Вальдес владел информацией о распорядке и вообще, кажется,у него был свой человек среди участников мероприятия… Или организаторов? С этим могли быть проблемы — что, если агент под прикрытием пострадает во время суматохи? А суматоха будет… Суматоха, стрельба, паника, огонь и ярость — для настоящего революционера это самые лучшие союзники!

— А-а-а-а-а!!! — дикие вопли раздались со стороны форта, и тут же стадо кандидатов в адепты «Сияющего Пути» не разбирая дороги ринулось на помощь своим товарищам.

— Стоять!!! Пристрелю! — Карлос сумел опередить своих бойцов и выдернул из кобуры пистолет. — Стоять! Клянусь всем святым, я пристрелю первого, кто шевелится! А ну — все в строй!

Вороненый ствол пистолета смотрел прямо в душу то одному, то другому бойцу. Ситуация качнулась в сторону команданте — дисциплина была восстановлена.

— Хосе! Аккуратно, тихо — на разведку. Вернуться и доложить немедленно!

Хосе не успел выполнить приказ — прибежал другой взмыленный парнишка и прерывающимся голосом доложил, что двое провалились в яму и напоролись там на битое стекло. Один вывернул лодыжку, второй — сильно порезался. Гонзало жив и здоров и вытаскивает подчиненных.

— А огонь? Откуда огонь? Там кто-то был?

— Никого, хефе! Только один скелет в яме…

— О, мадре мио! — пробормотал за спиной кто-то.

Сразу несколько человек мелко перекрестились. Марксисты! Коммунисты! Идущие по «Сияющему Пути!» Какой позор! Карлос скрипнул зубами:

— Передай Гонзало мой приказ — раненым оказать помощь и оставить охранять лагерь на берегу. Мы пошлем за ними кого-то, когда сделаем главное дело… — ускорения подчиненному он придал уже пинком под зад. — Р-р-р-рапидо, педацца ди мерда!

К лагерю капиталистов выдвинулись только через полчаса — тремя отрядами, осторожно, дождавшись Гонзало и его людей. Тропы в джунглях заросли густой травой, после недавнего дождя на них оставались лужи, обойти которые можно было только по зарослям. Опытный партизан, Карлос видел следы пребывания здесь человека — там и тут висели перерубленные сильными, но неумелыми ударами мачете лианы. Кто-то бродил по острову…

— Смотрим под ноги! — злобно прошипел команданте, увидев расхлябанные походки своих бойцов.

Черт возьми, двое даже курили!

— ЩЕЛК! — раздался громкий звук лопнувшей веревки.

— Атенсьо-о-о-о… ГДАХ! — откуда-то из кроны ближайшего дерева вылетел самый настоящий сундук из прогнившего дерева, он рассыпался на ходу, даже раскрылся пока летел, привязанный за какой-то канат…

Но головному дозору легче от этого не стало — силой удара обоих вынесло в кусты.

— Мама-а-а! — раздалось из зарослей.

И в то же время жуткий мат донесся с параллельной тропы.

— Ноги! — орал Доминго. — Берегите ноги! Обходите лужи, какой-то сукин сын набросал в лужи гвоздей!

Буквально через пять минут Карлос держал в руках самые обычные деревяшки, утыканные гвоздями со всех сторон. Из ближайших луж подчиненные извлекли уже шесть штук таких приспособлений. Команданте дураком не был, мог сложить два и два, мозг революционера работал быстро:

— О нас знают, — сказал он. — Гонзало — обеспечить доставку раненых в лагерь на берегу. Доминго — построить бойцов в одну колонну, нам легче будет зачистить одну тропу, чем сразу три. Тот, кто нам противостоит — явно в меньшинстве и без оружия. Один, два, максимум — три человека. Скорее всего — сотрудники спецслужб под прикрытием. Гринго не могли оставить таких важных людей совсем без охраны… Это ничего не меняет. Мы всё равно возьмем заложников и выполним миссию, даже если придется ловить капиталистических сукиных детей по всему острову!

Тот самый сотрудник американских спецслужб в это же самое время ребывал в состоянии, близком к аффекту.

— Антенна! Кто спёр антенну от передатчика⁈ Фак, это необитаемый остров! Куда она могла деться! — Базелон, с распухшим по моей вине лицом снова принялся перерывать содержимое контейнера.

Я не мешал ему: человек ведь старается, надеется на лучшее. Он копошился так еще минуты две, а потом вылез из железной коробки и с хрустом размял спину:

— Дерьмо! Задница! Черт бы меня побрал, если тут есть эта сраная антенна!

