— Какой ты…

— А какой я? Мне всё равно, если вы друг на друга пошипите, но не вмешивайте в это меня. Я встану между вами, если начнете драться, а вот прягаться в перелай… Увольте!

— Ладно, Изаму-кун, я поняла тебя. Постараюсь держать себя в руках. Но и ты свою с…

— Кацуми! — предостерегающе воскликнул я. — Не надо. И ей не позволю о тебе говорить плохо!

Кацуми кивнула. Мы ещё немного порепетировали, а после разошлись по домам.

За два дня до второго боя «Черного кумитэ» сэнсэй Норобу решил съездить в гости к друзьям из старой гвардии. Как он объяснил: «Поговорить со старыми друзьями о делах минувших, выпить пиалу вкуснейшего чая и насладиться чарующей музыкой местных ресторанов».

— Наебенитесь? — определил я это высокопарное определение грядущей пьянки.

— Не без этого. Но тебя такое не должно волновать. Тебе нужно готовиться к бою. Давай, я запущу в тебя сикигами, а ты уж эти пару дней без меня как-нибудь проживешь.

— А если меня поломают?

— Ты умеешь себя лечить. В случае чего Киоси звякнет Мизуки. В общем, не пропадете тут без меня. А друзья меня настойчиво приглашают…

Я только укоризненно покачал головой. Ну что скажешь, глядя на этого веселого старикана, которому скоро будут и море по колено и горы по плечу. Правда, ещё и лужа станет по уши, но это уже лирика. Сэнсэй Норобу собрался нажраться и лучше не вставать у него на пути.

Чтобы снова не упасть без сознания, пришлось улечься на полу. Снова не увидел, как сикигами занимает моё тело. Как вообще это происходит? Путём спринцевания или втирания через кожу? И снова я ничего не почувствовал. Бесплотный дух вошел также бесплотно.

Да, в нужный момент он будет управлять моим телом, надеюсь, что я достаточно сильно зарядил его на это. Всё-таки госпожа Икэда была той ночью очень страстной. Учительница физкультуры больше мне не звонила. При встрече ничего не говорила, относилась как к обычному ученику, но иногда я чувствовал спиной её обжигающий взгляд.

Или же мне это просто казалось…

Киоси в окошко заглянул, посмотрел на нас с Норобу и смешно скорчил рожицу, мол, знаю-знаю, чем вы занимаетесь. Я показал ему кулак и мальчишку как ветром сдуло.

— Вставай, теперь сикигами в тебе, так что бояться нечего. Иди в бой смело! — сказал сэнсэй Норобу и, подумав, добавил. — Когда будет трудно, то вспомни одно: если ты сдашься, то легче не станет.

— Ну да, — кивнул я в ответ. — И если разбитую чашку склеить, то рано или поздно из неё всё равно начнет течь водичка. Вот не надо со мной разговаривать цитатами, да ещё и делать такое одухотворенное лицо, как будто только что сам придумал эту великую мудрость.

— Эх, Тень, нет в тебе философского романтизма. Вот мог бы спасибо сказать за учение, а ты… Нет, вот вернусь и буду лучше Киоси обучать. Он как чистый сосуд, в него можно положить многое.

— Сэнсэй, вот скажи честно — чему ты смог научить меня за это время? Лечению? Видению в темноте?

— Я… я… — было видно, что сэнсэй задохнулся от возмущения. — Да я научил тебя терпению и пониманию. Если бы не я, то где бы ты был сейчас? Что бы ты делал? И за это вся благодарность?

— Вообще-то я тебе подогнал прибыльное дельце…

— Я мог это сделать и без тебя! В общем, ты меня достал, мелкий неблагодарный пиздюк! Я ухожу! И неизвестно когда вернусь! А ты… А ты… А ты иди на хуй! А старший комиссар пусть бежит перед тобой и показывает дорогу!

Сэнсэй Норобу вскочил с коленей и перекинул сумку через плечо. Подготовленную сумку! Он гневной поступья направился к выходу, дыша негодованием и выдыхая ярость.

— Телефон-то возьмешь с собой? — примирительным тоном сказал я и протянул дешевенький мобильник.

— Конечно возьму. Если буду среди ночи просить вызвать гейш, то не вызывай. Мы посидим мужской компанией.

— Уже не сердишься? — на всякий случай спросил я.

— А чего на дурака-то сердиться? Я же отходчивый, — ехидно улыбнулся сэнсэй Норобу и чинно поклонился. — Киоси лучше оставь на улице. У нас не так много посуды осталось, чтобы его запускать в дом.

