие, эдакие скоттские лесные духи, которые носили одежду из мха и листвы. Скоттские — в смысле древних скоттов, шотландцев, а не в смысле их животной сущности или внешности… Столкнуться тут, в глубинке с боевым квартетом SAS или отрядом SBS — нет уж, простите. Мне дорога моя жизнь! Там убийцы свирепые, тренированные! Тут или Герилович пусть вписывается, или…

— Волзут полки! Полки возорные! — раздалось шипение Гумара.

Его дислексия не дала сосредоточится: какие, нахрен, полки? Только что о боевом квартете думал, а тут — целый полк? Ну бы их нахрен! Мозг перевел тарабарщину Петровича через секунду: волки! Волки крались к приманке! Действительно — оборзели до последней крайности. Были бы тут, в СССР, звериные психологи — стоило бы обратиться к ним за консультацией. Феномен за феноменом, чтоб его, в этой Талице!

Фигуры хищников едва виднелись на лугу. Они действительно крались: на полусогнутых, едва ли не волочась своими брюхами по траве. Неужто и впрям так им козел по вкусу пришелся? Соломин зашевелился, наводя карабин, Петрович целился уже давно, ожидая, видимо, когда хищники приблизятся на дистаницию эффективного выстрела. А я… А я вдруг услышал со стороны дамбы какой-то шорох, и, скосив глаза, увидел, что еще одна приземистая фигура подбирается к сторожке с другой стороны! Она была уже совсем близко, метрах в десяти — нечто мохнатое, с горящими красными глазами…

— Леший! — заорал я и швырнул в него термосом с кофе.

Тут же грянули выстрелы, послышался жуткий скулеж — в кого-то всё-таки попали. Я тоже попал: звук был мягкий, не такой, как если бы термос ударился о землю. А потом раздалась приглушенная матерщина, и эта самая фигура на карачках, четвереньках и черт знает как рванула обратно, к дамбе.

Недолго думая я перехватил винтовку, прицелился и — ГДАХ! Пальнул ему вслед!

— Су-у-у-ка-а-а-а-а!!! — леший вскочил и помчался сломя голову, и орал так, что, казалось его слышали и в Талице, и в Комаровичах и, конечно, в не таких далеких Ивашковичах.

— Гера, что это за хрень вообще такая была? — Соломин, который таки подстрелил волка (волчицу, если быть дотошным), выглядел весьма растерянно и требовал разъяснений.

— Не хрень, а соль, — сказал я. — Обычный патрон с солью.

— Соль? Белозор, ёлки-палки, кто для охоты на волков снаряжает патрон солью⁈ Ты что — колхозный сад охраняешь, или хищников добывать собрался?

— Так один патрон был с картечью, второй — с солью! На лешего! — мне самому было смешно от своей дурости, но дурость эта была вполне объяснимой. — Против нечисти соль — самое оно! Ну и в людей стрелять, если честно, свинцовыми пулями мне как-то не улыбается. Свинец вреден для здоровья, понимаешь? Это же и убить можно!

Олежа такие резоны в целом признавал, а потому озадаченно почесал лоб:

— Так что, правда — леший? Я только мельком фигуру заметил: лохматая, страшная тварь! Но материться вполне по человечески! Как он орал-то, а⁈ Ты куда целился, Гера?

— Да черт его знает, в ноги целился, а попал, похоже, в жопу… А леший, не леший, — я протянул ему тот самый элемент маскировочного костюма. — Вот такая на нем шубейка была, похоже. И его же Антонина у Христони дома видела. Или не его — а сообщника, этого тоже исключать нельзя.

— А глаза красные тогда… — Соломин с сомнением мял в руках часть маскхалата.

— Значицца, так, — сказал старый Гумар, заканчивая осмотр места происшествия. — Нужно вам искать человека, товарищ майор, который жопу свою в воде весь день мочить будет. А мы с Германом пойдем утром второго волка искать — я его подранил, далеко не уйдет!

— Погодите со своим волком, товарищ Гумар! — отмахнулся Соломин. — Это что же получается — он сюда крался потому, что мы слишком близко к разгадке подобрались?