Конечно ее там не было. Я ведь сам забрал ее, чтобы использовать в качестве щупа в своих археологических изысканиях. И, конечно, я не собирался ему об этом говорить… Или всё-таки сказать?

— Мы без связи, русский. Понятия не имею, что нам делать. У нас сотня студентов, кучка писак, которые…

Его тираду прервал голос ведущего, доносящийся со сцены посреди лагеря:

— Гра-а-а-ан при нашего традиционного конкурса и контракт с издательством Р-р-р-э-э-эндом Хаус получает… — они что, рефери боксерского взяли, или что это за такая манера объявления со сцены делать? — Получает… А-а-а-а-киана-а-а-а-а-атор Пакирата-а-а-ан!

Ну точно — рефери! В синем углу ринга, в красном углу ринга… Вот лезет в напряженные моменты в голову всякая хрень, что поделать-то? Тут надо американца оригинальным решением вопроса удивлять, а я…

— Атенсь-о-о-о… — раздался крик из джунглей, а потом последовал звук глухого удара и мощные ругательства на испанском.

— Фак, — сказал Джованни Базелон. — Так это всё-таки правда.

— Обезьяны с гранатой? Абсолютли, — кивнул я. — Хотя, теперь теперь в нападении на лагерь их будет участвовать несколько меньше…

— И что ты предлагаешь? Сотня человек и нас — двое! Пусть четверо — с твоими чехами… Что мы можем сделать?

— Мы можем дать им шанс, что же еще? Будь у меня тут сотня советских студентов, я бы ответил совсем по-другому, но эти мальчики и девочки, пожалуй, не потянут такого ответа. Так что — нужно пойти туда, на сцену и сказать всё как есть. В конце концов, если мы выведем людей из лагеря сюда, на точку эвакуации, то сможем организовать для врага еще парочку сюрпризов, продержаться какое-то время… А помощь — помощь будет. Есть у меня такая чуйка. Наитие, можно сказать… — я и вправду был в этом уверен.

Джованни задумчиво кивнул. Какие бы геополитические и личные противоречия нас не разделяли, как бы мы ни бесили друг друга — сейчас мы с этим то ли цэрэушником, то ли фэбээровцем были союзниками. И он по достоинству оценил наши усилия по доставке воды, продуктов, одеял и топлива к аэродрому. Худо-бедно тут, под деревьями, можно было пересидеть несколько часов.

— Тогда — пошли? — спросил Базелон и как-то по-мальчишески шмыгнул разбитым носом. — Только Бога ради, сними этот дурацкий шлем!

— Нормальный шлем, — сказал я и постучал по мориону, точно так же, как пан Анджей совсем недавно. — Тук-тук!

— Боже, с кем я связался… Кстати, а что бы ты сказал, если бы тут были советские студенты?

Мое лицо само по себе расплылось в идиотской улыбке и я сказал, подражая Маугли из известного мультика:

— Мы принимаем бой!

Они просто нас не послушались. С чего бы им нас слушаться?

Ну представьте: на сцену выперся потрепанный красавчик и уверенным тоном заявил, что он — агент и работает на правительство, и потому им всем нужно сорваться с места и немедленно переться на аэродром Карабинери, потому что иначе их ждет встреча с бандой террористов.

Стоит отметить, что к этому моменту с торжественной частью было покончено, начался фуршет, и все слегка набрались, веселье было в самом разгаре. Добавьте сюда вечное противостояние студенческой братии и «копов» в любой их ипостаси и получите оскорбительный вой и пару эклеров, которые полетели на сцену. Один, кстати, до Базелона всё-таки долетел. А как по другому? Народ реально задолбался в этих тропиках, в невыносимых условиях комфортных домиков с кондиционерами и трехразового питания. Все хотели в цивилизацию, на лайнер, во Флориду и дальше — к родным пенатам.

А тут какой-то черт с разбитой рожей и грязной тенниске грозит им всеми карами небесными и заставляет прервать праздник. Что характерно — полицейского значка при нем не было! Да пошел он в задницу! Я бы тоже, наверное, пошел в задницу, если бы выперся на сцену в шлеме и с мачете, но американский хороший парень не предоставил мне такой возможности, намекнув на мое английское косноязычие и советско-пролетарское происхождение, которые не дадут мне убедить почтенную публику. Так что я дал возможность обосраться самому, что он и проделал только что, поймав шквал унижения и общественного порицания.