Я поклонился в ответ. Эх, если я мог хотя бы заглянуть через денек, то ни за что бы не отпустил старика. Но даром предвидения, как вы уже поняли, я не обладаю и вряд ли когда смогу им овладеть.

Проводив старика, я покормил Киоси, убрал очередную разбитую тарелку и разрешил ему сегодня заночевать в доме. Мальчишка скакал от радости, услышав, что спать будет не на свежем воздухе, а в благоухающем высушенными травами доме.

На следующий день я не ожидал ничего тревожного. Был спокоен и собран. Сосредоточен на завтрашнем бое. Девчонки словно почувствовали моё состояние и не стали ковырять мозг своими колкостями. Я спокойно учился, спокойно пообедал и завершил обучение. И ведь дернул меня черт размяться перед боем и отправиться в «Оммёдо кудо». Пошел бы домой, заварил бы рамён и как следует выспался…

Но нет!

Эх, как говаривал один знакомый наркоман: «Знал бы где попал — соломку бы раскидал».

Меня в спарринг позвала Кацуми. Сама подошла и пригласила. Без задней мысли, но я заметил, что её губы чуть поблескивали, как будто под легким налетом помады. Акира кивнул, соглашаясь с тем, что она потренирует моё оммёдо. Он знал, что завтра у меня будет «Чёрное кумитэ». Знал и старался не сильно напрягать перед боем. Для других же это оставалось тайной. Ни к чему людям знать мои маленькие секретики. Ни к чему!

— Я буду бить аккуратно, но больно, — пообещала Кацуми.

Ей бы ещё хрипотцу Анатолия Папанова из фильма «Бриллиантовая рука» — вот один в один было бы.

— Кацуми, я прошу — только не по лицу, — подыграл я ей.

Мы застыли друг напротив друга. Доспехи Духа окутали наши тела. Мудры на защиту были отточены, так что я не боялся получить сильных звездюлей.

— Ну что же, защитник, сейчас ты мне ответишь за все оскорбления! — выкрикнула Кацуми.

— Когда? Когда я тебя оскорблял?

— Когда защищал свою подруженьку Кимико! Готовься к боли.

Я видел на её губах улыбку. Она только изображала ярость?

Блин, вот не поймешь этих девчонок — когда они серьезно говорят, а когда дурачатся. Я выставил Земляной Щит и кивнул ей:

— Ну давай, покажи ярость мышки.

— Морской Ветер! — выкрикнула Кацуми и простерла руки ко мне, после выполнения семи мудр.

Из её открытых ладоней выплеснулась волна, которая в воздухе распалась на белую пену. Она обогнула Земляной Щит и снова соединилась в волну. Я только успел чуть прикрыться, когда водяной боксерской перчаткой меня звездануло по рукам.

Шлеп!

Я отлетел на добрых три метра и только стена остановила мой грустный полет. Упал на колени и потряс головой. Конечно, Доспех Духа принял на себя основной удар, но кое-что перепало и мне.

Одно ухо стало хуже слышать. В нем появился тот самый мерзкий звук наглого комара, которого угораздило залететь в темную комнату.

— Как же ты слаб, Изаму-кун! — насмешливо проговорила Кацуми. — Как же ты будешь защищать свою Кимико?

— Кацуми, перестань пороть чушь, а то я выйду из зала! — окрикнул я её.

— Да? И как же ты выйдешь? Ледяной Наст! — выкрикнула Кацуми.

Теперь по полу пробежалась ледяная дорожка. Я отпрыгнул в сторону, но дорожка неожиданно раздвоилась и один из языков метнулся в мою сторону. Я хотел было приземлиться на полушпагат, чтобы не касаться ледяной поверхности, но вовремя одумался — тогда пришлось бы прижиматься пахом ко льду.

Как только ледяной язык коснулся моих босых ног, так тут же во мгновение ока лед устремился вверх. Я оказался в ледяной ловушке, как будто имел глупость встать в ведро с водой и три часа стоять на морозе, чтобы прихватилось как следует.

— Эй! Мы так не договаривались! — выкрикнул я.

— Да? А как мы договаривались? — усмехнулась Кацуми, подходя ближе.

— Мы договаривались потренить моё оммёдо, а в итоге что? В итоге вот это вот… — я показал на скованные льдом ноги.

Холодно не было — Доспех Духа справлялся, но я не мог сделать и шага. Когда попытался, то едва не опрокинулся назад. От падения удержала только рука Кацуми, перехватившая за отворот доги.