Мы мрачно переглянулись.

— А потом снова — феномен. Талицкий. Три мужчины погибли при обстоятельных невыесноннастях на охоте, — озвучил общую мысль Петрович. — Совершенно случайно пристрелили друг друга. Или — были загрызены волками. Ну их в сраку, такие феномены.

И мы были с ним абсолютно согласны.

Я уписывал за обе щеки яичницу со шкварками, помогая себе ломтем свежеиспеченного хлеба. Когда я ем — я глух и нем? Глупости какие! Когда я кушаю — то говорю и слушаю! Тем паче пропускать завтрак я не намеревался, а мой внезапный собеседник не собирался ждать ни секунды. Я уже поведал ему про большую часть моих талицких похождений и изложил свою версию происходящего. Оставались сущие пустяки. Хотя, кто бы мог назвать золотистые шкварки и ярко-оранжевый желток в яичнице пустяками?

— А эта, как её… Ярослава Ивановна Ратушная? Она здесь причем? — Герилович явно был в восторге от происходящего.

Он с наслаждением откусил от хрустящего, крепкого, зеленого, свежего букчанского огурца практически половину и смачно принялся жевать. Зеленые глаза полковника источали столько позитива, что будя я его потенциальным противником — тут же, на месте наложил бы в штаны. Но я не был его противником, ни реальным, ни потенциальным, а потому — жрал в три горла и вещал:

— А ни при чем. Иногда красивая семнадцатилетняя девочка — просто красивая семнадцатилетняя девочка. Попала в переплет случайно. С хорошими девочками такое частенько происходит: идиотские мужики играют в свои идиотские игры, шпионят, дуэлируют, штурмуют Трою, а девочки вообще не в курсе, что весь этот дурдом из-за них. «Я же просто надела сегодня новое платье, вот и всё! Почему на улице по которой я шла три аварии случилось — понятия не имею!» Вот и Яся просто жила своей жизнью хорошей красивой девочки, вон — тётю Тоню на работе подменять взялась… Ни она, ни ее отец тут вообще ни при чем, штунды — лишняя переменная в уравнении. Я думаю, Альбеску должен был прикончить и ее, но пожалел девочку: всё-таки она была его ученицей. А еще, похоже, что девочка все-таки никогда не видела его в облике лешего напрямую, а потому и убивать ее необходимости не было. А вот Антонина — она видела как леший следит за военными, сидя на дереве, правда не знала как интерпретировать увиденное — но кто-то типа вас… Или — типа меня… Кто-то мог сложить два и два. Также и эти несчастные пацаны: преследуя Ясю они наткнулись на своего учителя французского — и сильно удивились. Возможно, он даже дал им какое-то внятное объяснение, но потом решил подчистить хвосты. Может, они были плохими учениками и не вызывали у него жалости?.. Заметьте — последний повесился недалеко от автобусной остановки: хотел уехать, сбежать?

— Последним был Федор, — Герилович снова захрустил огурчиком. — А он Ясю не преследовал. Он был хорошим мальчиком.

— Ну, если так — то последним был Блюхер…

— Хо-хо! — сказал полковник К. — Если я тебе скажу, что Блюхер тоже был лешим, ты сильно удивишься?

—…ять, — хлопнул я по столу рукой. — А я думал, подозревал что не может быть тут только один человек замешан! Слишком уж шустро они всё обстряпывали. Двое их было?

— Трое, — как-то досадливо проговорил Герилович.

И куда только делось его эпикурейское настроение? Он даже огурец в окно выбросил. Ладно, не огурец, только жопку от огурца, но всё-таки — перевод продукта!

— Нашли третьего? — как бы невзначай поинтересовался я, доедая последние шкварочки и вымакивая хлебом тарелку.

Интересно — а Блюхер тоже был из «дирлевангеров»? Фамилия-то вполне себе немецкая, но скорее всего он ее поменял. А в детстве был известен под именем Голубочленова или там Синеудова… Меж тем, лицо знаменитого полковника К., грозы наркоторговцев и террористов, выражало глубокую досаду.